в чем же? – спросила его Полина.
– Не вступать в конфликт с самим собой, – ответил Глеб.
– А вы в ладу с собой?
– Да, пожалуй… – задумчиво протянул он. – Я нахожусь в состоянии психологического равновесия с того момента, как стал придерживаться принципа: «Живу, как чувствую».
– Как это? – заинтересовалась Полина.
– Часто мы думаем одно, а говорим другое, делаем то, что не хотим, ломаем и насилуем себя, разрушая главное – свое «Я». Последние лет двадцать я говорю исключительно то, что думаю, делаю то и так, что и как хочу.
– Но это невозможно, так не бывает!
– Почему же? Очень даже возможно. Другое дело, что ты должен быть убежден в своей правоте и у тебя должны быть аргументы и решимость, чтобы отстоять свою позицию, а для этого нужны знания и жизненный опыт. Стало быть, жить, как чувствуешь, можно лишь на определенном этапе зрелости. Впрочем, компромиссам есть место и в этой философии жизни.
– Ну хорошо, а если человека сжигает желание оскорбить, унизить, разрушить другого?
– Тогда он входит в конфликт с миром, а такая откровенно разрушительная жизненная позиция не приносит ему душевного равновесия и счастья.
– И человек страдает?
– Может быть, и не страдает, а считает себя победителем, но в конечном итоге проигрывает и, что самое главное, разрушает себя.
Полина часто вспоминала свое видение Будды и слова, сказанные им. Они служили ей утешением. Конечно, она не была буддисткой, но кто знает…
Всё проходит и уходит в неизвестность. Остается лишь любовь, ради которой стоило ждать, терпеть и бороться.
Да, ее счастье длилось недолго – всего пять лет. Но это были годы, наполненные такой любовью, таким обилием впечатлений, каких многим женщинам не довелось испытать и за всю жизнь. И все это благодаря ему, ее Глебу. А главное – у нее есть Егор, их сын, так похожий на отца, и она сделает все возможное и невозможное, чтобы он вырос достойным человеком. Ради этой цели стоило жить!
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром расставаясь, улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Эдуард Асадов
Глава II. Глеб
Отца Глеба после окончания Ленинградского высшего военно-морского училища распределили в Керчь, где в первый же день он встретил прекрасную гречанку Софию и два года ждал согласия ее родственников на брак. Родители много раз возили маленького Глеба в Ленинград к бабушке, и он так в него влюбился, что после окончания школы вопрос, в каком городе продолжать образование, перед ним не стоял: в Питере, и только в Питере!
Учеба в институте, служба в армии, аспирантура, женитьба пролетели как одно мгновение. Жизнь была такой яркой и насыщенной! Часто ночи напролет, сначала с друзьями, а затем и с прелестной умницей Верой они играли джаз, танцевали, спорили об искусстве или просто бродили по улицам.
Темп жизни замедлился, когда Глеб Владимирович начал работать преподавателем и у них с Верой один за другим родились два сына.
***
Из дневника Глеба:
Как-то в первой половине восьмидесятых, когда власть в стране переходила от одного потенциального покойника к другому и держава начала раскачиваться, Евгений Михайлович пригласил меня в кабинет. Достав бутылку коньяка, что было хорошим знаком, он сказал: «Я с приятелем заскочил на днях в Пушкинский Дом и попал на твое выступление. Мне понравилось. Но особенно впечатлило твое уверенное и убедительное отстаивание собственной позиции. Мы хотим повысить статус института до уровня академии. На днях придут журналисты – как ты понимаешь, вовсе не для того, чтобы нас поддержать. Нужны умные головы, и среди прочих я решил позвать тебя. Людмила Владимировна сообщит, когда и где. Выпьем за успех предприятия!»
***
Корреспонденты нескольких центральных газет, вероятнее всего, имели установку если не погубить идею повышения статуса, то по крайней мере не превратить это в тенденцию. Так случилось, что, когда они задавали каверзные вопросы, все предпочитали отмалчиваться и в драку лезли только ректор и Глеб.
– Ну что, как вы думаете: надерут нам задницу журналюги? – спросил Евгений Михайлович, когда корреспонденты ушли.
– Надерут, – угрюмо ответил парторг.
– Ну ладно, все свободны, а ты останься, – кивнул он в сторону Глеба.
Дождавшись, когда за последним сотрудником закроется дверь, Евгений Михайлович повернулся к Глебу и спросил:
– Что это ты такое нес про расширение международных связей? Ты что, подставить меня решил?
Евгений Михайлович всех знакомых называл на «ты», а если переходил на «вы», то это не предвещало ничего хорошего.
– Как какие связи? – удивился Глеб. – А болгарская команда КВН, а немецкая студенческая баскетбольная команда, а поляки, которые на будущей неделе приезжают к нам на конференцию, – это что, не международные связи?
– Молодец, а я и не подумал! Вот ты и займись обратной связью. Подумай, с кем можно заключить договор о научном сотрудничестве, об обмене студентами и что там еще… В общем, поразмысли – через неделю жду. Разрешаю тебе привлекать кого сочтешь нужным.
***
Глеб тщательно проработал вопрос, и через неделю они обсуждали возможности сотрудничества с десятком институтов из соцстран. На переговоры Евгений Михайлович посылал исключительно его, выражая таким образом абсолютное доверие. Зарубежные коллеги на удивление охотно, словно давно ждали предложения о сотрудничестве, соглашались и на совместные конференции, и на научное взаимодействие, и на обмен студентами.
К счастью, по следам корреспондентского рейда публикаций так и не последовало, что было добрым знаком. Ведь хвалили обычно редко, а ругали часто и за ругательными статьями в газетах обычно следовали оргвыводы.
Международное сотрудничество приняло поистине вулканообразный характер. Не осталось ни одной европейской соцстраны, куда бы студенты не ездили на практику, а от предложений дружественных латиноамериканских и африканских стран просто не было отбоя. Появились проекты по целевым студентам, по открытию докторантуры и многие другие. Статус академии институт получил. И когда на кафедре литературы образовалась вакансия заведующего, другой кандидатуры, кроме молодого, талантливого и энергичного Глеба, никто и не видел.
***
Из министерства пришла разнарядка на пятерых преподавателей в школу деловых игр. В число счастливчиков, которым предстояло за казенный счет провести месяц в Одессе на побережье Черного моря, оказался и Глеб.
И сами-то по себе курсы оказались очень интересными. Но особая прелесть заключалась в том, что они проходили в июне на туристической базе, расположенной на самом берегу моря. С двенадцати до трех – обеденный перерыв, во время которого все устремлялись на пляж.
В группу из академии кроме Глеба входили две женщины и двое мужчин. Женщины – с кафедры философии, а мужчины – психологии и искусствоведения. Он встречал их в коридорах вуза, но знаком с ними не был.
Их пятерка – а именно из пятерок состояли команды играющих – блистала на практических занятиях. Все примерно одного возраста, независимые, оригинально
