ни кому не дою лишнего времени, – прорычала Анна, сверля его взглядом.
– Ты когда-нибудь слышала о голубом кристалле.
Анна опустила руку и начала нервно смеяться. Призрак наклонился к ней и еще раз повторил:
– Голубой кристалл.
– Глупость. – Анна оттолкнула его. – Голубой кристалл не существует.
– Ты можешь до меня дотронутся, – Митя от удивления выпучил глаза.
– Я вообще-то собиратель. Если захочу, то смогу тебя отделать так, что ты по доброй воле попросишься к дьяволу. И, даже не пытайся меня обмануть, мало не покажется.
– Голубой кристалл существует. Думаешь, твоя побрякушка всегда была черной? – как можно сдержанней ответил Митя.
– Понятие не имею, – огрызнулась Анна, посмотрев на свой кристалл, она добавила – Ладно, допустим, он существует. Что ты хочешь от меня?
– Что бы ты послушала слухи подземного мира. Попробуй выяснить, где он находиться. Есть кое-какие предположения, но я в них пока не уверен. – и менее решительно добавил. – А так же твою защиту от других собирателей.
Анна сидела на старых качелях, неподвижно вглядываясь в призрака. Пальцы на руках слегка подрагивали от напряжения. Маленькие винтики в мозгу непрерывно крутились, сопоставляя информацию, анализируя события и рассматривая возможные варианты. На лбу проступила морщинка. Она прикусила нижнюю губу пытаясь придти к решению.
– Я согласна, – наконец ответила она,– но у меня есть условия. Мы разделим на двоих шанс голубого кристалла.
Язык онемел от мысли о существование голубого кристалла. Стал ватным и неповоротливым. В груди зажегся маленький огонек надежды на новую спокойную жизнь. Он обжигал живот, танцуя от счастья. Но был еще маленьким, недоверчивым и находился очень глубоко.
– Обязательно!
Митя спрыгнул с качелей и направился к зубастой калитки ярко желтой изгороди, обвивающей площадку как змея. Он обернулся и напоследок помахал рукой.
Анна пренебрежительно взглянула на него последний раз и резко отвернулась. В воздухе летал запах антибиотиков с нотками корицы и роз, и лиловая пыль. Черный кристалл, поблескивая на солнце, опустился на
Она считала удачей, что он появился в ее жизни. Это единственный выход. Анна не хочу бесконечно работать на Дьявола. Ненавидя силу, которой он ее «одарил». Ненавидя себя за бессилие. За страх. Голубой кристалл решит все проблемы разом. Жизнь без смерти утомляет. Страхи убивают, но умереть не возможно. Оживаешь и снова собираешь души. Страдаешь, мечтая о смерти. Голубой кристалл единственная возможность вырваться.
Анна подняла руку и внимательно посмотрела на черный кристалл. В голове резко зазвучали слова Мити:
Голубой кристалл существует. Думаешь, твоя побрякушка всегда была черной.
– Голубой кристалл это единственный шанс. – медленно проговорила она вслух, пытаясь себя убедить.
30
Старые голубые стены подъезда годами вели дневник истории. Запах ветхости и мочи окружал и буквально сбивал с ног. Паленый, сломанные почтовые ящики ждали свой очередной газетный завтрак или хотя бы маленькую бумажку с рекламой.
Не дотрагиваясь до перил, Вера поднялась на третий этаж и нажала на звонок. Стой стороны что-то зашуршало, затем раздался щелчок замка, и дверь тяжело открылась. Напротив Веры у порога стояли измученные и напуганные мужчина и женщина в потертых спортивных костюмах.
– Здравствуйте, вам кого? – отчужденным голосом произнес мужчина.
– Здравствуйте, у меня к вам непростой разговор. Можно мы пройдем в квартиру? – нерешительно ответила Вера.
– Да, конечно, проходите, – засуетилась женщина.
Они вошли в одну из комнат, которая была наполнена вялой, отталкивающей атмосферой. Все выглядело серым и умирающим. Жизнь покидала квартиру, оставляя в будущем лишь фотографии прошлого. Вера села на скрипучий диван и непроизвольно взглянули на стрелки часов на стене. Мужчина опустился в кресло.
– Пойду, приму успокоительное. – шепнула женщина на ухо мужу и, взяв стеклянный пузырек, скрылась на кухне.
– Так о чем вы хотели поговорить? – серьезно произнес он, отводя взгляд от вечно бегущих стрелок на часах.
– Я знаю, где ваш сын.
На кухне раздался звон битого стекла. Осколки разлетелись по линолеуму. Несколько секунд квартиру наполняла удушающая тишина. В комнату вбежала женщина.
– Где он? Где мой Максим? С ним все хорошо? Он здоров? – она в панике трясла Веру за плечи.
Вера опустила глаза. В голове она пыталась подобрать слова. Хотя, в током случае, какие слова не подбирай боль будет невыносимой. Боль, не имеющая границ, начнет разливаться и поражать всех и все вокруг, поглотит комнату, дом, город. Вера часто видит убитых горем людей. Их выражения лица очень похожи. Даже призраки не пугают так, как эти бедные люди. Отчаянье медленно убивает их из нутрии, забирает остатки человеческого, делая их параноиками. Вера каждый день, видит дома лицо матери.
– Мне очень жаль¼ – чуть слышно произнесла Вера.
Женщина села на колени и стала быстро шептать непонятные слова. Растрепанные волосы, огромные глаза в которых застыл ужас. Шепчущие и периодически вздрагивающие губы, как будто, существовали отдельно от лица. Ручейки слез из красных опухших глаз, сплетались в образе одного человека и делали его похожим на сумасшедшего. Мужчина минуты три не шевелился, он погрузился в себя и, словно, что-то там искал. Глаза уставились верхний угол комнаты и выглядели стеклянными.
Комнату вновь наполнила гнетущая тишина, лишь невнятный шепот женщины не позволял тишине стать полноправной хозяйкой. Вера хотелось убежать из этой квартиры и больше ни когда не возвращаться. Не видеть убитых горем людей и не слышать сумасшедшего бормотания.
– Где он? – неожиданно мужчина разорвал цельность тишины.
– В Андреевском парке, метрах в триста от поворота.
– Вы его видели!? – женщина схватила Веру за ногу и начала непроизвольно сдавливать. Она сжимала пальцы все сильней и сильней. Оставляя на Вериной ноге следы от цепких рук.
– Тела я не видела. – Вера попыталась освободить ногу, но женщина намертво в нее вцепилась.
– Откуда тогда вы знаете, что Максим¼умер. – В голосе Мужчины отчетливо присутствовала надежда, что эта девушка врет и их сын все еще жив.
– Мне сказали. – не поднимая глаз, ответила Вера.
– Кто?! – спросил он недоверчиво и почти истерично.
Вера не знала, что ответить, сказать правду или соврать. А если врать то, что придумать. Но в такие моменты совершенно не хочется что-то придумывать, изворачиваться, отпираться, лгать.
Вера осознавала, что люди не желают слышать правду и это эгоистично по отношению к ней. Пытаясь посочувствовать, сам оголяешься перед человеком. Становишься уязвимым и ранимым. Хотя со временем черствеешь как любая буханка хлеба. Она видела так много лиц, видела боль и страдания, что постепенно это стало повседневной нормой. Она стала черствой коркой хлеба.
– Мне сказал ваш сын.
– Что???
– Понимаете, я постоянно вижу призраков их горе, боль, тоску. Я вижу их везде: в магазине, когда покупаю молоко, в уневере, когда преподаватель пытается что-то объяснить, у себя на кухни, они повсюду. Я им помогаю. Максим попросил передать вам, где находиться его тело.
– Пошла вон! Как у тебя совести хватает над нами издеваться? Зачем ты насмехаешься над нашим горем? Уходи! – в душе мужчина ликовал, история о призраках, звучит неправдоподобно. Именно, по
