перешло к заместителю Абрамова генерал-лейтенанту Алексею Петровичу Архангельскому [55].
У Архангельского не было того авторитета, что имелся у Кутепова или у Миллера. Российский общевоинский союз начал распадаться. Обычный штабной генерал, который успел поработать и у красных, и у белых, но никак не отличившийся на военном поприще, не сумел препятствовать этому распаду. В конце концов, РОВС «приказал долго жить». Европу тем временем уже накрывал дым Второй мировой войны.
Архангельский переехал из Парижа в Бельгию.
Когда Бельгия была очищена от нацистов – произошло это в сорок четвертом году, – советское правительство потребовало выдачи Архангельского. Бельгийцы в этом Москве отказали, и Архангельский занялся восстановлением РОВСа как патриотической структуры, способной объединить эмигрантов-военных. Работа эта шла вяло, и в 1959 году Архангельский передал председательский портфель генерал-майору фон Лампе Алексею Александровичу.
К слову сказать, фон Лампе хоть и был по национальности немцем и настроен был прогермански, но не опустился до того, что сделали генералы Краснов, Шкуро, Семенов, Султан-Гирей Клыч, Бакшеев, которые в трудную для России пору, в Великую Отечественную войну, пытались поднять народ (и прежде всего казаков) на борьбу с Советами.
В Югославии тогда были созданы так называемые «охранные части», которые вошли в состав вермахта и воевали против партизан; командовал этими частями бывший белый генерал-лейтенант Штейфон Борис Александрович, в свое время, кстати, исключенный из РОВСа лично Врангелем. Против партизан в Югославии воевал и известный казачий генерал Улагай.
А вот полковник Махин стал генерал-полковником в армии Тито. Белоэмигрант инженер Смирнов также стал генералом Народно-освободительной армии Югославии.
Жизнь оказалась много сложнее, запутаннее, чем ее представляли или тем более – планировали – эти люди.
Жимерский, который когда-то командовал полком у Деникина и водил солдат в штыковые атаки на красных, стал главнокомандующим Войска Польского и был награжден советским орденом Победы.
Легендарный летчик Ткачев, генерал, возглавлявший врангелевскую авиацию, один из лучших пилотов Гражданской войны, – вообще решил вернуться в Россию сразу же после Второй мировой… Пути Господни неисповедимы.
А у генерала Кусонского Павла Алексеевича судьба оказалась трагической. В день нападения гитлеровцев на Советский Союз – двадцать второго июня сорок первого года – он был арестован гестаповцами в Бельгии, из гестапо попал в концлагерь Брейндонг, где через месяц скончался от пыток. Был Кусонскому всего шестьдесят один год…
Дважды был арестован гестаповцами и фон Лампе – как мы уже знаем, активный сторонник сотрудничества с немцами, вот ведь как бывает, – но это ему гестаповцы не засчитали, не повезло фон Лампе… И все-таки ему удалось выбраться на волю, уйти оттуда, откуда мало кто выбирался, умер фон Лампе в Париже в преклонном возрасте, издав семь томов сборника «Белое дело» и книгу «Путь верных»…
* * *
Когда знакомишься с документами той поры – независимо от их политического цвета, красными они были написаны или белыми, независимо от того, чья фамилия стоит под ними – Миллера, Колчака, Фрунзе или Тухачевского, – бумаги эти рождают одну сокрушающе-тревожную, замешанную на сожалении мысль: что было бы, если бы красные и белые объединили свои усилия по налаживанию нормальной жизни в России?
Ведь никто из них, за исключением откровенных предателей, не желал России худого будущего, все стремились к тому, чтобы на этой исстрадавшейся, обильно политой русской кровью земле установилась счастливая жизнь, чтобы в домах пахло не ружейной смазкой, а свежим хлебом, чтобы в городах и селах, в тиши тамошней, звучали не песни пуль, а песни детей…
И те, и другие, и красные, и белые, хотели, чтобы Россия была именно такой – счастливой, сытой, довольной своей жизнью.
Если бы красные и белые объединились в те годы – проповедовали-то ведь одно и то же, превозносили одни и те же истины, – мы бы жили совершенно в другой стране.
Но произошло то, что произошло.
* * *
В центре Архангельска, на невысоком бетонном постаменте стоит старый английский танк – тот самый, который мешал спать семейству Миллеров по ночам; лязгая гусеницами, громыхая своей неуклюжей стальной требухой, он совершал по городским улицам короткие патрульные перемещения.
Двигаться он мог со скоростью мокрицы, его запросто обгоняла курица, не говоря уже о пешеходах, впечатление танк производил крайне несуразное – походил на огромную консервную банку, угодившую под копыто коня, с множеством заклепок, с двумя выносными, торчащими прямо из середки огромных гусениц башенками, из которых было удобно разить пехоту противника, с квадратной верхней башней, похожей на грубо сколоченный ящик для белья и одновременно – на мусорный бак. Производил этот танк впечатление ужасающее, люди перед ним впечатывались в грязь, немели, окаменевали – считали, что с приходом этой коробки должен наступить конец света.
Никому из них не приходило в голову запузырить в танк снаряд или бросить гранату – а ведь снаряд явно проломил бы в железе дырку и спалил всех, кто находился внутри этой громадины, – нет, лишь одна мысль пришибала людей к земле: это – конец света…
Остановить танк могла только какая-нибудь глубокая лужа или канава, может быть, еще пара поваленных деревьев. Другой силы не существовало.
Привезенный морем с далеких берегов Темзы в Архангельск танк в Архангельске так и остался. Навсегда.
Летом, под лучами солнца, он раскалялся так, что на него опасались садиться даже голуби – поэтому на танке не было ни одного грязного птичьего шлепка, ни одного пятна, в то время как головы на памятниках нашим великим соотечественникам, которых в Архангельске немало, украшали целые нахлобучки из птичьих экскрементов, похожие на диковинные шляпы.
Тихо стоит танк на бетонном постаменте, никому не мешает, горожане проходят мимо, совершенно не обращая на него внимания, – танк для них стал чем-то вроде обычного неуклюжего сооружения, возведенного на детской площадке, где малышня изображает космических пришельцев – пилотов летающих тарелок.
Мало кто из горожан знает, какая у этой машины история…
У танка потрескивают заклепки, иногда ночью внутри раздаются жалобные вздохи, словно бы в железном нутре его остались люди и они никак не могут выбраться наружу, и у тех, кто вздохи эти слышит, по коже невольно бегут мурашки…
Москва – Архангельск – Онега – Осло – Париж – Москва
Основные даты жизни Е. К. Миллера
25 сентября 1867 г. в городе Динабурге (Двинск) Витебской губернии родился Евгений Карлович Миллер.
1884 г. – окончил Николаевский кадетский корпус.
1886 г. – окончил Николаевское кавалерийское училище; женитьба на Наталье Николаевне Шиповой, внучке Натальи Пушкиной, жены великого поэта.
1892 г. – окончил Академию Генерального штаба.
С 1896 г. состоял в распоряжении начальника Главного штаба.
1898 г. – назначен на должность военного агента (атташе) России в Бельгии и Голландии.
1901 г. – назначен на должность военного агента (атташе) в Италии.
1907 г. – командир VII гусарского Белорусского полка.
1909 г. – произведен в генерал-майоры; назначен на должность обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.
1910 г. – начальник Николаевского кавалерийского училища.
1912 г. – начальник штаба Московского военного округа.
1914 г. – начальник штаба V армии; произведен в генерал-лейтенанты.
1915 г. – назначен начальником штаба 12-й армии, а с 18 января – вновь начальник штаба 5-й армии.
1916 г. – командир 26-го армейского корпуса.
1917 г. –
