Археолог - Филипп Боссан

Перевод с французского

В. В. Кузнецова

Санкт-Петербург

Наука

2003

Philippe Beaussant

L`archéologue

Gallimard

© Editions Gallimard, 1979

Photo Jacques Sassier © Gallimard

© Издательство «Наука», 2003

© В. В. Кузнецов, перевод, 2003

© П. Палей, оформление, 2003

* * *

— Доктор, я надеюсь, что вы скажете мне правду. Только, как мне кажется, вам не раз это говорили… И всегда без тени сомнения, не выдавая себя взглядом или интонацией голоса, которая должна была убедить вас не делать ничего подобного, а солгать. И вот результат: на сей раз выбор пал на меня. Теперь это уже не больной иностранец, а я. Из-за меня два часа назад пришли за вами, и вы тотчас вскочили в свой джип. Два часа добирались до меня, зная, что найдете меня здесь, что я вас жду на этой самой террасе, где вы бывали так часто по вечерам, чтобы напиться чаю с мятой, который через минуту подаст вам Ахмед. Вот так-то. У вас же было целых два часа, чтобы подготовить ответ. Вы только посмотрите, как я разговариваю, как тоже пытаюсь выиграть немного времени, как стараюсь заполучить хотя бы несколько секунд, прежде чем вы ответите на мой вопрос… Итак, доктор, каков ваш вердикт? У меня один шанс из двух? Один из десяти? Да ни одного шанса. Впрочем, я об этом знал. Но мне хотелось бы выяснить другое. Сколько у меня осталось времени? Двенадцать часов? Меньше? Естественно, вы не желаете этого сказать. Сию минуту, сидя в своем джипе, вы решили промолчать на этот счет. Разве не так? Слишком уж долго вы добирались… Время тянулось, как вечность. Моя нога начала распухать задолго до того, как меня привезли сюда. По правде говоря, мне не больно, но было мучительно видеть ее, знать, что, судя по всему, вы будете ехать долго и приедете слишком поздно… Мучило то, что время уходит. С каждым сердцебиением я чувствовал боль в ноге, и я считал эти удары. Считал секунды ударами своего сердца. Не переставал считать: три часа на то, чтобы приехать сюда; два — на то, чтобы Махмуд добрался до вас. Я был не в силах оторвать свои мысли от этого хронометра, который отстукивал секунды в моем теле… В моем сердце, в моей крови… Внезапно моя жизнь стала поддаваться каким-то меркам. Я превратился в часы. И вот теперь вы здесь, и я знаю, что… Ничего не готово, доктор. Вы звонили в Луксор, прежде чем приехать сюда? Но Бодо прибудет слишком поздно. Ничего не подготовлено, не приведено в порядок. Моя история болезни не доведена до сегодняшнего дня. Ничего в ней не отмечено. Я полагаюсь лишь на свою память. Я делал записи кое-как. Всегда ждал чего-то нового, чтобы с этого момента привести их в порядок. А в последнее время я оказался выбитым из колеи этими захоронениями, обнаруженными три недели тому назад. Это было мое самое замечательное открытие… Я мнил себя этаким маленьким Картером, изображал из себя лорда Карнавона, стоящего перед гробницей Тутанхамона, и захотел провести их опись, подсчитать свои сокровища: два высокопоставленных чиновника, правитель провинции вместе со своим имуществом и погребальными принадлежностями. И все это в полной сохранности. Эта работа наполняла меня радостью три недели — последние недели моей жизни. Работу эту я выполнял с удовольствием. Любой мог бы выполнить ее вместо меня, но лишь я один мог разобраться в сотнях блоков, разбросанных в песке. Бодо не сумеет продолжить мое дело, ему придется все начинать заново, он даже не найдет целый фриз, напоминающий очки кобры… Они-то и заставили меня вернуться нынешним утром. У меня возникло желание вновь увидеть эти двенадцать блоков, вытесанных из песчаника, которые я не успел изучить, на секунду взглянуть на этот фриз, который не видел три недели. Они-то меня и вызвали. Свистнули мне, и я попался на удочку. Вы сможете написать отличную газетную статью под заголовком: Признания последней жертвы фараонов. Королевская кобра хранит свою тайну. Древние египтяне продолжают мстить. Вы уловили стиль. Будь у меня время, я бы вам ее продиктовал… Я знаю детали, которые понравятся читателям воскресных изданий. Спустя пятьдесят лет после смерти пятого графа Карнавона проклятие грабителям гробниц претворяется в действительность. Получилось бы забавно, не так ли? Правда, за это время я успел бы попасть в общество своего знакомца, правителя Ментуемхата. Я работал целую неделю, распеленал его мумию, я за ней ухаживал. Я постоянно чувствовал покойника своими пальцами. Прикасался к нему, держал в своих руках, ощупывал его. С этим старым телом, которому четыре тысячи лет, я обращался так, как делает это санитар, как делаете это вы, доктор, как делает это молодая мать, ухаживающая за хрупким тельцем младенца. Мне пришлось разматывать повязки, какие вам самим не доводилось снимать ни у одного из ваших пациентов. Я разматывал метр за метром, постепенно различая формы этого тела, которое ждало меня с незапамятных времен и которое восемьдесят раз пережило собственный возраст, чтобы встретиться со мной. Я думал об этом мертвеце. О смерти не думал. Я о ней забыл. Одно время мысль о ней преследовала меня ежедневно, без всякой связи со змеей, которая могла появиться в любую минуту. Но произошло это не здесь, в бесхитростной стране, где все просто и очевидно. Когда я руководил восстановлением храма в лесах к северу от Камбоджи, мой камбоджийский помощник умер в Ват Преах Тхеате у меня на глазах. Не хотелось бы мне умереть такой смертью, доктор. Вы сделаете все, что необходимо, когда это потребуется, правда ведь? Укол морфия или чего-нибудь еще. Я боюсь не страданий. Они мне знакомы, я боролся с ними два или три раза. Когда речь идет лишь о том, чтобы выиграть время, они заставляют ум бодрствовать. Но его у меня больше не осталось. Страдания не позволяют думать ни о чем другом. За ними следят, наблюдают, их измеряют. Самое главное, их ожидают. Если боль отпустила на мгновение, о ней не забывают, а постоянно думают об ее отсутствии и возвращении. Мне не хотелось бы быть чересчур поглощенным ею и отвлекаться от времени, которое у меня осталось. Всего