Спустя некоторое время Криста услышала, как хлопнула входная дверь, как отец поднялся по ступенькам, но тут же снова спустился вниз. Когда он наконец вошел в комнату, лицо его было спокойно.
— Вот тебе куртка, а я пошел спать. Спокойной ночи!
* * *
— Алло, Рихард!
Начальник погранзаставы капитан Масберг встал, ожидая, когда к нему подойдет долговязый бригадир Мюллер. Они поздоровались.
— Что нового, Ахим?
— Дождь льет, а хлеб еще в скирдах. Беда, да и только! Помогай нам!
Капитан сдвинул фуражку на затылок и нахмурил брови:
— Твоя просьба несколько неожиданна. А когда, завтра?
— Не завтра, а сейчас нужны мне люди.
— Не спеши, дружище. Нельзя же так неожиданно. — Капитан вытащил торчавшую из кармана Мюллера соломинку.
— Так-так, — проворчал Мюллер, — уж не хочешь ли ты посмотреть, как наша рожь сгниет в поле? Уж не думаешь ли ты, что булки растут на полках кондитерских. А я-то думал, что кооператив и погранзастава…
— Прекрати! — перебил его капитан. — Перестань! Я посмотрю, что можно сделать.
— Вот это другой разговор! — Рот Мюллера расплылся в широкой улыбке. — Хороший ты человек! Привет, я пошел!
— Следующий раз говори заранее, что тебе понадобится! — вдогонку крикнул ему капитан и в тот же момент заметил штабной автомобиль, который на большой скорости ехал по улице.
Когда джип подъехал к капитану, тот принял положение «смирно» и доложил:
— Товарищ майор, на вверенной мне погранзаставе никаких происшествий не случилось!
Майор Дризнер слушал капитана, сощурив глаза, а когда тот замолчал, протянул ему руку со словами:
— Садитесь в машину, поедем на заставу!
Капитан сел в машину, и она тронулась.
— Сколько людей просил у вас Мюллер? — спросил майор, повернувшись к сидевшему на заднем сиденье капитану.
— Просил как можно больше. Хлеб еще в поле…
— Людей дайте, но только так, чтобы это не отразилось на службе.
Вдали показались постройки заставы.
Через несколько минут майор и капитан уже стояли у карты. Вызвали к себе командира одного из взводов и замполита обер-лейтенанта Нестлера.
Майор по очереди посмотрел на подчиненных и сказал:
— Я буду краток, товарищи офицеры. По сведениям нашей разведки, на вашем участке или же на участке соседней погранзаставы противник организовал себе лазейку. Недавно в Эрфурте был задержан один агент «Восточного бюро», который примерно четыре недели назад проник на территорию республики. Следы ведут в ваш район. Что вы мне на это скажете?
— На моем участке? — переспросил капитан Масберг с недоверием. — На контрольно-следовой полосе у нас в последнее время не обнаружено никаких следов. Это я могу точно утверждать. — Капитан показал на карту. — Контрольно-следовой полосы как таковой нет только вот в этом уголке, на участке в триста метров, но он у нас контролируется часовыми и средствами сигнализации. А за моих пограничников я смело ручаюсь!
Майор задумчиво покачал головой:
— Вы переоцениваете свои способности. Разумеется, что контрольно-следовая полоса сильно облегчает нашу службу. Но мы с вами охраняем не саму полосу, а государственную границу. Вам понятно? Участок государственной границы! И прошу не переоценивать полосу. Если враг найдет на нашем участке лазейку, то будьте спокойны, он найдет и возможность в нее пролезть. И нам нужно закрыть эту лазейку! Мы обязаны, товарищи, сделать это! — Майор усмехнулся. — Подойдите ближе к карте и давайте подумаем, что мы можем предпринять.
Чем дольше продолжалось обсуждение, тем серьезнее становились лица офицеров. Когда все вопросы были утрясены, майор сел в машину и уехал к себе.
Капитан Масберг и обер-лейтенант Нестлер стояли на КПП и смотрели вслед удалявшейся машине майора.
— И все это свалилось на нас в понедельник! Что ты на это скажешь? — спросил капитан.
Замполит сощурился и ответил:
— Мне пока еще не все ясно, но попятно, что нам теперь нужно смотреть в оба.
* * *
Двое суток подряд сновали взад и вперед грузовики с песком на правом фланге участка заставы. Песок разбрасывали по земле вдоль проволочного забора, создавая пятидесятиметровую контрольно-следовую полосу.
Бернд Кронау с силой воткнул лопату в землю, поправил автомат за спиной и вытер пот со лба.
— Ну и жарища же сегодня! — Бернд бросил взгляд в сторону часового, который лежал в сторонке в укрытии.
«Ему хорошо, лежи себе, и все, не то что копать», — подумал Бернд.
— Ну, как идут дела? — спросил, подходя к Кронау, обер-лейтенант.
— Все в порядке, товарищ обер-лейтенант, вот только солнце сильно жарит.
К ним подошел рядовой Прош.
— Товарищ обер-лейтенант, посмотрите вон туда, — сказал он и показал рукой на кусты, росшие по ту сторону границы.
Из-за кустов вышли два западных пограничника и остановились. Тот, что был подальше и постарше, вдруг замахал руками и закричал:
— Эй, вы там! Как вам живется за колючей проволокой? Уж не копаете ли вы окопы?!
— Ты, толстяк, — крикнул громко Прош, — ты, видать, не только стар, но еще и глуп! Я одного не понимаю…
— Товарищ рядовой, замолчите! — приказал пограничнику замполит, — Пусть говорит что хочет. — И посмотрел на часового, который не сводил глаз с западных пограничников, усевшихся на камнях. Они еще раз попытались заговорить с нашими пограничниками, но тщетно. После двухчасовых напрасных попыток они встали и пошли прочь, крикнув на ходу:
— Всего хорошего, коллеги! Мы сюда часто будем наведываться, раз мы вам нужны. Сделали бы перерывчик, что ли, да покурили бы хороших сигарет!
Один из пограничников размахнулся и бросил пачку сигарет в их сторону. Сигареты упали почти рядом с контрольно-следовой полосой.
— До свидания, господин обер-лейтенант!
Прош хотел было что-то крикнуть, но Кронау взглядом остановил его.
— Что бы это могло значить, товарищ обер-лейтенант? — спросил Кронау. — Раньше они нам угрожали, а теперь иначе заговорили.
— Вы правы. — Нестлер кивнул. — Нечто подобное замечено по всей западной границе.
— Ясно. Но почему они так долго до этого доходили? — с усмешкой спросил Берид.
— Развитие событий принудило их к этому, но не нужно забывать, что волк и в овечьей шкуре останется волком. — Офицер поплевал на руки и добавил: — Ну, принялись за работу!
Во время обеда солдаты расположились в тени деревьев. Бернд лежал и думал о Кристе. «Нужно будет мне поговорить с ее отцом. Зайти к нему и все сразу выложить. Заявлю, что забираю ее в жены, и все. Да, может, старик и не так строг». — Бернд вытянулся на траве и закрыл глаза.
* * *
В комнате, где располагалось отделение унтер-офицера Керстинга, горела лишь одна настольная лампа, стоявшая на тумбочке возле кровати Кронау. Слева от него спал, широко раскинув руки, Руди Прош.
Бернд оторвался от книги, которую читал, и усмехнулся, бросив взгляд на спящего товарища.
Днем они работали на поле сельхозкооператива. Работала там и Криста. Приехал туда и Вилли Браунер.
Когда Прош улегся отдохнуть в тени, к нему подошел Браунер и заговорил;
— Что, служивый, никак, уже устал? Стоять на посту намного приятнее, а?
Прош засмеялся:
— Нечего говорить о том, чего не знаете, мой дорогой! Лучше посмотрел бы, какие скирды у тебя. Мой бригадир заставил бы все заново переложить. Понятно тебе или нет?
— Болтать языком легко, труднее руками шевелить, — усмехнулся Браунер.
В глазах у Руди вспыхнули злые огоньки. Он вскочил на трактор и уехал.
— Ты что, с ума спятил?! — Браунер хотел было броситься вслед за Руди, но Бернд остановил его.
— Оставь его, пусть! — он усмехнулся.
— Его? А зачем он так?
— Ну и пусть.
Сделав две ездки, Прош вернулся и, по-дружески похлопав Браунера по плечу, сказал:
— Вот как надо работать, дружище! Тогда и не замерзнешь.
Тракторист злился, так как над ним начали посмеиваться…
* * *
Прош перевернулся на спину. И в этот самый момент раздался сигнал тревоги.
Руди проснулся и сел на кровати, протирая кулаками глаза:
— Что случилось?
— Быстро! Тревога!
— Что?!
Одеяла полетели к потолку. Солдаты быстро одевались.
— И нужно же как раз сегодня! — сказал кто-то.
Держа ремень в руках, в комнату вбежал Керстинг.
— Быстрее, товарищи, быстрее! Разобрать оружие! Ефрейтор Мельцер, забрать собаку.
Через минуту все выстроились во дворе.
«На учебную тревогу это что-то не похоже», — подумал Бернд и посмотрел на Мельцера, который бежал к машине, ведя на поводке служебно-розыскную собаку.
— По машинам!
Через минуту машины уже мчались по дороге. Керстинг включил в кузове освещение и, обращаясь к пограничникам, сказал:
