в конце концов начала Шели, которой надоело скрывать свои эмоции. – Я видела зареванную, сломленную Галь, и была шокирована твоей жестокостью и подлостью. Иначе твой поступок никак не назовешь. Прости.
– Очень жаль, что ты не видела и меня, – как-то настораживающе ответила Лиат Ярив. – Эта слабачка наверняка ничего не рассказала тебе о том, кто все это начал. Она начала. Она ударила меня первой. Я могла запросто разбить себе голову о стену – и крышка. Я всего лишь защищалась. Галь едва не оставила меня без глаза, между прочим. Она сама была как фурия.
– Судя по ее виду, я бы не сказала, что ты всего лишь защищалась, – парировала Шели. – И у нее были все основания объясниться с тобой, – как можно уклончивей выразилась она. – Не знаю, как у нее вообще не поехала крыша от всего этого. Я бы на ее месте точно рехнулась.
Лиат замолчала и несколько мгновений выдерживала удар, нанесенный ей подругой.
– Нельзя составлять свое мнение о ситуации, выслушав только одну сторону, – произнесла она достаточно твердо после непродолжительного размышления. – Я думала, что занимаю в твоем сердце не менее важное место, и что наша дружба устоит перед твоим чувством солидарности с этой несчастной. Тебе никогда не приходило в голову, что я – такая же, как ты и Галь, и тоже могу влюбиться? И разве я не имею права бороться за свою любовь?
Теперь уже Шели Ядид оказалась припертой к стене. Внезапно она поняла, почему Шахар предпочел своей красавице-подруге эту коротышку, и за что Галь так ее возненавидела. Да, Галь оказалась абсолютно права: эта пигалица ее победила. А как известно, победителей не судят.
– Какой ценой? – все-таки не сдавалась она. – Ценой предательства? То, что ты провела нас всех с этим Томером – черт с тобой. Но это?… Знаешь, какими бы ни были твои отношения с Галь, есть определенные табу. Ты – смела все табу. Как ты теперь покажешься в классе?
– А мне на это наплевать, – черство отрезала Лиат. – С этого дня я буду с Шахаром.
– Насколько я знаю, он просто свалял с тобой дурака, – огорошила ее Шели, доставая новую сигарету. – Он тебе ничего не должен. Он и в школу-то сегодня не явился наверняка из-за стыда перед тобой, а еще из-за бедной Галь, которая была его подругой столько лет.
– Мы еще посмотрим, чья возьмет, – запальчиво возразила Лиат, хоть и была задета.
– Ну, еще бы, ты же вцепилась в него в отместку Галь, – безжалостно продолжала Шели. – А если этот твой поступок, которому нет названия, кроме всего прочего, был совершен ради того, чтоб произвести на нас впечатление, то ты дура вдвойне. Саму себя опозорила, потому, что наше отношение к тебе никогда не зависело от таких глупостей.
Высказав это, она затянулась и встала у приоткрытого окна, прижимая трубку к уху. Она могла бы быть довольна собой, что поставила эту нахалку на место, но вместе с тем их вымученный разговор зашел в тупик.
– Ты хочешь узнать, в чем по-настоящему проявляется отношение всех вас ко мне? Вас, успешных, популярных, обласканных вниманием эгоистов и лицемеров? – вдруг с яростью выпалила ее одноклассница. – Так я тебе расскажу. Мне позвонила сегодня Дана. Это было уже поздно, часов в девять. После чего я и начала тебе звонить. Известно ли тебе, что это Дана разняла нас во время драки? Галь упомянула об этом?
– Нет, – ответила пораженная девушка.
– Галь грохнулась в обморок, – громко и холодно заговорила Лиат, – как сноп. Я тоже едва держалась на ногах. Но я-то держалась! А эта кретинка шлепнулась. И только одно это заставило Дану возиться с ней, скорую ей вызывать, понимаешь ли. На меня она даже не посмотрела. Она дала мне уйти просто так! Представляешь себе? Просто так, без единого слова! Я весь день провела в поликлинике. Там все медсестры были в шоке, когда увидели меня. Мой бедный глаз они хотели заклеить, вроде, ради лечения. Но я отказалась. И после всех этих процедур… после всех моих мытарств… наша драгоценная классная позвонила поинтересоваться моим самочувствием. Вспомнила, наверно, что я была там тоже. Заодно дала понять, что собирается замять этот случай, и что мне же будет лучше держать язык за зубами. Слыхала ли ты подобную наглость?
Шели, в неловком молчании, впивалась губами в сигарету и раздумывала над этим новым, неожиданным обстоятельством. Ее руки мелко тряслись от ночного холода и от нервов.
– И что ты ответила? – глухо спросила она погодя.
– Ничего не ответила, – раздраженно бросила Лиат. – Надоело всем угождать! Вот, так вы со мной всегда, дорогая Шели! Не суди, и не судима будешь!
"Началось!" – с содроганием подумала та. Две ее лучшие подруги, каждая со своей правдой и своей правотой наехали на нее с разных сторон, точно два танка, и вот-вот раздавят. Куда ей оставалось бежать? Ее смутило то, что Лиат, позвонившая ей, в сущности, как просительница, в ходе беседы заняла очень твердую позицию, и что Галь, вызвавшая в ней столько сочувствия, рисовалась теперь в менее выгодном для нее свете. И, чтобы сохранить свое лицо, ей приходилось хотя бы внешне продолжать придерживаться того же своего мнения, что и раньше.
– Лиат, – поучительно проронила она, – судить тебя я не берусь. Однако, на мой взгляд, как бы ты не считала, что мы плохо к тебе относимся, и что бы ни происходило между Галь и Шахаром, ты не должна была вмешиваться. Существует долг дружбы, и дело не только в тебе и Галь. Ты вбила клин во все, что связывало нас шестерых! А в какое положение ты поставила меня и Хена? И как нам всем теперь смотреть друг другу в глаза? Как?
Лиат похолодела. Шели выстрелила по ней без промаха. Ее высказывание показало девушке лишь то, что она уже сделала свой выбор в пользу Галь. Наверняка она все-таки считала ее тем же, что и все окружающие: зарвавшейся задрипанной коротышкой. Еще бы! Куда уж этой красотке было до таких страстей и до понимания того, что и ее, Лиат, нервы были на пределе?
– Что касается Шахара и Галь, то в принципе, разлучать там уже было некого, – ядовито заметила она. – Они и так считай расстались. И меня совершенно не должна мучить совесть за то, что я завоевала любимого парня.
– Совесть, Лиат, должна мучить тебя за горе, причиненное твоим самым близким друзьям, – в отчаянье воскликнула Шели. – Я уже мучаюсь! У меня болит сердце! Болит голова! А завтра мы все снова увидимся в классе. Что же тогда с нами будет?
– Как же все боятся только за себя! – не сдержавшись, завопила Лиат. – Почему никто
