сама понимаешь, бензин попадет в океан, погибнет рыба. Я не хотел опускаться до их уровня. Поэтому просто запустил в навигационную систему маленький вирус.
Я изумленно уставилась на него. Я и не знала, что он настолько крутой компьютерщик.
– Видела бы ты их. Слышала бы, что они несут. Прогнили насквозь.
– Да, но… Вирус? Ты хочешь сказать…
– До Ньюпорта яхта не доплывет, – сказал он и отхлебнул из бутылки.
Шампанское запенилось вокруг рта, заструилось по шее и пролилось на рубашку.
– Послушай, – сказала я. – Они запустили мотор и отплыли. Экипаж починит поломку. Возможно, они уже давным-давно все исправили.
Дэвид покачал головой:
– Сильно сомневаюсь.
Вид у него был такой убитый, что я присела рядом и пихнула его локтем:
– У них же всюду резервные системы. Так ведь? И денег куры не клюют. Выкарабкаются. Готова поспорить.
Тем временем вновь застучал молоток, а затем чья-то мать попросила помочь найти собачий корм.
Подготовка к шторму возобновилась, и я ушла, оставив Дэвида в одиночку терзаться чувством вины. Мне надо было найти брата.
* * *
На чердаке Джека тоже не оказалось, но на нижней койке лежали его книжки и Пингвино.
В теплице обжимались Джен и Терри. Они расцепились, стоило мне сунуть голову внутрь.
– Нашли время, – заметила я.
– Нас отправили снимать урожай, – сказала Джен.
– И мы не удержались, – самодовольно пояснил Терри. – Это наше место. У нас тут много чего было.
– Наше место? Придурок. Сделай одолжение – заткнись, а? – одернула его Джен.
Они принялись срывать с веток помидоры черри. Теплица представляла собой четыре стены – сплошь расколотое стекло и разломанные балки, но среди зарослей сорняков все еще росли кое-какие овощи.
В сарае для инструментов было пусто.
На лодочной станции тоже.
Никого не оказалось и в домиках на деревьях, лишь инициалы темнели на стенах.
Младших я нашла в грязной низине на берегу озера, которую от особняка заслоняла стена тростника.
Они возились с коробкой из-под обуви и двумя сачками для ловли бабочек, которые позаимствовали все в том же шкафу с игрушками. Когда я подошла, они как раз присели перед коробкой на корточки и накрывали ее крышкой.
– Джек, я тебя обыскалась, – сказала я.
– Извини, Ева.
– Чем вы тут занимаетесь?
– Собираем кое-что.
Джеку нравилось собирать природные материалы – мох, цветы, камни – и сооружать из них миниатюрные диорамы на подносах или противнях. Он расставлял среди растений емкости с водой, в которых трепыхались рыбешки или головастики, выловленные из озера стаканом или банкой. Впрочем, скоро он начинал беспокоиться о здоровье пленников и выпускал их на свободу.
Одна его композиция была до того хороша, что хотелось уменьшиться и поселиться в ее декорациях. Там были крошечные деревья из собранных в лесу веточек, кусты из лишайника, мостик из выгнутого куска коры, пещера, сложенная из камешков, и цепочка прудиков из ракушек. В тени листиков и палочек висела серебристая куколка, откуда, как надеялся Джек, однажды появится бабочка.
Не появилась.
– Отлично, но вам пора возвращаться.
Шел покачал головой и показал что-то руками. Разговаривать он умел, но почти всегда молчал.
– У нас очень важное дело, Ева, – пояснил Джек, которого Шел обучил некоторым основным жестам.
– Что может быть важнее надвигающегося шторма?
– Это с ним и связано, – уперся он.
Не переубедить.
– Даю тебе еще час. Договорились?
Он посмотрел на Шела. Тот кивнул.
– И держитесь вместе, – сказала я.
– Мы же напарники, – кивнул Джек. – Будем. Честное-пречестное.
* * *
Добытчики вернулись с новой партией фанеры. Терпение отцов подходило к концу. Инструментов оказалось меньше, чем работников, поэтому молотками приходилось пользоваться по очереди.
Вернулся Джек. Подошел ко мне и показал кровоточащий палец.
– Что случилось? – спросила я.
Затем меня отвлекли: мимо прошмыгнула Кей, волоча за ногу сестрину куклу. Игрушке изрядно досталось: похоже, она стала одноногой, да и шевелюра у куклы поредела. Из лысины торчали жалкие остатки светлых волос.
– Потом расскажу, – ответил Джек.
Но не успела я вернуться к заколачиванию окна, как мне на плечо опустилась чья-то рука.
Отец Алисии. Мужчина с козлиной бородкой, который ходил на свидание с теткой из Тиндера.
– Ида, так ведь?
– Ева.
В их семье явно были проблемы с памятью на имена.
– Ева, ты не знаешь, где моя дочь?
Проклятье. Почему я?
Скажу ему про яхту, решила я. Но стоит ли говорить о возможных трудностях с навигацией?
Не хотелось подставлять Дэвида.
И все же.
Я застыла как была – с увесистым молотком в руке.
– Она решила не возвращаться вместе с нами, – наконец сказала я.
Отец Алисии от удивления разинул рот.
– Не понял. Ты хочешь сказать, что она все еще где-то там, у океана? Совсем одна? На пляже?
Саки рядом со мной прекратила стучать молотком.
– Алисия отплыла в Ньюпорт, – сказала она со свойственной ей прямотой. – На яхте под названием «Кобра». Владелец яхты – венчурный инвестор.
– Ха-ха! – недоверчиво засмеялся папаша с бородкой. – Нет, а если серьезно?
– А я серьезно, – сказала Саки.
– Вы что, надо мной издеваетесь?
– Не-а. – Саки вновь принялась прибивать фанеру.
Отец отошел, совершенно сбитый с толку.
Затем из комнаты для завтрака спустилась мать-гинеколог:
– Сообщают, что шторму присвоили четвертую категорию. Порывы ветра достигают 140 миль в час.
– Все это пустая истерика, – откликнулся отец-коротышка (папаша Лоу, не без злорадства подумала я). В руках – бутылка пива. Он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь с заколачиванием окон, только смотрел да критиковал. – Вот увидите.
Мать Алисии выставила голову из-за двери:
– Эй, а где Алисия?
Только не это. Опять? Я вздохнула:
– На борту яхты, идущей курсом на Род-Айленд.
– У них там отлично кормят, – подала голос Ди. – Повар раньше работал в ресторане «У Панисса».
Я не осмелилась взглянуть матери Алисии в лицо. Все знали, что ее дочь равнодушна к еде.
* * *
Дождь заметно усилился, а мы еще не успели заколотить все окна. Отцы наконец сдались и, смущенно откашливаясь и качая головами, вернулись к смешиванию коктейлей.
Когда прозвучал свисток к ужину, мы, оголодавшие, быстро заполнили обеденный зал. Дождь размеренно барабанил по крыше, но в огромном помещении звук терялся. С потолочной балки свисала роскошная люстра, некогда принадлежавшая Тедди Рузвельту. Во всяком случае, так утверждал буклет на пружине, в котором излагалась история дома. «Тот президент в инвалидной коляске», – кивнул со знанием дела Джуси, когда мы ее читали.
В зале размещался длинный обеденный стол – хоть устраивай королевский прием. Но даже за этим огромным столом все мы не помещались (дом не был рассчитан на такое количество гостей, и, например, чтобы поселить нас на чердаке, потребовалось
