композиторах.
— Бах — композитор, который внес в классическую музыку цвет. Раньше все было белое и черное, а потом явился он. Понимаешь?
— Нет.
Она расхохоталась.
— Это подобно кафедральному собору, идеально уравновешенная конструкция. Понятнее стало?
— Я совсем запутался. Мне нравится Моцарт.
— А кому он не нравится? Моцарт — как поп-музыка, он не изобрел ничего нового, но создал резонирующие, полные жизни произведения. Ему удается летать там, где другие самое большее могут только идти.
— Еще никогда не встречал человека, который так просто и ясно объяснил бы мне, что такое классика.
— В следующий раз принесу тебе подборку произведений, которые вошли в историю классической музыки.
— И что, их, по-твоему, можно слушать?
Она молча улыбнулась.
— После такого серьезного урока, — сказал я, — мне захотелось есть. Приготовим пасту?
Мы поднялись.
— Одолжишь рубашку? — спросила она.
Я протянул ей рубашку, она надела ее, и мы прошли в кухню. Пока я возился по хозяйству, Сильвия, усевшись на стол, изучала мой балкон.
— Отчего ты не посадишь там цветы? Мог бы любоваться ими, когда ешь.
— Тут у меня все погибает.
— Есть растения, которые не требуют особого ухода, — заметила она, закатывая рукава.
Я открыл холодильник, достал оливки, артишоки, сыр и положил все это на тарелку как закуску к аперитиву.
— У тебя сегодня урок? — спросил я, протягивая ей оливку.
— В четыре часа.
— Дома?
— Сегодня нет.
— Выпью пива. Могу предложить тебе вино, если хочешь.
— Нет, глотну чуть-чуть пива.
Я достал из холодильника бутылку, открыл и передал ей.
Мне нравилось, что она сидит у меня на кухне и я могу рассматривать ее голые ноги, едва прикрытые рубашкой.
— Хорошее, — кивнула она, отпив глоток, — обычно бывает горьким. — Вернула мне бутылку, а потом добавила: — Я никогда, даже подростком, не баловалась спиртным. А теперь по вечерам, уложив сына спать, люблю посидеть на диване с бокалом вина. Мне кажется, будто таким образом сама себе делаю подарок, иначе остается ощущение, будто весь день провела только в заботах о других.
Мне захотелось подойти к ней, обнять и поцеловать. Что я и сделал. Ее губы были холодными, и на них остался вкус пива.
Потом я достал пачку пасты и посолил воду.
— Не перестаю удивляться, — сказала она.
— Чему?
— Тому, что я здесь и что мне тут хорошо.
Я с улыбкой повернулся к ней.
— Несколько лет назад, — продолжала она, — я давала уроки одной красивой женщине лет сорока, которая была замужем и имела двоих детей. Однажды она призналась мне, что у нее есть любовник. Она рассказывала мне все — где встречаются, о чем говорят, что делают. Я никогда не осуждала ее, но при этом думала, что сама не способна на такое. Не из соображений морали, а просто не смогла бы. И вот теперь я здесь.
Я понимал, что для нее это оказалось непростым шагом. Я не раз задавался вопросом, не должен ли расстаться с ней, не допустил ли я ошибку, с головой погрузившись в наши отношения. Конечно, в этой жизни каждый отвечает сам за себя, и Сильвия — взрослый человек, но, может быть, мне следовало быть поосторожнее?
У замужних женщин нередко возникают сомнения и неуверенность, потому что мужья смотрят на них, так сказать, привычным глазом, а я осыпал ее комплиментами, покорил новизной. Уступить своему тщеславию очень легко. Наверное, я воспользовался ее слабостью.
Я честно задавал себе этот вопрос, но ответа не находил.
— О чем задумался? — прервала она мои размышления.
— О нас.
Она улыбнулась.
— Чувствуешь себя виноватой? — спросил я. Мы впервые коснулись в разговоре ее мужа.
— Конечно, — ответила она и, мне показалось, покраснела, словно устыдилась.
— Прежде всего, потому что он этого не заслуживает.
— Иногда происходящее в жизни сильнее нас.
— Это верно, но всегда есть момент в самом начале, когда можно остановиться. Чувство ответственности должно возникать до совершения действия, еще на стадии фантазий, мечтаний, желаний. Я же в первую очередь думала о том, чем мы занимаемся сейчас.
— Если так рассуждать, получается, что за все в ответе ты одна и никто больше ни в чем не виноват.
— Как ни странно, когда я здесь, то вроде бы это и не я вовсе. Я, но словно вне собственной жизни, в каком-то неопределенном, нереальном месте, — произнесла она с обезоруживающей улыбкой. — Это какая-то ужасная неразбериха.
Я подошел к ней и снова поцеловал.
— Отлучусь на минутку в ванную, — спрыгнула она со стола.
Я не мог понять, какие на самом деле у нее отношения с мужем. Она никогда не отзывалась о нем плохо, но, возможно, они как раз подошли к тому моменту, когда повседневные будни и быт уже похоронили страсть и любовь.
Я хорошо помнил, как это — быть в отношениях, находиться с человеком в ежедневном контакте, какие при этом возникают непонимания, недоразумения, натянутости, а порой даже неприязнь. Нам с моей бывшей хватило нескольких месяцев совместной жизни, чтобы мы окончательно надоели друг другу.
Она не выносила беспорядка, который я устраивал на кухне, когда готовил, сердилась на меня за то, что пачкаю слишком много ложек и сковородок.
Однажды мы поссорились после того, как я показал ей какой-то снимок в моем телефоне, и она взяла его у меня из рук, желая получше рассмотреть, а потом принялась перебирать другие снимки, Мне нечего было скрывать, но я счел ее действия нахальством.
Сейчас, спустя какое-то время, такой повод для ссоры кажется мелочью, но при совместном проживании он почему-то представлялся значительным.
Вернувшись в кухню, Сильвия спросила:
— Поменял музыку?
— Да, это «Never Play» [7] Эмили энд зе Вудс.
— Прекрасный голос.
— Как насчет пасты альденте [8]?
— Отлично.
Я слил воду, приправил пасту оливковым маслом и посыпал тертым пармезаном.
Мы так и поели: я — сидя за столом, она — на столешнице.
— Не бог весть какой обед, — заметил я.
— Обожаю пасту со сливочным маслом и луком, а кроме того, для меня поесть спокойно, не срываясь каждые десять секунд к сыну, это уже отдых.
Мы посмеялись.
Вот тут она и произнесла то, что я никак не ожидал услышать. Я доставал вторую бутылку пива и еще не закрыл холодильник, как вдруг она призналась:
— Помнишь нашу встречу в книжном магазине? Мне безумно понравилось, как ты смотрел на меня.
— А как я смотрел на тебя?
— Как никто не смотрел уже многие годы. Ты заставил меня ощутить себя другой женщиной, и эта женщина понравилась мне. Я почувствовала себя неотразимой.
Мне показалось, я понял, что она хотела сказать. В глазах
