всему составу стажеров.
Как только Маргарита Борисовна скрывается в кабинете, берет меня под локоть, чуть двигая на себя, мягко поясняет:
— Айлин, хорош, а! Мы не планируем тут с наставниками мозги «кипятить», отсидимся в архиве, это лучше, чем быть на побегушках у «юриков», — выдергиваю локоть
— У нас в договоре написано, что должен быть наставник, я не собираюсь "дурака валять", — провожаю взглядом группу ребят, проходящих мимо с безучастным выражением лица, как у манекенов. Что удивительно: все до единого хлопают по плечу Боровикова в знак поддержки, воздерживаются только девушки
— Ты лучше, если такая пробивная, договорись об индивидуальном графике работы для нас всех, — он точно издевается, добавляя, — короткая рабочая неделя вполне подойдет.
Разворачиваюсь и иду к архиву, Боровиков плетется следом, не переставая заваливать меня предложениями о том, как не проходить стажировку:
— Или ты можешь попросить для нас гибкий график, часа два в день всех устроит, — оборачиваюсь чтобы сказать ему, что не собираюсь проводить стажировку в архиве, как вижу мужчину в черном костюме, который сразу привлекает мое внимание. Он у стойки разговаривает с секретарем, такое ощущение, что я его знаю.
— Мимирханова, да не смотри ты так, — перевожу взгляд на Боровикова, — ты не в моем вкусе, — меня не волнуют его высказывания.
Когда снова возвращаю взгляд на стойку ресепшен, то уже никого не вижу.
В архиве до самого обеда перекладывая коробки общаюсь со Светланой:
— Когда нам отдадут наши экземпляры, я обязательно спрошу где наставник и когда нам его выделят, — девушка, передавая мне папки, соглашается:
— Было бы неплохо, — пока мы работаем, раскладывая папки по алфавиту, «тройка лидеров» из нашего Вуза, по — прежнему сидит в телефоне, ни с кем не общаясь, держатся обособленно.
На обед решили ходить по очереди. Только сегодня я настолько разозлилась, что решила пропустить, аппетит пропал.
Пришла Маргарита Борисовна и спросила:
— Кто хочет заняться копированием большого количества документов? — спускаюсь со стремянки, предлагая свою кандидатуру. Надо сменить обстановку.
— Я могу, — поднимаю руку, выражая готовность, женщина кивает и ждет еще желающего, вопросительно рассматривая присутствующих сидящих на коробках и не обращающих на нее внимание.
— Я тоже согласен, — Конкин, который меня терпеть не может неожиданно изъявляет желание помочь, отрывается от телефона, не реагируя при этом на странные взгляды своих друзей.
Мы идем по длинному узкому коридору, Конкин прячет телефон в карман, идет размашистой походкой впереди, я позади него. Он всегда был крайне самоуверенным и отличался от всех тем, что думал головой, которая у него «варит» настолько хорошо, что он не посещая лекций может сдать предмет на «отлично». Про таких как он у нас говорят: «ему все легко дается».
В отличии от меня. Мне с первого курса приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы получить диплом с отличием, не зря же я приехала в столицу учиться. Хочу, чтобы родные и близкие гордились мною.
Маргарита Борисовна останавливается напротив двух огромных многофункциональных устройств. Я такие огромные офисные машины никогда не видела.
Оставляя нас, женщина уходит, затем несколько раз возвращается с папками, объясняя подробно какие кнопки нажать, куда бумагу загружать.
Конкин молча слушает, не комментируя.
Уходя, Маргарита Борисовна строго предупреждает:
— Только никаких разговоров! Чтобы вели себя тихо, тут вам не «посиделки», — не могу сдержать улыбки: если бы она знала, что мы с Конкиным «на ножах» и почти не общаемся, то и не переживала бы по этому поводу вообще.
Оставшись вдвоем, Конкин берет папку, отдавая мне остальные пять, невозмутимо комментируя свое решение:
— Мне пораньше сегодня нужно, так что все остальное копировать придется тебе, — округляю глаза, я до ночи тут не собираюсь делать за него работу
— Знаешь, что, — говорю хоть и не громко, но тональность моего голоса достаточная для восприятия, — вот твои две папки, я не собираюсь за тебя все делать, — указываю ему на папки.
Если нужно пораньше, можно отпроситься, или нормально попросить.
То, что он не обращает на меня внимание, стоит и копирует свою часть документов, выводит меня окончательно, я подхожу и бросаю на ему под ноги две папки. Демонстративно разворачиваясь, направляюсь к своему принтеру
— Мимирханова, коза, ты хоть раз можешь быть нормальной? — не слушаю оправдания, нажимаю на кнопку, копирую первый лист.
Ногой двигая папки в мою сторону, Конкин не утруждается, чтобы наклониться и поднять их с пола.
Сначала не обращаю внимания, а спустя какое-то время, мы хоть и обмениваемся колкими репликами кто умнее, не выдерживаю: и все потому, что Конкин, сделав свою часть работы довольно быстро, молча идет "сдавать" результат своей работы, оставляя меня, при этом, с кучей папок, кричу ему вслед:
— Я не буду за тебя делать твою работу, понял! — он не оборачиваясь уходит, скрываясь за углом, даже не повернувшись!
А во мне закипает кровь, я терпеть не могу пренебрежительного отношения. Кладу лист в аппарат, хлопаю со всей дури крышкой, нажимаю зеленую кнопку копировать, постукивая нервными движениями пальцев по копировальной технике.
Бесит!
Егор
Во второй половине дня слышу какую — то ругань в коридоре. Потом затишье, работающий копировальный аппарат почти не напрягает, потом снова разговоры.
Напрягают реплики студентов, которые переходят в откровенно на повышенные тона:
— …… коза, ты хоть раз можешь быть нормальной? — очередные «игры» кто-то кому-то отказывает во внимании.
Ясно все: когда учился, девчонки с моего курса в сторону ровесников не смотрели, предпочитая мужчин старше. Скорее всего тот же вариант.
Кое-как стараюсь сосредоточиться на работе, но когда разговоры не утихают, понимаю, что как бы я не хотел, но придется выйти и унять несговорчивых стажеров.
Я хоть и стараюсь не прислушиваться, но понимаю о чем именно спор, становится интересно посмотреть, что там за два "умника" рассуждают о гражданском праве. Смотрю на дверь и сквозь стену представляю картину, где те же раздраженные голоса не щадя друг друга, продолжают предъявлять взаимные претензии:
— Сам учи я знаю, что такое юридические факты!
— Ну-ну оттого стояла и молчала, когда спросили, так опозориться еще уметь надо, какой тебе диплом с отличием!?
— Имею право растеряться! Хоть ночью разбуди я скажу, и про юридические факты, все знают, что это обстоятельства, с наступлением которых нормы права связывают возникновение или прекращение гражданских отношений
— Это надо было говорить преподавателю, а не мне, «заучка»! — работать невозможно, они постоянно друг друга уничтожают
Пытаюсь сосредоточиться, по крышки МФУ в коридоре неотрывно открывается и закрывается.
Может я параноик, но работать в таких условиях нереально. Мое терпение также имеет границы.
