обязательства, долг, понятия чести и совести. И когда кто-то способствует отказу другого от его ценностей, страдают все.
– Спасибо вам, Ольга Владимировна, за участие и добрый совет! Я ценю ваше мнение жизненный опыт и деликатность, и впредь, прежде чем что-то сделать, вспомню о нашем разговоре.
– Знаете, я объездила всю Европу, – улыбаясь, сказала Ольга Владимировна, – а вот в экзотических странах так и не побывала: боюсь подхватить какую-нибудь заразу. Вам понравилось в Таиланде? Что вас там особенно впечатлило?
– Да все. Это рай на земле: солнце, море и дружелюбные, постоянно улыбающиеся тайцы, прекрасно развитая индустрия развлечений и бесподобная кухня! Правда, сравнивать мне не с чем – я ведь больше нигде не была.
– Счастливая! – воскликнула Ольга Владимировна. И, поймав недоуменный взгляд Полины, пояснила: – Ведь у вас еще все впереди.
После этого разговора они прониклись друг к другу еще большей симпатией и всегда были искренне рады встрече.
***
Последнее время Полина была сама не своя. А всему виной бесконечные разговоры Светки о том, что она, Полина, редкостная дура и другая, нормальная, женщина уже давным-давно рассказала бы мужику, что именно он отец ее сына.
– Я не понимаю: ты что, не хочешь, чтобы он на тебе женился? – вопрошала ее подруга.
– Да нет, наверное, хочу, – неуверенно отвечала Полина. – Но ведь он женат и у него двое сыновей.
– Господи, какая же ты все-таки идиотка! Те его сыновья уже давно взрослые самостоятельные люди, а Егора еще растить и растить!
– Но у мальчика есть Кирилл, и ты прекрасно знаешь, что далеко не каждый родной отец так относится к своим детям, как он к Егору.
– Но ты же ведь не хочешь быть с ним. Хотя здесь я тебя, подруга, совершенно не понимаю, ведь все при нем: красавец, умница, прекрасный специалист, зарабатывает более чем прилично, вас любит без памяти… Не знаю, правда, что он в тебе нашел… А ты вцепилась в этого Глеба Владимировича и хорошему человеку, можно сказать, жизнь сломала.
– Да все я понимаю, Светка, – тяжело вздохнула Полина. – Вот только люблю я его и ничего не могу с этим сделать.
– Ах, любишь! – взвилась подруга. – Тогда топай к нему и расскажи ему все, как есть. И если, как ты говоришь, он глубоко порядочный человек, ты наконец получишь его в полное и безраздельное пользование.
И Полина после всех этих разговоров начала всерьез подумывать о том, чтобы последовать совету Светки. Останавливало ее только то, что она знала, как Глеб Владимирович любит свою семью и дорожит ею, и если его поставить перед выбором, он, может быть, и уйдет к ней, однако вряд ли их отношения останутся прежними. Но как же хотелось быть счастливой!..
Разговор с Ольгой Владимировной, казалось, все расставил на свои места. Полина решила оставить все как есть и довольствоваться теми крупицами счастья, что даровала ей судьба. Но в полудреме, когда холодная воля таяла, как сосульки в лучах весеннего солнца, она чувствовала жгучее прикосновение его плоти и засыпала с мыслью о потрясающем любовнике. Здесь она уже ничего не могла с собой поделать. Предательские мысли о возможности их союза вновь пронзали все ее существо, принося с собой терзания, бессонные ночи, бесконечные внутренние диалоги, которым не суждено было состояться…
***
Потом они вместе побывали в Испании, Италии, Франции… Каждая такая поездка становилась для Полины настоящим праздником, и она ждала их с большим нетерпением: ведь во время них он принадлежал только ей, ей одной.
***
Полина не помнила, как оказалась у дверей своей квартиры. В какой-то момент она словно очнулась и с ужасом осознала, что дома ее ждет Егор. Господи, как ей сказать сыну о смерти Глеба Владимировича, ведь они в последнее время так подружились! Но сказать придется, иначе как она сможет объяснить его исчезновение из их жизни? «Так, сейчас главное – собраться, взять себя в руки», – подумала Полина. Трясущимися руками она попыталась достать из сумочки зеркальце. Это удалось ей сделать далеко не с первой попытки. Взглянув в него, Полина пришла в ужас: даже природная смуглость не могла скрыть мертвенной бледности ее лица, растрепавшиеся волосы свисали мокрыми прядями… Поднявшись на пролет выше и поставив сумку на подоконник, она принялась судорожно приводить себя в порядок. Вытерев лицо и причесавшись, Полина спустилась вниз и попыталась вставить ключ в замочную скважину, но он упорно не желал туда входить, и она нажала на кнопку звонка.
– Кто там? – прозвенел фальцетом до боли родной голос сына.
– Это я, – ответила она.
– Кто «я»? – послышалось в ответ.
– Да я же это, сынок!
Дверь отворилась, и Егор с ужасом выпалил:
– Что с тобой, мама?
Полина без сил опустилась на стоящую в прихожей тумбочку.
– Что с тобой, мама? – с тревогой, перерастающей в страх, переспросил Егор. – Что-то случилось?
– Да, Егорушка, случилось. Сегодня умер Глеб Владимирович.
– Как умер? Он же не болел!
– Так, умер. Ночью, во сне.
Каждое слово давалось Полине с огромным трудом. Сейчас ей больше всего на свете хотелось рухнуть на кровать и завыть, завыть в голос, по-бабьи и в этом вое хоть как-то избыть терзавшую ее невыносимую боль. Растерянный Егор топтался возле нее, не зная, что сказать ей в утешение.
– Жалко. Он был хорошим, – наконец произнес он.
«Он был прекрасным человеком, и он был твоим отцом, – подумала Полина. – Не знаю, решусь ли я когда-нибудь рассказать тебе об этом. Но точно не сейчас. Ты считаешь Кирилла своим отцом, он любит тебя, ты – его. И пусть все будет по-прежнему. Ведь ты все равно не сможешь разделить мою скорбь».
– Да, родной, он был хорошим человеком, и ты ему очень нравился, – вымученно улыбнулась сыну Полина. – Знаешь, Егор, я очень устала, так что, пожалуй, пойду прилягу. Ужинай без меня, сынок.
Войдя в спальню, Полина упала на кровать, натянула на голову одеяло и истошно заревела.
***
Полина никак не могла смириться со смертью Глеба – так она его теперь мысленно называла. Для нее он был по-прежнему живой, самый любимый и самый желанный, отец ее ребенка. Засыпая, она вспоминала самые яркие эпизоды из их совместных путешествий, их разговоры, их жаркие ночи… Может быть, поэтому он часто снился ей – и тогда утром Полина просыпалась счастливой, но далеко не всегда могла вспомнить, что именно видела во сне, хотя ей этого очень хотелось. В такие дни, если была возможность, она подолгу не вставала с постели, надеясь снова заснуть, чтобы увидеть его еще раз.
А еще Глеб оставил ей завет, как жить свободно и быть в ладу с собой.
Как-то они долго говорили о постоянных жизненных противоречиях, о чувстве вины и муках совести, и он сказал, что, как ему кажется, он знает, в чем заключается гармония жизни.
– И
