Обстрел оборвался так же резко, как и начался. В планы стрелявших долгий бой не входил. Загрохотавший с блокпоста «АГС» быстро расставил последние точки в этом споре пороха и металла.
Сам Костя ничего этого уже толком не помнил. Снова он включился только тогда, когда все закончилось, и Чебан, со всей дури хлопнув его по плечу, весело произнес:
— Ну ты, брат, в тельняшке родился…
У слегка посеченного осколками джипа, возле колеса, лежала так и не разорвавшаяся маленькая ребристая, как сама старуха-смерть, граната. Трое спасенных омоновцами людей, косясь то на нее, то в сторону кладбища, торопливо сели в машину. Могучий двигатель взревел, и белый автомобиль с красными крестами на дверках унес их прочь от страшного места.
Змей доложит руководству об этом инциденте по связи сорок минут спустя. После того, как побывает на месте работы досмотровой группы и заменит счастливо избежавших смерти товарищей на свежих бойцов. Утром, на совещании в ГУОШе, руководство потребует у него еще и письменный рапорт.
Неделю спустя в комендатуру зайдет в сопровождении молчаливого чернобородого мужчины симпатичная, кареглазая девушка-чеченка. Она спросит, мягко припевая на гласных:
— А где тут у вас такие ребя-ата: один та-акой рыженький, на нашего похож, а второй — та-акой… у него рукави-ички без пальцев?.. И с ними еще один был… Работают? Жа-алко… Передайте им спа-асибо. Они меня спасли, когда в ваших на дороге стреляли.
Немного подумает и поправится: «Когда в нас стреляли».
От иностранцев никакой информации не поступит. Не появятся в западных газетах громкие заголовки: «Русские милиционеры закрывают собой представителей гуманитарной миссии!» И швейцарский врач, человек, несомненно, цивилизованный, культурный и воспитанный, не найдет времени и возможности, чтобы отыскать и поблагодарить людей, вытащивших его из зубов смерти.
Да, собственно, какие церемонии могут быть с дикарями?
С кем это я сегодня возле ГУОШа обнимался? Это братишка мой — Магомед… Не похожи на близнецов, говоришь? Это точно. Магомед — чистейших кавказских кровей. А я — волгарь коренной. Да только после одной истории мы с ним настоящими побратимами стали.
Вот прицепился, расскажи да расскажи! Ну, ладно. Ты — свой человек, дерьма этого тоже похлебал, понять должен.
Да… Эта история мне столько крови стоила, что проще было бы хорошее ранение получить: меньше б кровушки вытекло.
После той командировки, где мы с тобой соседями были, попал я снова в Чечню летом. И добро бы в саму Чечню. Там попроще было даже в самую мясорубку: все понятней. А тут — на границу поставили. На дагестанской территории — мы, а через речку — чеченский пост. Боевые действия вроде как временно приостановлены, перемирие. Ну мы с тобой эти дела еще в апреле-мае проходили. Моратории эти долбаные. Поэтому, без ведома своего руководства, с командиром чеченским лично встретился и предупредил:
— Хочешь своих ребят сохранить — со мной не шути. У меня народ отмороженный, все уже воевали и крови не боятся. Хоть одного из наших зацепите — шарахнем со всего, что есть, и ни у кого разрешения спрашивать не будем. Пусть там наверху свои договоры подписывают, а у нас — свой договор будет, лады?
— Хорошо, — говорит, — мне тоже кровь не нужна, и у моих ребят близкие есть.
Руки жать, обниматься-целоваться, бумаги подписывать мы не стали. Но, не считая мелких пакостей, за полтора месяца по-серьезному ни разу не сцепились. И слава богу. Знали бы чеченцы, кого я привез!
В первую командировку все нормально складывалось: и в комендатуре мужики были нормальные, и отряды серьезные работали — СОБР, ОМОН. А здесь — сборная солянка: ППС, ГАИ, какие-то пацаны из других подразделений. Сводный отряд… твою мать! И ребята вроде неплохие, но дома-то их совсем для другого готовили.
А старший зоны!.. Предки не дураки — прозвища не просто так давали. Если б я ему и его потомкам сам фамилию придумывал, то лучше теперешней вряд ли бы придумал. Дубьев! Что смеешься?.. Слово офицера: именно — Дубьев. Его иначе, чем Дубина, никто и не называл. Ну, кадр был, не передать! Ему водки натрескаться — хлеба не надо, по пьянке из пистолета в потолок засадить — всегда пожалуйста. К омоновцам прицепиться — почему излишек боеприпасов на блоке (во придурок!) — тоже без проблем. Зато, если надо для людей что-то сделать, или ответственность на себя взять, когда порохом попахивает, тут он — в кусты.
Слава богу, в сводном отряде на полсотни человек — хоть десяток был, на которых положиться можно. И тех еле вырвал, пришлось к начальнику УВД идти, доказывать, что без профессионалов вся эта команда — прямые кандидаты в покойники. Шеф поупирался слегка, но дал добро на отделение омоновцев. А уж командир ОМОНа не подкачал, братишка. Не зря с ним в первой командировке вместе носом грязь в Грозном рыли. Хлопцев дал отборных, из тех, что уже в боевых командировках работали. Сам знаешь: самые лучшие орлы из стреляных воробьев вырастают!
Без них бы — совсем пропасть. Зона ответственности серьезная. Двадцать километров границы с Чечней — это вам не шутки!
Тем более что перемирие совсем на соплях держалось. Банды шныряли туда-сюда, по ночам — стрельба по всей границе, да и днем дрессировали время от времени. У нас тоже на той стороне снайпер лазить повадился, с бесшумкой. И ведь не по-боевому бил, гад, понимал, что можем навернуть в ответ со всей дури. Нет: выберет, когда, например, машина Красного Креста подъедет к КПП. В ней «Врачи без границ» сидят, груз какой-нибудь гуманитарный в ящиках. Мы досмотр начинаем, иностранцы возмущение свое демонстрируют. А тут стрелок этот хренов — по колесам — шлеп… шлеп! Или по «кирпичу» возле КПП. Знак-то жестяной, грохоту побольше. Вот вам и скандальчик готов: беспредельные федералы подвергают опасности жизни врачей-гуманистов! Протесты, звонки начальства. Дубьев психует, орет: «Леня! Ты когда меня подставлять прекратишь? Не трогайте вы их!»
Как бы не так! Есть, конечно, среди этих деятелей и врачи настоящие. Но что-то я за все это время не припомню, чтобы они нам хоть таблетку от головной боли дали. И когда «духи» наших на блокпостах зажимали, что-то не видать было белых джипов с красными крестами. Ни капли воды не привезли, ни одного из тех ребят, что в блоках от перитонитов, гангрены да потери крови умирали, не спасли. А вот чеченцам помочь — тут они как из-под земли. И сейчас такое впечатление, что все эти ЧП на границе были как спектакли с расписанными ролями. Но хрен им этот номер пролез. Через наш КПП ни разу без досмотра не прошли. А начальство?.. Меня снять можно, кого потом поставить? Сами отцы-командиры там торчать не будут. И со сменщиком — как повезет. Может, у него вообще башню рванет и он бои местного значения развяжет. Да если честно, то и командиры наши только для вида пылили. Сами-то они так же, как и мы, думали и этих односторонних гуманистов на дух не переносили.
Я раза три с командиром чеченского блока встречался. Все — как в кино: на мосту сходимся, с каждой стороны одинаковое количество людей, каждая сторона сопредельную на оптике держит. Спрашиваю:
— Когда стрелка своего уймете?
— Это не наш. Мы его сами ловим, никак поймать не можем, — врет, глазом не моргнет.
— Ну ладно. Только если мы его пристрелим, не обижайтесь.
— Как это пристрелим? Кто вам позволит по территории суверенной Ичкерии огонь открывать?
— Тогда сами с ним разберитесь!
— Пробуем. Но никак поймать не можем…
В общем, сказка про белого бычка.
Вот так и жили. Мир — не мир, война — не война. Дурь одна.
Но случилось дело и покруче. Приезжает как-то Дубьев, напыженный, как голубь-дутыш, заваливается ко мне в командирский вагончик:
— Завтра выделяй двадцать человек на прочес!
— Какой прочес?
— В нейтральной зоне группа «непримиримых» бродит, человек десять, будем «зеленку» зачищать.
— А кто участвует?
— Все наши отряды людей выделят. Планируем сто человек.
— Это кто придумал?
— Мое решение. Информация наша, поэтому мы ее сами реализовывать будем.
Я аж взвился: генералиссимус, стратег хренов! Насмотрелся я на таких за это время. Когда настоящая драка была — все по штабам сидели, нос высунуть боялись. А как чуть затихнет — в очередь за орденами давятся, планы один гениальней другого предлагают. Но пока профессионалы у дела стояли, этой швали особо разгуляться не давали.
А тут — «командарм» Дубина! Спрашиваю я его:
— Нормальные карты местности у всех будут? Или опять по глобусу воевать пойдем? Дислокация боевиков, их маршруты? Схемы минных полей? Саперная поддержка? Рации толковые, чтобы нас не глушили, не прослушивали? Форму одинаковую выдадут или опознавательные знаки? И что-то я не помню: ученья по взаимодействию мы провели?
