На взлетном поле перед английским сержантом инструктором выстроилась шеренга из двенадцати чешских курсантов.
— Ребята, — начал сержант, — все вы уже сделали несколько пробных прыжков с вышек и теперь имеете представление, как надо приземляться. Сейчас вам предстоит прыгнуть с настоящего самолета. Это ненамного отличается от прыжка с вышки. Парашют у вас откроется автоматически. Главная хитрость состоит в том, чтобы прыгнуть, сохраняя стойку «смирно», потому что прыгать будете через бомболюк, который намного уже парадных дверей. Не вздумайте при прыжке смотреть себе под ноги: это грозит переломанной челюстью. Этим отличаются обычно американцы. Им почему-то обязательно надо посмотреть, куда они прыгают. Если вы встретите курсанта со сломанной челюстью, то это, скорее всего, и есть американец.
Он осмотрел строй.
— А, в общем, ничего в этом сложного нет. Пилот подаст предупредительный сигнал за три минуты до прибытия на место выброски, потом последует сигнал на десантирование.
Уже вечером после прыжков двенадцать чешских курсантов сидели за составленными в ряд обычными канцелярскими столами. Перед ними за отдельным столом стоял молодой лейтенант, инструктор по подрывному делу и говорил:
— Сейчас я вас познакомлю с совершенно новым типом бомбы, — он достал из портфеля металлический шар диаметром около пятнадцати сантиметров. — На лицевой стороне этой бомбы есть небольшой циферблат. На нем вы выставляете то расстояние, прокатившись которое, бомба должна взорваться. Бросать ее надо как шар в кегельбане. Бомба взорвется, проделав выставленный на циферблате путь, вне зависимости, ударилась она во что-то, или нет. Здесь же на корпусе есть небольшой рычажок: он включает и выключает ударный взрыватель. Если ударный взрыватель активизирован, то бомба взорвется от удара, даже если она не прошла выставленное расстояние. Очень удобно использовать, если вам надо подорвать движущуюся автомашину.
Он пустил бомбу по рукам, давая курсантам возможность внимательно осмотреть ее.
— На следующем нашем занятии, а оно будет последним, — сказал инструктор, — я расскажу вам, как делать взрыватели и получать взрывчатку из подручных материалов. Можно пройтись по магазинам и купить все, что необходимо для изготовления бомбы. Как это сделать, я расскажу завтра. Насколько я понимаю, вы будете работать в отдаленном районе, куда доставку специальных средств осуществить будет проблематично.
Лондон, 16 июня 1941 года
Закончив свой доклад, Моравец начал неторопливо складывать разложенные перед ним бумаги и сказал:
— Сегодня начинают подготовку на курсах парашютистов еще двенадцать человек. Через три недели у нас будет более тридцати подготовленных парашютистов, но англичане как-то не торопятся с заброской. После той неудачной выброски они, похоже, растерялись. Может быть, действительно, подобрать для этой цели чешские экипажи? Я бы попросил вас поднять этот вопрос на уровне правительства. Мы и так уже потеряли много времени.
— Хорошо, я поговорю завтра с министром обороны, — кивнул Бенеш. — Вы подготовили группу, ориентированную на покушение?
— Да, одна такая группа уже готова. Это ротмистр Габчик и сержант Свобода. Оба имеют хорошие характеристики, боевой опыт и правительственные награды.
— Прекрасно. Теперь нам надо решить, кто станет жертвой террористического акта. Хотелось бы, чтобы это покушение прозвучало как можно громче, чтобы об этом услышал весь мир. Очевидно, самой подходящей фигурой для этого будет Франк, в крайнем случае, фон Нейрат. Но фон Нейрат старый дипломат, и могут не поверить, что именно он повинен в организации террора в Чехословакии. Франк для этого подходит больше, хотя он и не такая уж заметная фигура в рейхе. А покушение надо произвести именно в Чехословакии, и преподнести его как приговор чешского народа.
— Выше чем Нейрат и Франк в Чехословакии никого нет, — пожал плечами Моравец. — Я не изменил своего отношения к этой идее, но я солдат и подчиняюсь приказам.
Берлин, 29 июля 1941 года
Фельдмаршал Геринг наткнулся на Гейдриха в коридорах рейсхканцелярии совершенно случайно. Вместо того, чтобы ответить на приветствие обергруппенфюрера, Геринг остановился, секунды две пристально и внимательно смотрел на старого товарища, а потом сказал:
— Очень удачно получилось, что я тебя здесь встретил, Рейнгард. У меня к тебе есть очень серьезный разговор, но я все не мог собраться пригласить тебя к себе. Если у тебя есть время, может быть, пройдем ко мне.
Гейдрих посмотрел на часы, что-то прикинул и медленно кивнул.
— Хорошо, только не очень долго. Как только началась война с Советами, зашевелились и все местные тараканы. Приходится работать с утра до вечера.
— Это так, — закивал Геринг, — поэтому работу надо очень хорошо организовать. Кстати, мой разговор будет касаться и этого вопроса.
Они поднялись на другой этаж и прошли к кабинету фельдмаршала. Тот сам открыл перед Гейдрихом дверь и, отойдя чуть в сторону, предложил пройти туда первым. Оказавшись в кабинете, Геринг кивком указал Гейдриху на кресло, а сам ослабил ремень и достал из бара рюмки и коньяк.
— Я вот о чем хотел с тобой поговорить, — начал он, разливая коньяк, — мы с тобой оба отвечаем перед фюрером за еврейский вопрос. Пока что у нас идут только одни разговоры в этом направлении. Твой Эйхман за последние полгода не выпроводил из Рейха и тысячи евреев.
— Но это зависит не только от него, — начал было заступаться за подчиненного Гейдрих.
— Знаю, знаю, — махнул рукой Геринг. — О чем и речь. Все только говорят, а дела ни от кого не видно. А ты представляешь, что будет, когда мы займем Белоруссию и Украину? У русских в свое время там была черта оседлости, то есть по-нашему гетто. Черту оседлости отменили, но далеко не все евреи оттуда уехали. Их там и сейчас полным-полно. А мы с тобой так еще и не решили, что делать с нашими.
— Послушай, — вдруг оживился Гейдрих, — а может быть нам последовать примеру русских и устроить в этих двух районах одно большое гетто.
Геринг удивленно уставился на собеседника и несколько секунд обдумывал поданную ему мысль.
— Нет, — покачал он головой, — В какой-то мере это может быть только промежуточным этапом решения проблемы. А нам нужно окончательное. Украина представляет интерес в первую очередь своими плодородными землями, а наши сельскохозяйственные курсы для евреев были ориентированы на Палестину. Там природа другая. И вообще, нужно очистить от них территорию Рейха. Так вот, я собираюсь издать приказ, в котором на тебя будет возложена ответственность за организацию работ по подготовке окончательного реше ния еврейского вопроса. Организацию работ по подготовке, — он поднял указательный палец. — Вопрос этот сложный: предлагаю организовать что-то вроде конференции, на которой все заинтересованные лица выскажут свои идеи.
Гейдрих сидел, смотрел на фельдмаршала и раздумывал: «Ну и хитрая же ты, бестия, при такой постановке вопроса, несмотря на то, что мы с тобой в равной степени отвечаем за это дело, при провале ты подставишь меня, как проигравшего. А если дело завершится успехом, почивать на лаврах будешь ты».
— В общем, прими к сведению, — продолжал разглагольствовать Геринг, — Найди в своем еврейском отделе какого-нибудь бездельника, и пусть он составит и согласует список участников конференции, подберет помещение, короче, сделает все необходимое. Тебе останется только проконтролировать. Фюрер в любой момент может спросить с нас работу, а мы в этом вопросе толчемся на одном и том же месте.
— Если мы устроим очередную говорильню, работа с места не сдвинется, — поморщился Гейдрих.
— Ну, как же не сдвинется, — возмутился Геринг, осушая свою рюмку коньяка. — Мы можем найти оправдание, сказав, что созвали конференцию, ищем решение. Работа идет. Это ты зря. Вполне возможно, что на этой конференции мы и в самом деле найдем такое решение, которое устроит всех.
Гейдрих подумал о том, что приказ у Геринга, наверняка, уже готов. Отказаться от его выполнения он не может: придется так же, как Герингу, искать и для себя козла отпущения. Время, конечно очень неудачное, но он переживал и более трудные времена.
Прага, 5 августа 1941 года
Вацлав Моравек пришел на конспиративную квартиру, где его уже ожидал Балабан, в приподнятом настроении. Он сбросил куртку, прошелся несколько раз взад-вперед по комнате, закурил и, выпустив густую струю дыма, обратился к товарищу:
— Ну, и что ты скажешь?
— Насчет чего? — поинтересовался Балабан.
— В Брно взорвали помещение управления гестапо! Вот это работа! А мы, сидя здесь, извини меня, способны только на мелкие пакости.
— Да, после начала войны с Советским Союзом коммунистическое подполье оживилось, — кивнул Балабан. — Ты же знаешь, оно очень большое. И организованное. Их снабжают советниками, оружием и всем прочим. А мы с тобой живем на старых запасах, которые, кстати говоря, скоро подойдут к концу. Нам до их размаха далеко.
