Потом земля уплыла куда-то вниз, он пытался сквозь слезы рассмотреть, что происходит, почувствовал крепкие отцовские руки, уткнулся в его пропахшую потом ковбойку и заплакал еще сильнее -- так обидно! Так обидно!.. "Это я! Я во всем виноват! -- Всхлипывал Валька. -- Из-за меня воды нет в колодце, и Бяша улетел без меня!.. "
"Вот видишь, я же тебе говорила! -- Нервничала мама. -- Такие фантазии. У всех дети, как дети! Еще этот мальчишка в деревне говорил, что Валька хвалился, будто это он полил поле! Что с ним делать? "
"Я не хвалился! -- Возмутился Валька, услыхав такое, и снова залился слезами. -- Не хвалился! А Бяша прилетел, и мы с ним решили, что надо спасать поле, вот он из колодца всю воду и выпил! " -- Всхлипывал Валька. "Видишь! -- Подтвердил отец. -- Все правильно. -- Он улыбался. -- Все правильно -- для друзей постарался! Катя! Правильный человек растет! " Варвара, услыхав, что дело идет на лад и что Вальке не грозит наказание за пустой колоде, отчаянно заорала: "Кррра -- кррравильно! ", что, несомненно, значило "правильно", но отец сказал: "Ишь! К дождю орет! " Гав все понял, как надо, и тоже завопил "Уррррра! " Но мама спросила:
"А ты чего рычишь? С ума посходили все за это лето! Совсем от рук отбились! "
-- Но тут Пиня, вырвавшийся, наконец, из-под опеки мамы Матильды, подлетел к Вальке и пропищал ему ломающимся голоском: "Поклюй! " -- Он ткнул Вальке вкусное зерно, сразу следом за ним подскочила раздосадованная мамаша с истошным "Куд-куда?! "
"Видишь, -- со слезами на глазах сказала мама, -- больше не могу: все орут, не дом, а с ума сшедший дом! Хозяина нет! Парень от рук отбился, что из него выйдет? "
"Кар-каррраул! " -- Подала голос Варвара. "Цыц! " -- Замахнулась на нее мама. Но отец миролюбиво сказал: "Пошли к роднику по воду! Валька, кати тележку! -- И спустил сына на землю. -- Родниковая! Студеная... " -- Запел отец на неизвестный мотив и хлопнул в ладоши. Валька посмотрел на него, оттер рукой слезы, покосился на небо и улыбнулся.
Глава 20.
Валька проснулся рано -- он так ждал этого воскресного дня. Столько планов было у них, чтобы хватило, пожалуй, на целую неделю. Занавеска плавно надувалась и опадала -- Валька увидел серое затянутое небо без просвета, тоненькие блестящие ниточки дождя. Он шел такой легкий, бесшумный, что казалось, это не вода падает на землю, а натянута серая прозрачная кисея. "Ну, вот, -- соображал Валька, -- Только что-нибудь задумаешь -- обязательно сорвется. Столько недель дождя не было, а в воскресенье -- пожалуйста. " Но он вспомнил, как три дня назад радовались дождю на маленьком поле, как томились от жары, как обмелела река, и ребята из бочагов ведрами вычерпывали теплую коричневатую, смешанную с торфом воду, кишащую мальками. Они опрокидывали ведра в старицу, чтобы молодь не погибла. Еще он вспомнил, как загрустили деревья в саду, опустив листья, как по-осеннему пожелтели травы, -- и только вздохнул. Дожди, конечно, нужны. А дождик, словно услышав Валькин вздох и понимая, как он необходим, припустил сильнее, потом еще сильнее.
Валька встал, подошел к окну. Пыль во дворе скаталась шариками, значит, дождь только-только начался, даже крыша еще не вся вымокла, она на глазах становилась темнее, с нее бежали веселые ручейки... тоненько отзванивало перевернутое ведро. Все во дворе попрятались. Любимая Варварина еловая лапа раскачивалась едва заметно от легкого ветра и ударов капель... Дождик припустил. Ворчливо подобрался гром, словно недовольный, что его потревожили и заставляют бродить по дождю... Ярко сверкнуло. Еще. Еще. Сухой треск раздался совсем недалеко. Валька вздрогнул от неожиданности -- он грозы не боялся, но когда над головой так грохает!.. Потом он услышал, как проснулся отец и что-то говорил сквозь очередной раскат. Дождь бушевал уже во всю. Не осталось во дворе ни одного сухого местечка, даже под елкой стало мокро. Вдруг откуда ни возьмись, на самой вершине ее раздался знакомый голос. Валька поглядел наверх и улыбнулся.
"Прекаррррсно! -- Провозгласила Варвара. -- Каррросота!.. " -- Валька собрался крикнуть ей, чтобы она спряталась и не мокла, но вспомнил, что мама дома, -- она опять станет обсуждать его фантазии. В этот самый момент ярко блеснуло, оглушительный треск отбросил Вальку в глубину комнаты, и он, споткнувшись, грохнулся на пол. Дверь отворилась вбежала мама и кинулась к Вальке, а он, не понимая в чем дело, оторопело смотрел на нее. Сердце колотилось -- непонятная тревога подняла его. Он подбежал к окну -- Варвары на дереве не было. Он поискал ее глазами -- она лежала посреди двора в луже с запрокинутой головой, невдалеке валялась не то огромная ветка, не то верхушка елки. Сам не понимая, как и для чего, Валька перемахнул подоконник, сзади раздался резкий крик матери. Новый удар грома, казалось, приподнял и встряхнул их дом, но Валька уже бежал, осклизаясь, по утонувшему в ливне двору. Он бросился на колени в лужу пред Варварой, наклонился над ней, заслоняя от ливня, и в тот же момент над ним склонился отец, схватил его молча за плечи и под коленки и поднял в воздух. Но Валька в последний миг успел поднять Варвару, как ковшом экскаватора, и прижать к животу. Она не шевелилась. Гром непрерывно страшными раскатами наполнял небо. Один раскат наслаивался на другой. Вспышек молний Валька не видел -- глаза заливала вода, он только почувствовал, как отец взбежал по ступенькам на крыльцо... Теперь Валька был в безопасности и покое, и ему стало страшно. Он не мог заставить себя перевести взгляд на Варвару, и не мог оторвать руки от живота. Варвара так и лежала, прижатая судорожным движением, и не шевелилась. Струйки воды стекали по всему телу к ногам. Было очень холодно. Валька увидел маму. Она принесла одеяло, отдала его отцу, а сама прислонилась к стене и стала беззвучно мелко трястись от плача. Отец закутал его одеялом и тут Валька почувствовал шевеление у себя на животе. Одно. Робкое. Единственное. Он подумал, что ему показалось... но нет! Снова что-то дернулось у него под мокрыми судорожно сжатыми руками! Еще! Еще!.. Валька медленно с трудом разжал сведенные пальцы -- из-под одеяла вывалилась мокрая, неуклюжая, помятая Варвара. Она встала на свои лапы и покачивалась вперед -- назад... подняла одно крыло... другое... расправила сразу оба, с них капала вода, аккуратно сложила их, устроила по бокам поудобнее, потрясла хвостом налево направо... покрутила головой... переступила с ноги на ногу... что-то поискала у себя под крылом на левом боку, подняла голову и замерла. И все замерли и не шевелились, только вода текла на пол, капала, и уже образовалась порядочная лужа.
Варвара будто о чем-то сосредоточенно думала. Наконец, она медленно открыла клюв, раздалось какое-то кошачье шипение, а потом хриплое неуверенное "Кар-карраул! " Она постояла еще мгновение в полной тишине и добавила: "Пррррекрррасно. Кар-каррраул! "
"Варвара! -- Бросился к ней Валька. Но мама кинулась наперерез с криком: "Опять! " В дело пришлось вмешаться отцу -- он боялся, что Валька снова выскочит под грозу и ливень. Но Валька успел опуститься на колени возле Варвары, и та, повернув к нему голову, прошипела: "Бяша перрредал прррривет! Скоррррро веррррррнется! " -- И стремительно вылетела в окно. Она, как ни в чем, ни бывало, уселась на свою любимую ветку и так раскаркалась, что никакой гром ее не мог заглушить. Она, конечно, возмущалась всем происшедшим и, несомненно, права. Мама, вытирая Вальку и натягивая на него сухую рубаху, никак не могла успокоиться и все время говорила: "Из-за какой-то вороны! " Валька с ней не спорил. Он чувствовал себя виноватым, что заставил маму так переволноваться, но в нем была такая радость, такая, что он готов снести все, любые упреки -- даже то, что мама вытирает ему полотенцем волосы и целует их.
Глава 21.
Лето утекло, как ливневая вода со двора. Сначала осень примерилась к отдельным деревцам, а потом вдруг однажды утром надела пестрый сарафан и пошла в нем разгуливать.
Валька теперь ложился спать пораньше, вставал до рассвета. Он приходил в школу первым. Может быть, если бы он ходил один, было бы по-другому, но ведь ему приходилось не отставать от родителей, а в деревне рабочий день начинается рано.
Пиня совершенно догнал ростом свою хлопотливую маму и оказался... веселой красивой курицей, но звали его по-прежнему и Гав больше его не задирал. Этот щенок превратился в такого степенного, важного, сильного пса, что многие его боялись, Но против кусочка печенья или сахара он устоять не мог, как его ни стыдил Валька. Дрессировка была отложена пока до года -- так советовал знаток Дед Перевозчиков. А Валька готовился в летчики и сам укреплялся гимнастикой и висел на ветке, зацепившись ногами, вниз головой... Все обитатели двора относились к нему с особым почтением -- он ходил в школу, значит, стал взрослым и занимался делом, которое им вовсе недоступно -учился писать. Одна Варвара ничуть не изменилась. Она, конечно, очень скучала без Вальки. Однажды ей так захотелось с ним поговорить, что она прилетела на подоконник окна в классе в середине урока и громко сказала ему: "Порррра прррррогуляться! " Все засмеялись, и учительница велела прогнать ворону. Конечно, они ничего не поняли кроме "карр, каррррр". Валька промолчал, но когда шел домой, и Варвара скакала по тропинке чуть впереди, все же предложил ей: "Знаешь, ты не прилетай, когда урок. Мне надо учиться! Мы лучше с тобой после уроков гулять будем! Варвара была недовольна и оставшуюся часть дороги раздраженно повторяла: "Урррроков! Уррррррроков! " Однажды утром Валька обнаружил, что двор белый. Но первый снег быстро стаял. Потом дунул листобой, деревья застучали голыми стылыми ветками. Небо вовсе не меняло цвета -- все серое да серое -- в нем не то что облачка, даже голубенького глазка не отыщешь. А через две недели, когда шли уроки, повалил густой белый снег. Он выровнял все вокруг, спрятал тропинки, и когда Валька возвращался домой, перед ним расстилалась огромная белая тетрадь, в которой еще никто не написал ни одной строчки. Тогда он на самом взгорке поля вытоптал четыре таких дорогих буквы, и на снегу появилось "БЯША". И снова утром этого слова уже не было. Валька оглядел поле вокруг -- белое белое без единого следа без единой запятой...
