Но всеобщая картина складывалась безрадостная. Ведь во времена Советской власти над всеми командирами Дамокловым мечом нависал страх… Причём в самых разнообразных своих проявлениях: страх «положить партийный билет на стол» и потерять всякую перспективу карьерного роста; страх наказания со стороны вышестоящего начальства, даже не за свой личный проступок, а за нарушения дисциплины непосредственными подчинёнными; страх навечно застрять на одной должности и в одном и том же звании, что впоследствии грозило мизерной пенсией; страх попасть в «чёрненькую тетрадочку» местного контрика и тем самым прослыть «не вполне благонадёжным»; страх оказаться уволенным из армии без выслуженной хотя бы по минимуму пенсии; страх уголовного преследования за случайную смерть одного, а тем более нескольких подчинённых, с убийственной формулировкой «по халатности командования подразделения»;
А теперь партийная составляющая исчезла в небытии, однако на это почётное первое место пришёл другой страх… Который был простым на вид, но чрезвычайно оскорбительным для любого офицера. Это страх физической расправы со стороны всемогущего начальства! Ведь у боссов и служебных прав побольше, и должностных возможностей немерено, да и военные прокуроры вместе с судьями с ними будут заодно… И на их взгляд, право силы являлось более важным, чем сила права…
Таких инцидентов у нас в батальоне конечно не было… Ведь Каменнюка уже не одному солдату сломал челюсть… В том числе и моему Винту… Это я помнил очень хорошо… Хоть и был тогда в отпуске! Да и тот бедолага, очевидно предпочел не рисковать с майором Каменнюкой, который вполне реально мог избить солдата за отказ выполнить его дурную волю… И всё-таки пошёл обезвреживать мину-ОЗМку, искренне надеясь на своё везение… Но… Увы… Ведь эту затаившуюся смерть устанавливал сам Каменнюка… И бойцу не повезло окончательно… Хоть парень и выбрал из двух зол самое меньшее по размерам… Он погиб… А «пан майор» теперь провозглашает тосты в его честь… И других своих жертв…
«Боже мой!.. Наглый цинизм руководства всегда является прямым следствием, а точнее порождением всеобщего лицемерия и двуличия!.. Действительно… Сон разума порождает чудовищ!.. Но кто же будет следующей жертвой?.. Принцип «Моя хата с краю — я ничего не знаю!» здесь уже не прокатывает!.. Этот монстр уже вошёл во вкус… И скоро он обязательно захочет свеженького мясца… Парного… Тёпленького… Человеческого…»
Может быть именно из-за этих, столь печальных результатов «тренировок да случайностей» Каменнюку и «уважали» все командиры… Что же касалось меня, то я успел бы разрядить в этого «буйного лося» хотя бы один спецпатрон из своего ПССа… Чтобы надёжно обездвижить его выстрелом в ляжку… Ведь «случайности» у всех бывают… Не насмерть же…
Но я не хотел быть ни застывшим кроликом перед этим удавом, ни безвольной невинной жертвой для его попыток самоутвердиться…
— Почему я говорю «Дай ему Бог здоровья!»? — переспросил я командира роты после некоторой паузы. — А это меня недавно одна знакомая научила! Когда нехороший человек пользуется своим высоким служебным положением, чтобы случайно или специально сделать тебе пакость или гадость… Тогда-то и надо произносить эту фразу… Чтобы потом не ходить с тяжестью на сердце…
— И что?.. Помогает? — искренне удивляется Пуданов. — От этих слов? А как это получается?..
Я немного подумал, вспоминая свою соседку тетку Люду…
— Бывают же случаи, когда какой-нибудь начальник незаслуженно кричит на подчинённого…
— Да хотя бы и заслуженно… — ворчит Иваныч. — Всё равно нельзя повышать голос на подчинённого! Он же и так уже младше по званию или положению… Чего зазря надрываться? Можно его тихим голосом наказать… И не так ему обидно будет…
Этими высказываниями командир роты меня конечно немного удивил… Но я тут-же вспомнил, что Иваныч мог наорать на подчинённых в самых крайних случаях…
— Это ты так правильно думаешь! — откровенно говорю я. — А многие командиры и начальники получают огромную радость от того, что наорали на своих подчинённых… Или же оскорбили их, или даже унизили! Начальствующих же педерастов хватает! И после такого нехорошего инцидента этот пострадавший очень долго ходит, как будто публично оплёванный!
— А так оно и есть! — со вздохом произносит ротный. — Только ответить он ничем не может! Начальник тогда его совсем заклюёт… Пидар…
Я невольно рассмеялся от такой неосознанной, но зато очень честной реакции Пуданова.
— Чего ты смеёшься? — улыбается он. — У меня были случаи… Убить хочется такого наглого…
— Да такие моменты бывают почти у каждого человека! — философствую я также открыто и без стеснений. — Такой вот урод покроет матом… Особенно при подчинённых, а ты этого мудака терпишь. Только потому что он «товарищ полковник»! И такие инциденты называют психологическим вампиризмом! Или же энергетическим… Что тоже правильно… Но я думаю, что это попытка комплексующего начальника самоутвердиться за счёт унижения своего подчинённого… Как в своих собственных глазах, так и в глазах других своих подчинённых! Тут действует принцип «бей своих, чтоб чужие боялись!»
— Это уж точно! — ухмыльнулся ротный. — Такое у нас любят практиковать! А что делать дальше?
— А всё очень просто! — отвечаю я и начинаю подробно объяснять. — Когда такой вот вампир-начальник орёт на тебя своим дурным голосом, следует смотреть ему прямо в переносицу и при этом мысленно повторять одну и ту же фразу… Дай Бог тебе здоровья! Дай Бог тебе здоровья! И эти слова нужно прокручивать через каждые две-три секунды… Ну, у кого как получится… Но смотреть следует обязательно на переносицу! В его глаза нельзя смотреть!
— Надо будет попробовать это сделать! — предвкушая что-то приятное, говорит ротный. — На вечернем совещании… Когда комбат ругается на нашу роту! И что получится из этого?
— Тут два варианта. — со смехом поясняю я. — Или он сразу же заткнётся, потому что почувствует твою моральную силу над его натурой!
— Во-о! Это очень хорошо! — Иваныч даже руки потирает, ожидая скорой победы. — Классно получится!
Но я его останавливаю:
— Дослушай до конца! Или же этот начальник разорётся ещё больше!.. Потому что ты своим взглядом и мысленными пожеланиями поставишь перед собой защитный экран… Тогда вся его отрицательная энергия, которую начальник посылал на тебя, возвратится обратно к нему! И он буквально взбесится! Сам не понимая от чего!
Командир роты очень внимательно меня выслушал, немного подумал и затем всё-таки выдал своё резюме:
— Да… Я сначала на ком-нибудь другом потренируюсь! А то… Мало ли чего…
— Да тут ничего страшного нет! — успокаиваю я ротного. — Не бросится!.. Но после нескольких таких вот противодействий он станет избегать тебя…
Однако такой вариант совершенно не устраивает Пуданова…
— Час от часу не легче! А если он мне понадобится, чтобы рапорт какой-нибудь подписать? Что мне тогда делать? Бегать за ним?
Я терпеливо продолжаю рассказывать:
— Ты не спеши выводы делать! Он потом вовек не захочет ругаться на тебя! Понимаешь? Этот начальничек почувствует свою неправоту и твою моральную силу! Может быть даже уважать начнёт! И подружится захочет…
— Вот этого мне пока-что не надо! — резонно заявляет командир роты. — Корефаниться с ним так быстро не стоит… Осмотреться надо! Мало ли какой человек?!
В этот момент дверь вагончика громко скрипит… И в канцелярию входят наши молодые лейтенанты. Они вкратце докладывают командиру роты о своих достижениях на фронтах борьбы за образцовый порядок…
— Молодцы! Спасибо… — поощряет их майор Пуданов.
Лейтенанты уже сняли куртки да шапки и теперь устало завалились отдыхать…
Видимо Иваныча всерьёз заинтересовал наш предыдущий разговор, поскольку он решил к нему вернуться.
— А если не получается в голове эту фразу прокручивать? — он вновь спрашивает меня о методике противодействия злодеям-боссам. — Ну… Отвечать надо что-то по делу… Или оправдываться, или отмазываться! Что тогда?
— А это вы о чём? — интересуется лейтенант Михаил со своего верхнего яруса.
Ротный оборачивается на него и кратко поясняет:
— Да Алик меня сейчас учит тому, что же нужно делать при разборках с начальством… Когда оно орёт на подчинённого благим матом…
— И что же надо делать? — спрашивает Винокуров. — Мне кажется, сразу в дыню! Чтоб заткнулся!
Мы с Иванычем лишь улыбаемся по поводу лейтенантской неопытности и их неосведомлённости во многих щекотливых нюансах военной службы…
— Комбату, например, можно врезать, если он при людях матерится на тебя… — искренне высказывается ротный. — Только не у всех хватит смелости… Да и сожрёт он потом с потрохами… Навалятся всей своей штабной сворой… И добьются увольнения…
