Я не хочу сказать, что не было малодушных или подлецов. Я видел полицаев, видел власовцев — немцы не раз бросали эту сволочь против нас, партизан. Они были беспощаднее, чем эсэсовцы. Но сколько их, этих мерзазцев? Разве отвечают за них тысячи, десятки тысяч пленных, которые попали в руки врага не по своей воле?
Каждый из нас думал: оправдают ли нас там, дома. Простят ли нам плен? Не поставят ли нас, партизан, рядом с изменниками, предателями?
Нет, Родина справедлива. Родина примет своих сынов…
Полпред пишет, что мы скоро вернемся в Советский Союз. В Советский Союз! Неужели это сбудется, неужели я увижу тебя, родная земля?
21 октября. Жизнь наша налаживается. Французские партизаны организовали среди крестьян сбор продуктов для бригады. Положение с продовольствием во Франции тяжелое, но для нас все-таки кое-что находят. Сегодня прибыли три подводы с овощами и фруктами из какой-то дальней деревни.
У нас открылась собственная сапожная мастерская. Заведует ею Гужов. Нашего Ивана Семеновича теперь не узнать: с таким важным видом ходит… Сдается мне, что никогда раньше сапожником он не был. Но латает башмаки здорово. Говорит, что может сработать сапоги «хоть самому генералу». Возможно, что и «сработает».
Еще одно событие! Начали работать курсы шоферов. Это по инициативе Дядькина. Надо, говорит, думать о завтрашнем дне. Если достанем трактор, то откроем курсы трактористов.
25 октября. Боевая учеба идет полным ходом. Готовимся к боям. Но когда же нас отправят на фронт? Все только и говорят об этом.
Нашего полку прибыло! Приняли в бригаду двадцать восемь советских женщин, освобожденных союзниками в немецком городе Аахене. Событие это внесло в нашу жизнь большое оживление. Ребят будто подменили! Бывало, комбат Тюрморезов все совестит: почему штаны не выглажены, почему рубашка помята. «На тебя вся Европа смотрит, а ты, сукин сын, в неглаженых штанах!» Теперь эта «протирка» уже не требуется. Наши «лесники» вырядились, как настоящие кавалеры.
Больше всех, конечно, доволен помкомхоз Тихон Зенков: у него теперь будет прачечная, или, как он выражается, комбинат бытового обслуживания. Тихон — парень с фантазией!
4 ноября. Только что пришел со стадиона. В голове гудит. Вот это была игра! Никогда не видал такого матча. Бог ты мой, что творилось!
Но опишу по порядку. Как только мы приехали во Францию, у нас организовалась футбольная команда. Французские спортсмены, узнав об этом, прислали делегацию, предложили провести матч в честь их товарища — футболиста, погибшего в бою с фашистами. Наши ребята только еще начали тренироваться, но отказаться было невозможно.
Еще за две недели до игры сообщение о матче появилось чуть ли не во всех французских газетах. Кругом громадные афиши. Можно было подумать, что в Сент-Аман приехала сборная СССР…
Дядькин, видя такое дело, собрал всю нашу команду и сказал: «Вы понимаете, други, какую ответственность на себя взяли? На афишах что написано? Русские партизаны, Советский Союз… Хоть кровь из носу, а чтобы выиграть матч. Ясно?»
Народу на матч собралось видимо-невидимо. Не только весь Сент-Аман собрался, но и из других городов болельщики приехали. Американцы, англичане пришли. Вся площадь возле стадиона была заставлена машинами, повозками, велосипедами.
Вначале наши играли робко. Французы раз прорвались к воротам, второй, третий… Гриша Станкевич, наш вратарь, крутился чертом. Такие мячи брал, что стадион от восторга стонал и охал. Но на девятой минуте французы все-таки забили гол.
Признаться, тут я упал духом. Ну, думаю, — все, всыпят, как пить дать. Но тут нашу команду будто подменили. Разъярились ребята, и как пошли, как пошли! Михаил Чалов — огонь, а не нападающий. Будто гроза рвется… И Сергей Белинский хорош! По воротам бьет, аж мяч звенит. Силища! Вратарю, бедняге, досталось…
Семь голов настукали… На стадионе творилось что-то невообразимое Нет, нашим болельщикам до здешних далеко. Куда там!
Окружили французы Гришу Станкевича, допытываются: профессионал?
— Нет, что вы! — смеется Станкевич. — У нас любой так может играть, пожалуйста!
Французы многозначительно переглядываются, удивленно покачивают головами…
Спасибо, дорогие хлопцы, не посрамили чести бригады!
8 ноября. 27 годовщину Великой Октябрьской социалистической революции встречали с большой торжественностью. 6 ноября в клубе было собрание, на которое мы пригласили своих друзей — французов и бельгийцев. Нашему второму батальону — лучшему по итогам боевой и политической подготовки — передали на хранение боевое знамя бригады. Потом состоялся большой концерт самодеятельности. Выступали наши партизаны, французы.
Утром 7 ноября приехал к нам первый секретарь Посольства СССР во Франции. Состоялся парад: бригада прошла торжественным маршем, под боевым знаменем, с оркестром. Потом Воронков зачитал перед строем приветственное письмо Уполномоченного Советского Правительства. Каким волнением наполнились наши сердца, когда мы услышали эти слова: «Товарищи офицеры, сержанты, красноармейцы русской партизанской бригады «За Родину»! Поздравляю вас с 27 годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции…» Стоило жить, бороться, пройти через все муки и страдания, чтобы услышать это!
В письме дана высокая оценка нашим боевым делам: «Борясь в тылу врага, вы внесли свой вклад в дело общей победы над ненавистным врагом, и Родина ждет вас, сынов своих, для участия в окончательном разгроме врага…»
Родина ждет нас! Когда же нас отправят? Боюсь, что когда мы попадем на фронт, война уже кончится.
20 ноября. Шукшин, Маринов и Воронков от нас ушли, работают в Советской военной миссии. — Начальство у нас из самых молодых… Как теперь справится Дядькин? В лесу он был на высоте. Но там его авторитет, влияние на людей определялись личной храбростью, бесстрашием, способностью идти на самый отчаянный риск. Сможет ли Дядькин командовать бригадой в новой обстановке, сумеет ли обеспечить жесткий порядок и дисциплину? Условия у нас сложные, необычные. Мы — среди чужих людей… А хлопцы привыкли к вольной лесной жизни. Для некоторых дисциплина — нож острый.
24 ноября. Бригада завоевывает во Франции все большую популярность. Наших футболистов приглашают все города. И они повсюду одерживают победы! Ребята смеются: скоро у французов кубков не останется, все увезем в Советский Союз… Но еще большей славой пользуется наша концертная группа (начальник клуба Соколов именует ее не иначе, как «театрализованный ансамбль»). Неделю назад были у нас на концерте бургомистр и хозяин отеля, человек тут очень влиятельный. Выступление партизан им так понравилось, что они пригласили нас выступить в городском театре. (Я говорю «нас», так как тоже принимаю участие в самодеятельности — читаю свои стихи. Откуда только смелость взялась!)
Вчера состоялось выступление в театре. Народу собралось — яблоку упасть негде. Вдоль стен, в проходах публика стояла. Конечно, дело тут не в славе наших «артистов». Люди пришли посмотреть на русских.
Первым выступал Сергей Белинский. Голос у него громоподобный. Как всегда, начал он песней «Широка страна моя родная». Столько силы, гордости в этой песне, когда ее поет Сергей Белинский! Аплодировали страшно.
Хорошо выступал хор. От русских народных песен Французы пришли в восторг. И музыканты наши им понравились, особенно «трио». Кто бы подумал, что старый лесник Леня Говстюк, отчаянный парень, так чудесно играет на скрипке? Очень чуткая душа у него… А Соколов? А Лобанов? Прямо музыканты-профессионалы!
Украшением нашего концерта была, конечно, Нина Твердохлеб. И где она научилась стольким танцам — русским, украинским, молдавским, чешским, испанским… Вчера, когда она танцевала, я вспомнил ее рассказ о том, что пришлось ей вынести, пережить в фашистском рабстве. Невольно подумалось о силе нашего, советского человека. Казалось, совсем сердце от горя закаменело, а вот — живое оно. Нет, не согнулся наш характер под тяжестью испытаний, не померк разум, не опустошилась душа…
Самое замечательное вчера, пожалуй, было после концерта. Конферансье объявил, что концерт окончен, а публика не расходится. Кто-то из французов, в середине зала, запел «Интернационал». Через минуту пел весь зал. Пели французы, русские, поляки, английские и американские солдаты… Гимн звучал, как клятва на вечную дружбу. Да будет так!
5 декабря. Сегодня — День Конституции СССР. По этому случаю в клубе бригады был устроен вечер. Много было гостей — французов, англичан, американцев.
Часто приглашают к себе в гости рабочие. Вчера были на вечере, устроенном в честь партизан русскими, украинскими и польскими шахтерами. Угощали нас от всей души, не пожалели последних франков. Эти люди работают на здешних шахтах по два, по три десятка лет. Но по родине они сильно тоскуют. Один русский шахтер, старик, сказал мне: «И жить тяжело на чужой земле и помирать. Да, брат, тяжело ложиться в чужую землю…»
