недавно я сам испортил себе жизнь: совершил простую человеческую ошибку и едва не потерял то, что мне всего дороже.
Я знаю, что всю жизнь буду стремиться быть лучше, но точно так же знаю, что удаваться это будет не всегда. Я могу только стараться максимально приблизиться к идеалу.
– Алекс! Иди к нам! – мама, папа, Имми и Фред стоят маленьким кружком, держась за руки.
– Доброй ночи, папа, – шепчу я блистательному ночному небу.
Возвращаюсь к ним и беру руку матери с одной стороны и Имми с другой. Мы танцуем в кругу под какой-то странный – бузучный – вариант того, что, полагаю, изначально было мелодией под названием «Помпеи». По крайней мере, так говорит Фред, поскольку нынче именно он в курсе таких вещей.
Потом на террасу выходит Хлоя.
Мама манит ее к нам, и тут я вижу еще одну пару глаз, устремленных на нее. Мишель застыл, словно обращен в камень Медузой из греческих мифов.
Зачарованно наблюдаю, как Хлоя скользит среди людей, потом останавливается, словно чувствуя спиной жар его взгляда. Потом медленно оборачивается и смотрит на него. И оба улыбаются. Она чуть заметно кивает ему, потом берет за руку отца и вливается в наш семейный круг, когда оркестр снова начинает играть.
Я вижу, как позади нее появляется Виола, которая переоделась во что-то белое с оголенным плечом, отчего стала похожа на статую обнаженной бабушки-Афродиты. Джулз идет к ней, и Виола оглядывает мать, потом медленно подходит к ней и целует в обе щеки.
Пусть не объятие, но хотя бы начало. Протянутая оливковая ветвь. Это начало понимания.
И прощения.
Виола поворачивается к нам, таща за собой Джулз, которая в свою очередь затаскивает в круг Рупса. И скоро за ними следуют Алексис с Ангелиной, потом Фабио и Сэди с Пичиз… и в конце концов все остальные собравшиеся, пока мы не выстраиваемся в одну длинную человеческую цепь, держась за руки под звездами и празднуя жизнь.
Музыка умолкает, и все разражаются аплодисментами. Потом начинают кричать, требуя, чтобы Алексис и Хелена снова станцевали зорбу, как десять лет назад.
– Привет, – говорю я Виоле, когда она подходит ко мне. – Ты прекрасна.
– Спасибо.
Она все еще тихо что-то говорит мне на ухо, но меня отвлекает выражение лица папы, когда мама идет к Алексису и берет того за руку. Потом она посылает папе воздушный поцелуй и одними губами произносит: «Я тебя люблю», когда Алексис ведет ее в центр круга. И папа тоже улыбается, кивает и посылает ей воздушный поцелуй.
Я поворачиваюсь к Виоле.
– Прости, что ты сказала?
– Я сказала, – хмыкает она, – что люблю тебя, Алекс. Всегда любила и, думаю, всегда буду. – Она пожимает плечами. – Иначе просто… быть не может.
Я смотрю на нее и понимаю, что она ждет ответа.
Рука Имми хватает меня за плечо и разворачивает нас с Виолой, чтобы завершить кольцо рук и наклоняющихся тел.
– Алекс, сосредоточься! – делает она замечание.
– Прости, Имми, не могу.
С этими словами я тащу Виолу прочь. Мы покидаем террасу, и человеческое кольцо быстро смыкается позади нас. Как воры в ночи, мы бежим к «Старице», ветви которой поддерживают слегка покачивающиеся на легком ветерке фонари, чтобы остаться наедине. Беру ее лицо в ладони, и сияющий лунный свет падает на него.
– Я тоже люблю тебя. Всегда любил и, думаю, всегда буду.
А потом целую ее и чувствую, как она отвечает с таким же пылом. И когда музыка на террасе над нами достигает крещендо, я знаю наверняка, что наш танец жизни только-только начинается.
Иначе. Просто. Быть. Не может.
Слова благодарности
Я начала писать эту книгу десять лет назад после семейного отдыха на Кипре. Мы жили на прекрасной старой вилле недалеко от Катикаса, где происходит действие романа. Тогда наши пятеро детей были примерно того же возраста, что и дети в книге, и у нас тоже гостили друзья. И хотя, конечно, по большей части сюжет и персонажи вымышлены, нет сомнений, что здесь я ближе всего подошла к тому, чтобы опираться на свой собственный жизненный опыт матери, мачехи, жены и профессиональной танцовщицы…
Я забросила рукопись, а потом нашла ее в прошлом году, разбирая ящик письменного стола. Разумеется, мои дети теперь на десять лет старше, и было увлекательно читать описания, сделанные, когда они были моложе. В некотором смысле это был мой дневник их детства, и потому я решила его закончить. И да, это было исключение: без «масштабного» исторического фона или столетних промежутков – просто время, проведенное в одном и том же доме, с небольшим количеством персонажей. Я многому научилась, когда писала эту книгу.
И потому, разумеется, первое и самое большое спасибо адресовано моей изумительной семье: Оливии, Гарри, Изабелле, Леоноре, Кит и, конечно, Стивену, моему мужу, – за то, что вдохновили меня.
Также выражаю признательность чудесной группе международных издательств, которые придали мне уверенность, необходимую, чтобы закончить книгу и действительно послать ее им: Джез Триватан и Кэтрин Ричардс в «Пан Макмиллан», Клаудии Негеле и Георгу Ройхляйну в «Голдман Ферлаг», Кнуту Горвелу и Йорид Матиассен в «Каппелен Дамм» и Донателле Минуто и Аннализе Лоттини в «Джуинти».
Людям из «Тим Лулу»: Оливии Райли, Сьюзан Мосс, Элле Михлер и Жаклин Хеслоп. Моей сестре Джорджии Эдмондс и моей матери Дженет.
И всем моим замечательным читателям по всему свету: спасибо.
