— Зачем вам это усложнение?
В голосе лейтенанта послышалось искреннее сочувствие, когда он объяснил:
— Я заметил: вам трудно ездить. С каждым днем будет все труднее. Сейчас вам нужен покой и врачебный надзор. Поэтому следующая наша встреча будет последней.
Могли ли они думать в эту минуту, что эта их первая встреча будет и последней?..
Тем временем лейтенант заканчивал свои указания:
— Мой связной будет видеться с вами на прогулках вблизи вашего дома. Конкретно о времени и очередности встреч договоритесь с ним лично. Это — все! Возвращаясь домой, уже не петляйте. Садитесь на прямой автобус. Искренне желаю вам всего наилучшего. Честь имею!
Он козырнул затянутой в кожаную перчатку рукой и пошел не оглядываясь. К чему? Случайная услуга незнакомой женщине…
Только возвращаясь домой, фрейлейн Бергер спохватилась: какой же он из себя, ее новый товарищ по оружию?
Обыкновенный, совсем обыкновенный…
Брови бесцветные, словно их и нет. Глаза маленькие, близко посаженные к острому носу. Рыжие усики по распространенной моде «под фюрера». На таких — незаметных — не обращает внимания никто, особенно — женщины.
«Наконец‑то встретились. Теперь все будет хорошо», — думалось Кристине.
Глава пятая.
СЛУЧАЙ, КОТОРЫЙ НИКТО НЕ ПЛАНИРОВАЛ
Лейтенант в форме инженерных войск, у которого усики «под фюрера», вышел из электрички на остановке «Вайдманшлустерштрассе» и уже через минуту оказался на этой людной в вечернюю пору улице. Приближалось время радиосвязи с Центром, где ждали шифровок с подписью «Меркурий». Радистка с псевдонимом «Пенелопа» жила неподалеку. «Меркурию» оставалось миновать небольшое лютеранское кладбище, подняться на железнодорожный мост, пройти короткий переулок, и он окажется на оживленной улице Кетел- лерштрассе, в одном из частных домиков, построенном в стиле охотничьего.
Начал накрапывать дождь. Но вопреки ему пешеходов на улице стало больше, как и всегда к вечерним сумеркам. А надоедливый дождь, который был совершенно некстати, все усиливался. Направляясь к «Пенелопе», «Меркурий» время от времени «проверялся». Скорее — по привычке, а не по необходимости. Ничего подозрительного, а тем более — слежки, не заприметил.
«Ветры с Востока» принесли на встречу очаровательную женщину, до этого часа совершенно неизвестную ему. Беременную. «Ей тяжелее», — думал «Меркурий».
«Жаль, что я не знал о ее положении. Надо было встретиться с ней раньше, чтобы она не петляла по Берлину так долго».
Когда «Меркурий» сворачивал на асфальтированную дорожку, ведущую к «охотничьему» домику, мимо него промелькнула фигура в непромокаемом, хрустящем плаще с высоко поднятым воротником и в низко надвинутой на лоб шляпе. У «Меркурия» мелькнула мысль, что и ему бы в такую непогоду стоило надеть плащ. Да, это не помешало бы: шинель как губка впитывала дождевую капель и ощутимо тяжелела, набухая влагой.
Между тем человек в плаще, не сбавляя хода, растворился в вечернем людском потоке и только тогда внимательно проследил за «Меркурием». Затем стремглав кинулся к ближайшему телефонному автомату.
Тысяча чертей! Автомат не работал!
Конечно, телефоны имеются в кафе, магазинах и аптеках, которые размещались в полуподвальных этажах домов на Кетеллерштрассе. Но как воспользоваться каким‑нибудь из них? Это значило упустить на какое‑то время из виду вход в «охотничий» коттедж. ТакоА легкомыслия человек в плаще не мог себе позволить. Это была бы такая же глупость, как, например, найти на улице лотерейный билет с главным выигрышем и тут же броситься на поиски его владельца, чтобы возвратить потерю. Капризная богиня удачи Фортуна улыбается один раз. И от того, кто не понимает ее соблазнов, навсегда отворачивается. Где гарантия того, что, когда ты закроешь за собой двери пивной, в ту же самую минуту не откроются двери, за которыми исчез мнимый лейтенант? И подарок Фортуны исчезнет?
Главное, чтобы лейтенант не вышел преждевременно. Или, возможно, он там проживает? Не похоже, потому что очень уж роскошное помещение для младшего офицера инженерных войск…
И тогда человек в плаще решил остановить первую попавшуюся машину с военными. У него было такое право. Единственно верное решение. Русский шпион, — а человек в плаще в этом не сомневался, — должен быть задержан во что бы то ни стало, любой ценой.
Незнакомец отошел подальше от объекта наблюдения, чтобы из окон дома его не обнаружили.
И тут ему повезло: из‑за угла выворачивал бронетранспортер, за которым двигался внушительный полицейский «Майбах», вмещавший с десяток солдат. Человек в плаще бросился навстречу, под стальной передок бронетранспортера, отчаянно замахав руками. Военная машина заскрежетала тормозами и застыла на месте, но мощный мотор продолжал работать. Открылись узкие металлические двери. Незнакомец кинулся к ним. Крепкие руки бесцеремонно схватили его и вмиг грубо втащили в машину.
— Тебе, идиот, жизнь надоела? — гневно спросил плотный, коренастый эсэсовец с серебряным шитьем высокого звания.
— Господин штандартенфюрер, — поспешно сообщил безумец, — необходимо задержать подозрительного…
— Чем же он подозрителен? — недоверчиво спросил Хейниш — в броневике был он.
Тот заколебался: стоит ли делиться щедрым подарком Фортуны с этим весьма самоуверенным эсэсовцем? Вероятно, придется — никуда не денешься…
— Речь идет о шпионе! — ответил твердо. — Существенно?
— Откуда знаешь?
— Я его встречал до войны. И вот сейчас опознал в Берлине! Пташка может выпорхнуть из рук…
— А ты сам кто?
— Имя — Хорст Гейлиген. Личный агент группен- фюрера господина Мюллера. Номер — двадцать пять.
Он расстегнул плащ и отвернул лацкан пиджака, показав Хейнишу хорошо известный всем значок агента тайной полиции.
— Хорошо! — решился штандартенфюрер. Он коротко отдал приказ, и машины сдали назад, снова исчезая за углом, из‑за которого несколько минут тому появились.
— Докладывайте, что и как? — приказал он Гей- лигену.
Тот коротко доложил: шпион вошел вон в тот стоящий в стороне от других домик и еще не выходил. Одет в форму лейтенанта инженерных войск. Агент четко обрисовал его словесный портрет.
Засаду устроилй с профессиональной ловкостью.
Хейниш с агентом Мюллера занял позицию в полуподвальной пивной, откуда удобно было вести наблюдение, оставаясь незамеченными для постороннего глаза. Трех эсэсовцев он определил в группу захвата. Остальных — семь человек во главе с шарфюрером Гельмутом — прихватил с собой в пивную, что сразу будто вымело немногочисленных посетителей.
Тройка из группы захвата притаилась на той стороне улицы, где располагался и «охотничий» домик. Из его окон их заметить было невозможно. Они не спускали глаз с окошка пивной, чтобы по условному знаку штандартенфюрера схватить неведомого им лейтенанта инженерных войск с рыжими усиками «под фюрера».
А Хейниш ликовал. Еще бы! Вез на учебный аэродром трех агентов на тренировочные прыжки с парашютом в ночное время, и вдруг такая неслыханная удача! Вспомнились слова шефа СД: «Награду получает тот, кто первый достигнет успеха». Так что сотрудник Мюллера не играет никакой роли, поскольку шпиона (безусловно, опасного, если он «осел» в Берлине!) схватит и раскроет он, Хейниш. Возможно, его грудь украсит наконец Рыцарский крест… Для верности он прихватил с собой всех подчиненных. Агента оставил под охраной шоферов.
В этот миг из домика вышел военный.
— Он? — хрипло спросил Хейниш.
— Так точно! — подтвердил в ответ Хорст Гейлиген.
Штандартенфюрер сложил перед лицом руки крестом. Это был сигнал к действию.
Тройка из группы захвата внезапно навалилась на лейтенанта инженерных войск, заворачивая ему руки за спину.
— За мной! — крикнул Хейниш, ударом ноги распахнул двери и с пистолетом наготове первым выскочил на улицу.
Задержанный кричал во весь голос:
— Это что — арест? Гестаповский произвол! Я буду жаловаться!
«Кого‑то хочет предупредить!» — сообразил Хейниш.
• — Шарфюрер Гельмут, — приказал он, — окружить дом! Арестовать всех, кто в нем находится! Всех! Выполнят е!
Эсэсовцы ринулись к дому. И тут из окна по ним ударили пистолетные выстрелы. В ответ застрочили автоматы. Кто‑то упал, вот еще один неуклюже зашатался… Остальные заколебались… Остановились.
— Вперед! — закричал Хейниш. — Быстро!
Стрельба усилилась, а затем неожиданно стихла.
Хейниш вытер платком взмокшее лицо и направился к притихшему дому. Его подчиненные уже высадили входные двери. Кто‑то лез в разбитое окно. Штандартенфюрер показным, небрежным жестом вложил пистолет в кобуру и приказал:
