разных категорий — он взял самый простой, с большой кроватью, телевизором и письменным столом. Из окна комнаты он каждый день смотрел на небольшое озеро и лес за ним и вспоминал деревню, где вырос, мать, которой давно не стало, отца. Отца-тирана, никогда не ласкающего ни детей, ни жену, всю любовь отдавшего своей лошади.
Через две недели Игорь вернулся в город, храня воспоминания о медсестрах, будто привезенных в клинику прямиком из модельного агентства, и виде из окна. Он не пил ровно восемь месяцев — пока не случился тот скандал с женой, когда он впервые в жизни поднял на нее руку.
Договорившись о встрече с врачом, Игорь позвонил Кириллу и пригласил вместе поужинать.
Кирилл согласился, хотя знал, что не пойдет. Неделя трезвости нагоняла скуку. В шкафу на балконе лежала травка. За окном светило солнце.
Кирилл выкурил косяк и задремал в кресле. Когда он проснулся и заглянул в гостиную, Вероника, обернувшись полотенцем, натиралась маслом. Она то наклонялась, чтобы достать до щиколоток, то выгибалась, как кошка, чтобы намазать спину.
Кирилл почувствовал возбуждение и подошел к ней сзади, зарылся лицом в ее волосы. Она не сопротивлялась. Приятный вскрик, чуть сдавленный голос. Мягкая рука сжала его плечо.
Через полчаса они вышли на балкон.
— Может, хочешь травки, любимая? — спросил Кирилл.
Она кивнула, давая ему возможность покурить еще раз. По пути на кухню за стаканом воды Кирилл прихватил со стола ключи от машины и положил в карман шорт. Сейчас он включит жене залипательный сериал и прокатится по городу.
Третья серия сериала закончилась, и Вероника начала зевать. Травяной чай в чашках остыл.
— Хотела бы я работать над такими сериалами, — вздохнула Вероника. — Такая атмосфера, свет, декорации.
— И что тебе мешает? Ты ведь такая талантливая и трудолюбивая.
— Не знаю, я люблю стабильность. Думаешь, стоит поехать в Голливуд?
— Я бы с тобой поехал, — сказал Кирилл и улыбнулся.
Он уже забыл, что хотел прокатиться по городу. Жутко удобный диван работал как портал в сонное царство.
Но в третью пятницу домашнего ареста он решился. Проводить каждый вечер дома стало скучно, от лежания на диване затекла спина, от пиццы перед телевизором появился жирок на животе.
— Я бы прогулялся, все-таки пятница, — сказал Кирилл, заходя в спальню, где Вероника поливала единственный в квартире цветок.
— Давай. Можем прогуляться по набережной, а потом заехать к Ане в бар. Я обещала завести ей портупею для кинки-вечеринки. Только надо вспомнить, где она может быть.
Не считая нескольких неловких попыток поговорить, Вероника и Кирилл делали вид, что живут обычной жизнью. Недосказанность витала в воздухе, мешая привычному ходу вещей: они также обсуждали сериалы, но не говорили о своих чувствах, ходили вместе по магазинам, но ускоряли шаг, приближаясь к полкам с алкоголем. Ему нечего было сказать, а она боялась задавать вопросы.
Пока они гуляли по набережной, взявшись за руки, ехали в бар и общались со знакомыми, Кирилл казался веселым. Может, отец был прав и пока рано драматизировать?
По дороге в бар Кирилл позвонил Сереже и позвал составить им компанию. Тот сразу приехал — сказал, что жена с дочкой ночуют у подруги, а он планирует напиться. После недавнего разговора с отцом Вероника стала замечать, как много вокруг пьют. Она тоже пьет. Это просто привычка.
Аня взяла ее за руку и вывела на улицу. Кого-то увозила «Скорая».
— Никусь, все нормально? — спросила Аня, закуривая сигарету.
— Наверное, не знаю. Дашь сигарету? Я говорила с папой, — она затянулась и закивала, — обещал помочь с лечением. Но может, я слишком себя накручиваю?
Аня обняла подругу.
— Ты всегда принимаешь все близко к сердцу. Твой муж сидит в баре с друзьями, веселится и наслаждается жизнью. Культурно отдыхает. Вспомни, как мы на первом курсе каждый вечер после пар пили «Маргариту»? Я к тому, что ты тоже не святоша какая-нибудь. Что это у тебя в руке? Сигарета, да?
Стало спокойнее. Когда они только познакомились в столовой университета, у Вероники была другая лучшая подруга. Кристина — девочка из Алтуфьево, влюбленная в Веронику до безумия. Они вместе сидели на парах, вместе ели сосиски в кафе и ходили по магазинам в те дни, когда Веронике не надо было на свидание. Кристина слушала дебильную музыку и носила только черное, писала стихи и материлась. Аня появилась в жизни Вероники тогда, когда Кристина призналась ей в любви. Не дружеской, а романтической. Очевидное отвращение, которое вызвало это признание, и появление на горизонте Ани решили дело. Общению с Кристиной пришел конец. Новая подруга одевалась у стилиста, с которым спала, и играла в команде КВН. От ее густых кудрявых волос пахло сигаретами. Как-то после занятий по истории искусства Аня пригласила Веронику в бар. Выпить кофе? Нет, выпить коктейль. Весь следующий год после занятий они ехали на метро до «Маяковской», проходили вдоль Патриарших, где в пруду еще плавали лебеди, и направлялись в сторону одного из баров — за комплиментами мужчин и сплетнями. Сейчас эти заведения с охранниками в черных костюмах закрылись, и на месте одного из них Аня открыла свой бар. Вероника стояла напротив него и курила вторую сигарету.
— Детка, пойдем, тебе нужно расслабиться, — сказала Аня. — Кстати, я рассталась с Эдиком. Нашла у него на подушке белые волосы. А потом достала из слива в ванной килограмм этих волос. Вот сука! Даже отрицать ничего не стал! Пошли.
В баре стало слишком тесно и душно. Вероника чувствовала себя частью бессмысленной толпы, которая живет только одним вечером и верит, что эта вечеринка никогда не закончится.
— Девушка, угощайтесь!
Перед ней стоял симпатичный парень с азиатским разрезом глаз, которых совсем не было видно из-за его широкой улыбки.
Вероника улыбнулась в ответ, сделала глоток и вспомнила, что где-то здесь ее муж.
— Степан, — парень протянул ей руку.
Татуировки покрывали всю ладонь. Вероника присмотрелась к сове, идущей на человеческих ногах от безымянного пальца к указательному, и переспросила:
— Степан?
— Да, но можно и Степа, — ответил он.
У Степы были красивые глаза и перхоть на плечах толстовки. Дырявые черные джинсы. Он улыбнулся и подмигнул, пошатываясь в такт музыке. В руках у него не было ни бокала, ни сигареты.
— Вероника, — ответила она. — Извини, я сейчас.
Новый знакомый развел руками и, достав телефон, отошел в сторону, откуда шел Кирилл, пряча глаза за козырьком кепки. Он что-то напевал себе под нос. Сразу за Кириллом со стороны туалета вышла невысокая худая девушка в желтом платье, и, обойдя барную стойку, выскочила
