темноте лежала большая часть 3-го взвода… Вокруг стояла мертвая тишина, и только своеобразный скрип осветительных снарядов, выпущенных из миномета, периодически нарушал ее. «Какая гнида сдала духам столько осветительных мин», — думал Сер-гей, в очередной раз замерев при первых скрипящих звуках, когда факельная часть снаряда повисала на парашюте.
Семьсот метров преодолеть по-пластунски довольно непро-сто, но у Сергея была хорошая школа в этом смысле, когда их в учебке заставлял ползать километры напролет психически ненормальный капитан Басеев. Когда ползли, то приходилось очень часто и долго лежать не шевелясь, потому как освети-тельные мины горели продолжительный промежуток времени. И в эти моменты вынужденного бездействия Сергей вспоминал свою станицу, накрытую светло-серым одеялом, и большие вишни возле лавочки, усыпанные белыми цветами, источаю-щими сладкий дурман весны и его юности. Теперь между ними лежала небольшая долина, покрытая тьмой и плоскими серыми камнями, за ней — правый склон ущелья, на вершине которого у костров грелись духи, а там, за этими кострами, где-то далеко-далеко, стоит в тени вишневых деревьев лавочка, на которой, наверное, опять собралась вся честная гоп-компания…
***
Они уже, наверное, ползли пару часов. И когда очередная осветительная мина потухла, то Сергей вновь заработал лок-тями и ногами, но тут же уперся в ботинки впереди ползущего бойца.
260
— Братан. Ты что забуксовал? Давай жми, — полушепотом не то спросил, не то наехал Пожидаев на солдата, но ответа не последовало.
— Э-э, ты что, оглох? — чуть громче и уж точно не спросил,
а наехал Сергей на лежащего бойца, при этом слегка толкнув его своим АКСУ в ступню…
Опять тишина… И тогда при свете мерцающих звезд Пожи-даев увидел, что каблуки ботинок внизу, а не вверху… Тотчас страшная догадка осенила его, и вновь игла кольнула где-то глубоко в сердце — Бердалийчик… Он моментально, обогнув тело, приблизился к лицу погибшего бойца. Это был не он… Холодные мертвые глаза незнакомого воина смотрели на такие же холодные, мертвые звезды, обильно рассыпные по небосво-ду, которые тускло подсвечивали его безжизненный профиль. И лишь маленький комсомольский значок живо мерцал во тьме, отражая свет безучастных, бездушных далеких небесных светил…
Сергей понял, что отклонился в сторону, и, ничего лучше не придумав, негромко крикнул в темноту:
— Эй, мужики, вы где?
— Тихо ты, — услышал он недалеко от себя голос старлея. — Бери левее и шевели поршнями. Ты уже, судя по всему, ползешь за мною.
Перестраиваться не стали. Теперь Пожидаев замыкал колон-ну. Отныне он упорно следил за пятками Кадышева, чтобы не уйти в сторону и не отстать, но ноги старлея постоянно рас-творялись в ночной мгле.
«Ладно эти чагчарановцы прыгают по сопкам, как горные козлы, — думал про себя, еле поспевая за ними, Сергей. — Но где они так ползать научились? Ладно у меня нет этой горной козлиной подготовки, но ведь в учебке-то я на брюхе проползал будь здоров. Наверное, все же мы там ползали по земле, а тут по камням они профи», — продолжал рассуждать Пожидаев, ощупывая дырки на локтях и коленях, которые уже протер об эти самые камни на своем хэбэ.
…Сколько они уже ползли, Сергей не имел понятия. Ему казалось, прошла целая вечность. К тому же дальнейшее пере-движение было весьма затруднительно не только из-за сильной
261
усталости, но еще из-за того, что колени и локти у Пожидаева стерлись до крови о камни. Теперь каждый короткий марш-бросок, после того как потухнет осветительная мина, был маленьким испытанием по преодолению переутомления и боли… Но пятеро бойцов и старлей продолжали упорно ползти, оставляя на серых камнях кровавый след, потому как другого пути для спасения своих жизней и жизней товарищей, остав-шихся там, под обрывом, у них не было…
«Ну, Кислицын, ну удружил. Просто не знаю, как благода-рить тебя, — опять выскочил из-за кулис сознания Сергея лей-тенант, который днем ломанулся из него вместе с НЗ-чижами. — Вернусь домой… женюсь… нарожаю детей и заставлю их всех молиться денно и нощно за благодетеля своего. Да что откла-дывать, товарищ лейтенант, прям сейчас по возвращении сразу бухнусь в ноги и буду ползать перед вами на брюхе, благо опыт нормальный наработал. А то как же ж стоять рабу грешному на своих корячках перед благодетелем… негоже это», — неиз-вестно, куда завели бы излияния благодарности Пожидаева, если б он не уперся носом в сапоги Кадышева, которые, на его удивление, стояли. Сергей поднял глаза и увидел, что вся группа на ногах. Он хотел было обрадоваться, что преодолели этот проклятый участок, но старлей одной фразой убил все его «души прекрасные порывы»:
— Еще раз вякнешь, я сам тебя здесь пристрелю, чтоб не мучился, — негромко, но очень четко выговаривая слова, ска-зал старлей. Потом добавил: — Еще раз повторяю для тех, кто на бронепоезде. Четко и в точности выполнять мои команды. Команды «вякать» я не давал… До вершины горы, судя по кострам, метров пятьсот. На склоне мы практически невиди-мы для духов. Идем так же, след в след, только теперь я иду первым, за мной в той же последовательности все остальные. Пять минут перевязать раны, у кого сильно кровит… Отста-вить… Лоскуты из нательного белого белья будут заметны в темноте. У меня есть йод. Прижгите хорошо, кровь должна остановиться.
Сергей осмотрел себя при тусклом свете звезд и пришел к выводу, что и так сойдет… Трое бойцов принялись заливать свои раны. И, когда они вернули йод старлею, он скомандовал:
262
— Смотреть под ноги, чтобы ни один камень не сорвался вниз… Камень вниз — считайте, духи нас обнаружили… Все… Дистанция пять метров… За мной — марш…
От бесконечного ползанья ходьба на двух ногах, хоть и на довольно крутой подъем, показалась Сергею каким-то отдыхом. Ноги сами несли его. Да к тому же раны на локтях и коленях больше не терлись о камни. До верха добрались быстро, час, не больше. И, когда оставалось до духовских костров метров пятьдесят, старлей собрал всю группу на небольшом выступе.
— Дальше пойду я один на разведку — уже шёпотом начал он. — Если что, за командира остается младший сержант Ва-силян. Советую лучше прорываться, чем откатываться назад. Во-первых, долго будете
