Физика любви - Юля Артеева

Школьное стекло

© Артеева Ю., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Вы знаете, я миллион раз представляла, как в коридоре школы сталкиваюсь с парнем своей мечты. Я роняю учебник, он его поднимает, мы встречаемся глазами и, конечно, пробегает искра. Знакомая картинка? Чувствую своим долгом вас предупредить – эта ситуация может обернуться самым нелепым событием в вашей жизни.

Во-первых, это больно. Потому что я резко развернулась, а он жестикулировал и ударил меня локтем в переносицу. Так что с белыми кругами, плывущими перед глазами, я машинально присаживаюсь и начинаю ползать на коленях, собирая свои книги. Их на полу слишком много, наверное, половина из них не мои, но я особо не разбираюсь. К тому же ничего не вижу.

Поэтому бормочу извинения, хватаю учебники наугад, мну тетради, запихивая их на дно сумки. Подаюсь вперед и ударяюсь лбом о лоб парня, в которого врезалась, потому что он тоже на коленях подбирает свои вещи. И тут слышу у себя за спиной:

– Ян!

– Что? – я оборачиваюсь, потирая ушибленное место.

Передо мной Глеб, парень из одиннадцатого, «Мистер идеальная прическа». Не знаю, сколько времени он проводит по утрам в ванной, но его волосы всегда лежат строго под одним углом, наверх и чуть вбок. Как у компьютерного персонажа.

На секунду я читаю в его глазах изумление, а потом он фыркает от смеха.

Нет. Нет, только не это. Если это Глеб, значит… Я медленно оборачиваюсь обратно. Да, так и есть. Это Ян. Моя тайная любовь. Моя и еще доброй половины школы. Все внутри переворачивается от ужаса.

Я думала, это было бы так романтично, если бы мы начали встречаться – Яна и Ян. Как парочка из книги. Но это было до того, как он чуть не разбил мне нос, а я подумала, что его друг окликнул меня. Какой кошмар.

Яна и Ян – тупее и придумать нельзя было.

Чувствую, как начинают гореть щеки, а по цвету я наверняка сравнялась со своим бордовым свитером.

– Яна, вот ты где! – а этот звонкий девчачий голос уже явно обращается ко мне. – Физик нас убьет, мы начинаем с доклада!

Оливка, моя подруга, несется на меня из полумрака коридора. Я чувствую огромное облегчение, когда Настя хватает меня за руку и тянет за собой, поднимая с пола. Едва успеваю схватить свой портфель с кое-как утрамбованными учебниками. На прощание беспомощно смотрю в глаза Яну. Он сидит на полу, приложив ладонь ко лбу и, кажется, ему смешно.

Уже в классе Оливка радостно сообщает мне:

– Я спасла твою задницу!

Я же досадливо морщусь и бормочу:

– Знаю.

– Нет, конечно, я могла оставить тебя копошиться там в груде учебников, но выглядела ты достаточно… жалко.

– Насть!

– Ну что? Ладно, прости. Не жалко. Но тебе точно было неловко. Кажется, ты не такой встречи хотела с любовью всей твой жизни?

Я шиплю на нее, прикрывая лицо рукой. Физик бросает на нас выразительный взгляд. Не хватало еще схлопотать замечание.

Оливка выдерживает паузу, чтобы учитель отвернулся, и продолжает шепотом:

– Но вообще это достаточно романтично. Вы столкнулись в коридоре, он первый раз тебя заметил и после этого никак не мог выкинуть тебя из головы, – она мечтательно подпирает подбородок ладонью, – что ты делаешь?

Я молчу и нервно листаю учебник. Вперед, зачем-то назад, потом снова вперед. Ставлю его ребром на парту и для верности просматриваю сразу все, заставляя их опасть веером.

На полях нет ни одной зарисовки. Он не мой.

И тут, наверное, нужно немного объяснить. Я рисую. Я всегда и везде рисую. Чаще, конечно, на планшете, но, если у меня в руках ручка, я автоматически начинаю выводить мелкие картинки где-то на полях. В учебниках я делаю это карандашом, и это единственное, к чему я смогла себя приучить. Так что в конце года я сажусь и стираю все свои художества по несколько часов обычным ластиком. Зато я, наверное, единственная школьница, которая действительно пользуется ластиком… Короче. Эти страницы передо мной девственно чисты.

Я беспомощно поворачиваюсь к Оливке. Должно быть, в глазах плещется такой ужас, что она хмурится и спрашивает без сарказма:

– Что случилось?

– Насть, я попала.

– Да почему?

– Учебник не мой.

– Не понимаю.

Я чуть не плачу и торопливо поясняю со сбитым дыханием:

– Наверное, там, в коридоре, мы их перепутали, когда собирали свои сумки. Вот, видишь, – я поворачиваю книгу обложкой, – он совмещенный для десятых и одиннадцатых классов.

И тут наконец до подруги доходит. Она округляет глаза и шепчет:

– То есть твой учебник у Яна? Со всеми твоими рисунками? С его портретами? С армией сердечек? С комиксами про вашу историю любви?

Мне становится в буквальном смысле дурно. Тошнота подступает к горлу, и я неосознанно закрываю ладонью рот. И даже Оливка выглядит взволнованной, а она никогда ни из-за чего не парится.

Физик наконец не выдерживает:

– Оливко, Петрова, я надеюсь, вы так шумно репетируете свой доклад. Потому что самое время нам его представить, – и он жестом приглашает нас к доске.

^{.-…– – ….}

После урока, который по ощущениям длился целую вечность, я выпадаю в коридор.

– Яна, это было твое худшее публичное выступление, – догоняет меня веселый голос подруги.

Я огрызаюсь:

– А обычно я прям звезда!

Оливка берет меня за руку и отводит в сторону. Становится серьезной и прислоняет меня к стене, взявшись за плечи.

– Послушай, все будет хорошо. Мы сейчас со всем разберемся.

– Как? Господи, какой стыд! Ты можешь представить, какой это, блин, долбаный стыд?!

Настя встряхивает меня:

– Тихо. Если ты начнешь истерить, нам это точно не поможет. Или ты хочешь, чтобы кто-то из одноклассников услышал, какой это стыд?

Это немного отрезвляет. По крайней мере у меня получается замолчать и сосредоточиться на том, что мне говорит Оливка.

– Сначала мы пойдем на первый этаж и узнаем, когда у Яна физика.

– А потом?

– А потом помолимся. Ян, давай разберемся сначала с расписанием и спасем тебя от обморока.

Тяжело вздохнув, я киваю.

Мы торопливо спускаемся на первый этаж, и все это время Оливка поддерживает меня под локоть. Мы часто так ходим,