зрения: человечество делилось на три категории: здравомыслящие, идиоты и вислоухие идиоты. В числе маминых пациентов было несколько сектантов. Именно их она называла вислоухими идиотами, ибо только вислоухие идиоты могли поверить байкам улыбчивых парней, обещавших подарить надежных друзей, вечную радость, к тому же вылечить рак и депрессию. Кроме того, Альберт отлично знал, что доброжелательные и милые ребята – профессиональные вербовщики. Они охотятся на адептов в зонах негативных переживаний; что доверчивые старики, протестующие подростки и психически нестабильные субъекты – лучшие клиенты для эффективной обработки. Альберт пробовал разговаривать с мамой на другие темы. Однажды он спросил у нее совета, как вести себя с девушкой, которая стала его первой любовью.
– Запасись презервативами, – отрезала Оксана Яковлевна.
Как только Альберту представилась возможность отправиться в Бостон на стажировку, он не раздумывал ни секунды. Мама на прощание коротко напутствовала сына. Первый совет был чисто профессиональный: «Не будь идиотом». Второй оказался практическим: «Позвони перед возвращением».
В Америку он влюбился с первого взгляда. Белозубая улыбка пограничника в аэропорту стала для Альберта символом страны, которая мгновенно захватила парня в крепкие дружеские объятия.
– Ты слишком серьезный и замкнутый, – сказала ему новая подруга. – Так жить нельзя.
Альберту импонировал позитивный настрой симпатичной девушки с ярко-голубыми глазами, и он сразу же принял приглашение посетить какой-то закрытый клуб с многообещающим названием «Высшая лига». Теплая доброжелательная волна, обрушившаяся на Альберта с порога, затащила его в «Высшую лигу» целиком и полностью, он моментально почувствовал себя нужным, любимым и долгожданным гостем. Он понял, ради чего приехал в Америку. Единственная ниточка, которая связывала Альберта с прошлым, – письма мамы.
Она будто не замечала, что парень уехал строить совершенно новую жизнь в далекую страну. В письмах мать называла его оставшимся с детства именем Алик, присылала бумажные фотографии и всегда подписывалась аккуратным учительским почерком «мама». Он внимательно читал и даже сохранял письма Оксаны Яковлевны, но отвечал очень редко и всякий раз думал, что это она не смогла сделать так, чтобы сын захотел быть рядом. Она никогда не поймет его выбора, а расписывать бытовое «пошел – посмотрел – познакомился» было бы унизительно для обоих. Он по привычке носил на запястье дешевые электронные часы, подаренные Оксаной Яковлевной на его двадцатилетие. Расставаться с часами почему-то не хотелось, хотя каждый раз, взглянув на них, он вспоминал свою неуютную прошлую жизнь. И маму.
Товарищам по «Высшей лиге» Альберт не собирался рассказывать ни о маме, ни о часах, хотя личные секреты были против правил клуба. В остальном Альберт жил по правилам и понятиям, параллельно отрабатывая свои задачи. Он вписывался в среду, совершенствовал язык и дорос до четвертого уровня совершенства. Этого ему хватало, и постоянные вопросы братьев о том, что мешает Альберту продвигаться на более высокие ступени, казались странными… Клубная жизнь с погружением затянулась на несколько лет, пока Альберт не обнаружил себя в палате реанимации благотворительного госпиталя…
Он не любил вспоминать об этом, но всякий раз, встречая на подходе к универу стайки мнущихся доброхотов, испытывал жгучее желание достать раскаленный железный прут и приложить его к просветленным физиономиям этих благообразных юношей прямо здесь и сейчас.
– Доброе утро, Михаил! – отдышавшись, поздоровался Альберт.
Он пропустил Мишу вперед, и они вместе появились перед аудиторией, где уже обменивались летними впечатлениями Мишины сокурсники. При виде Альберта студенты немного подобрались, а Миша отнес это обстоятельство к своему новому имиджу.
Группа четвертого курса финансово-экономического факультета явилась на встречу почти в полном составе, хотя обязательное изучение языка закончилось на втором курсе. Во-первых, владеть иностранным языком стало модно, во-вторых, Альберт был отличным преподавателем, к тому же – куратором группы. У Альберта имелся собственный подход к оценке событий.
Алексею Ковригину, скорее всего, английский очень нужен. Тяга Ковригина ко всему иностранному была очевидна. Он даже представлялся Алексом и демонстративно не отзывался на другое имя. Ковригин прекрасно успевал по всем предметам, но его рвение в изучении английского бросалось в глаза. Алекс настойчиво заполнял все возможные формы, которые касались зарубежной практики, стажировки по обмену студентами, семинаров с приглашенными носителями языка. Как-то раз Алексей признался Альберту, что мечтает изменить фамилию.
– Как можно именовать себя в честь национального хлеба…
Альберт тогда возразил, что большинство фамилий, иностранных в том числе, являются производными самых обыденных вещей.
– А какую фамилию вы бы выбрали, будучи американцем? – спросил Альберт.
– Ну, Смит… или Буш, – задумался Ковригин.
– Вы считаете, что Кузнецов или Кустов звучит лучше Ковригина?
Нет, Алекс так не считал. Он просто считал, что все, сделанное за границей, звучит, пахнет, ощущается и выглядит лучше, чем то же самое, но отечественное. Более того, Ковригин, отвергая оригинальные источники информации, настолько вник в навязчивые альтернативные трактовки, что искренне верил и в победу американцев во Второй мировой, и в покорение ими космического пространства. Одержимость заморским раем, как правило, начинается с первой идеальной глянцевой картинки, которую профанам выдают за бытовой стандарт. Ну откуда Алексу знать, что куклы Барби на самом деле – нереализованная мечта заплывших жиром американских домохозяек и их супругов, а безупречный уютный дом – всего лишь передвижной трейлер с картонными декорациями.
Интересовалась английским и Юля Павлова, хотя ей как раз был не нужен ни английский, ни статистика, ни литература. В ее жизненные планы работа по специальности и вообще «работа» явно не входила. Главной целью текущего периода Юлиной жизни было удачно выдать себя замуж. Экономический ликбез был необходим Юле, чтобы помогать будущему супругу составлять финансовые портфели и контролировать рынок акций. Безупречная внешность и благополучие достались девушке по наследству, для полной гармонии ей нужен был всего лишь муж со статусом и регалиями. Ни мажоры, ни бедные студенты не интересовали Юлю в принципе. Даже конкуренция международного уровня не тешила ее самолюбие. Самонадеянные иностранные специалисты, внедрявшие в Венецком университете прогрессивные западные программы, сворачивали головы, когда на горизонте появлялась Павлова. Один из них, американец, как-то рискнул пригласить Юлю стать победительницей конкурса красоты «Мисс Детройт». «Для меня это не проблема», – раскатисто прошептал он на ухо Павловой. Юленька на вполне сносном английском сообщила, что для нее конкурс красоты мало чем отличается от собачьей выставки. Для подтверждения превосходства ей не нужны медали и короны – вполне хватает зеркала.
Альберт был приятно удивлен, что в сложной грамматической конструкции Павлова допустила всего пару несущественных ошибок.
Другая студентка – Даша Черепанова – тоже свободно общалась с парнем из Детройта. Правда, на языке жестов. Тот же самый американец вместо приглашения на конкурс предложил Даше сто долларов,
