— Вы хотите сказать — бельгийские партизаны? — заметил майор. — В Хасселте хозяйничают партизаны, коммунисты…
— Господин майор, мы не вмешиваемся в бельгийские дела, — резко ответил Шукшин. — Мы разговариваем с организациями, официально представляющими местное управление.
Наступила пауза. «Сейчас они заговорят об оружии», — подумал Шукшин и выжидающе посмотрел на полковника. Американец, постучав кулаком по колену, спросил:
— Вам известно, что все гражданские лица должны сдать оружие? Этот приказ относится и к вам, поскольку ваши люди не имеют военной формы. Когда мы сможем принять от вас оружие?
— Мы с удовольствием выполнили бы ваше требование, господин полковник, но, к большому сожалению, не имеем на это права! — Шукшин развел руками. — Вам необходимо решить этот вопрос со Ставкой Верховного Главнокомандующего.
— Но мы не имеем связи с вашей Ставкой! — раздраженно проговорил майор.
— Это верно, мы не имеем связи, — подтвердил полковник. — Вам придется выполнить приказ.
— Доложите генералу Эйзенхауэру. Он имеет связь!
— Эйзенхауэру? — полковник переглянулся с майором, сунул в рот потухшую сигару. — Мы примем меры… А оружие вы все-таки сдайте. Я имею приказ!
— Господин полковник, пусть решают этот вопрос дипломаты. Зачем нам, военным, впутываться в это дело? Могут быть серьезные неприятности для нас обоих…
Отец Алексей, переведя ответ Шукшина, улыбнулся и негромко сказал Шукшину: «Очень хорошо…»
— Я с вами согласен, пусть бы решали такие дела дипломаты, — ответил полковник. — Ну их к дьяволу… Давайте договоримся так. Оставляйте оружие у себя, но сложите его в ящики и опечатайте. Вот вместе с майором…
— Но оружие нам может понадобиться для выполнения боевых задач. Война еще, к сожалению, не окончена… Вот приказ командующего партизанской армии, — Шукшин, достав из стола приказ Диспи, подал его полковнику. — Мы должны выступить в Арендок!
— Я знаю об этом приказе. Вам выступать нельзя. Дороги забиты войсками. Кроме того, нет необходимости использовать в дальнейшем партизанские силы.
— Но эти силы весьма значительны, господин полковник. Насколько мне известно, полки бельгийской партизанской армии состоят из опытных бойцов. Они действовали отлично…
— Сколько полков имеет партизанская армия? — спросил майор.
— Я такими сведениями не располагаю, — ответил Шукшин и, чтобы закончить бесполезный разговор, предложил — Быть может, господин полковник желает посмотреть, как мы живем?
— С удовольствием!
Шукшин повел американцев в казарму.
В комнатах, через которые они проходили, был образцовый воинский порядок: койки заправлены безукоризненно, навощенный паркетный пол сиял янтарем, винтовки и автоматы, стоявшие в пирамидах, под замком, поблескивали стволами. Дежурные по отрядам отдавали рапорты четко, с той молодцеватостью, которая отличает хорошо обученных солдат.
Американцы удивленно переглядывались между собой. Заметив пирамиду с оружием, полковник подошел к ней, попросил открыть. Взяв карабин, он повернулся к свету, открыл затвор.
— У вас хорошие солдаты, подполковник. Они любят оружие!
— Это оружие партизаны добыли в боях. Оно очень дорого.
— Я понимаю вас…
Партизаны занимались в учебных классах. Шукшин провел гостей в комнату, где находился взвод сержанта Акимова.
— Взвод, смирно! — подал команду Акимов и, печатая шаг, пошел навстречу Шукшину. — Товарищ подполковник! Второй взвод первого отряда изучает материальную часть пулемета…
— Вольно! Посмотрим, товарищ сержант, как ваши подчиненные знают оружие. — Шукшин вместе с американцами подошел к столу, на котором стояли два станковых пулемета, и потребовал разобрать и собрать оружие. К пулеметам встали Щукин и Капишников. Американский полковник сел на край стола, уставился на партизан.
— О, это очень интересно…
— Начинайте! — скомандовал Акимов и засек время. Щукин и Капишников действовали с такой быстротой, что полковник, пристально следивший за их работой, с трудом улавливал движения рук. Глаза американца разгорелись, он выбросил сигару, весь подался вперед, ухватившись обеими руками за стол.
— Уэлл! Вери уэлл! О!
Первым собрал пулемет Щукин. Американец с силой хлопнул его по плечу.
— О'кэй, рашэн! Молодец! — Полковник повернулся к майору, стоявшему за его спиной. — Нет, русские побеждают не только храбростью… Это нужно хорошо понимать!
Закончив обход казармы, американцы направились к выходу. Шукшин проводил их до ворот. Глядя вслед «джипу», с места взявшему бешеную скорость, он думал: «Что они хотят, для чего потребовалось нас разоружать? Пугает наша дружба с бельгийцами?..»
На другой день полковник приехал снова. Входя в кабинет Шукшина, он поднял руку, улыбнулся как старому знакомому:
— У меня к вам дружеская просьба, подполковник. Завтра в Хасселт прибывают наши части, но я не знаю, где их разместить. Не согласитесь ли вы перебраться в Льеж? Вам там будет неплохо. Это отличный город!..
Шукшин вопросительно посмотрел на Дядькина и Маринова, сидевших на диване.
— Что скажут мои коллеги?
— Я думаю, что в Льеж перебраться можно. Город неплохой, — ответил Дядькин. — Мы всегда рады оказать услугу своим союзникам.
Маринов тоже не возражал. Льеж — крупный промышленный город, там у партизан будет хорошая поддержка.
— Так завтра я пришлю колонну машин, — сказал полковник. — Для офицеров дадим два автобуса. Этого будет достаточно?
— Да, вполне.
— Ол райт! Колонна придет в 9.00.
Утром бригада повзводно построилась во дворе. На правом фланге стояли знаменосцы. Тяжелое шелковое полотнище чуть колыхалось под слабыми порывами ветра.
Точно в назначенный час на шоссе, против здания, которое занимала бригада, остановилась колонна «студебеккеров». С нею прибыл сам полковник. Оставив свой «джип» у ворот, он вошел во двор. В это время из казармы вышли Шукшин, Дядькин и Маринов. Воронков, стоявший перед строем, зычным голосом подал команду: «Бригада, смирно! Равнение направо!» Партизаны, повернув головы в сторону командира бригады, замерли. Шукшин, приняв рапорт, подошел к полковнику.
— Я вижу, вы уже готовы выступить? — сказал американец, дымя сигарой. — А мне говорили, что русским не хватает организованности…
— Очень рад, что вы убедились в обратном. Кажется, эта война поможет нам лучше узнать друг друга.
— Вы совершенно правы. Представления о России меняются… — Американец говорил, не отрывая взгляда от четких, застывших в неподвижности, будто отлитых из стали колонн партизан. — Я бы хотел командовать такими людьми!
— Вы хотите что-нибудь сказать нашим партизанам?
— Да, с удовольствием! — полковник обвел строгим взглядом ряды партизан.
— Русские солдаты! С вами говорит американский солдат, ваш союзник… Вы мне нравитесь, русские солдаты. Вы отличные солдаты. Я вами доволен. Я буду вам помогать, русские солдаты. Да здравствует дружба русских и американских солдат!
Шукшин незаметно подал знак рукой, раздалось оглушающе громкое «ура». Полковник вздрогнул, выпрямился, вытянул руки по швам.
Шукшин, Воронков, американец и переводчик направились к машинам. Около ворот стоял «джип» полковника, за ним — два небольших автобуса, а дальше, плотно один к другому, вытянулись новенькие «студебеккеры». Окинув взглядом колонну, Шукшин неожиданно увидел вторую колонну — она стояла метрах в ста за первой. В машинах сидели американские автоматчики.
— Что это значит, господин полковник? — Шукшин вопросительно взглянул на американца. — Вы хотите отправить нас под конвоем? В таком случае машины нам не понадобятся…
— Какой конвой? — полковник недоуменно вскинул брови. — Это недоразумение, я не требовал охрану… Но, может быть, они вам не помешают, эти автоматчики?
— Я заявляю категорически: под охраной мы не поедем! — глаза Шукшина холодно блеснули.
Американец подозвал шофера.
— Передайте майору — отправить колонну!
Через полчаса бригада погрузилась, машины тронулись. Шоссе было широким и ровным, «студебеккеры», управляемые шоферами-неграми, неслись с огромной скоростью. Над головной машиной струилось, горело огнем боевое знамя бригады. В сухом осеннем воздухе звонко звучали песни. Жители городов и сел, через которые проезжала бригада, выходили на улицу, шумно приветствовали русских партизан.
Американский полковник, ехавший с Шукшиным в «джипе», добродушно посмеивался:
— С вами весело путешествовать! Я не знал, что русские любят песню… Это хорошо — любить песню — хорошо! Я кое-что в этом понимаю…
Всю дорогу между ним и Шукшиным не прекращалась дружеская беседа. Узнав, что Шукшин в прошлом командовал эскадроном, полковник обрадованно воскликнул:
