Яковлев — см. выше*.
Якубович — см. выше*.
Якунчикова Мария Федоровна — знакомая О. Л. Книппер, владелица фабрик, член Московского благотворительного общества. В ДМЧ — две ее визитных карточки. Лето 1903 г. Чеховы провели в ее имении, недалеко от ст. Нара, Брянской ж. д. Телефон Якунчиковой — см. III, 83, 11. Возможно, телефон и адрес записаны в мае 1903 г., когда Чехов решил провести лето в имении Якунчиковой (см. письмо Чехова сестре от 24 мая 1903 г.). Сохранилось два ее письма Чехову (ГБЛ).
<ЗАПИСИ НА ОТДЕЛЬНЫХ ЛИСТАХ>
В этом разделе помещены записи на отдельных листах, имеющие творческий характер. Часть их связана с определенными художественными произведениями — рассказами, повестями, пьесами. Предназначенность других остается неизвестной. Большинство из них впервые были опубликованы в кн.: Слово, сб. 2.
За границами раздела — многочисленные библиографические, деловые, медицинские, садоводческие, денежные и проч. заметки. Поэтому некоторые записи, публиковавшиеся в соответствующем разделе двадцатитомного собрания сочинений, не включаются (например: «В чем причина…» — см. ПССП, т. XII, стр. 319; запись эта, имеющая отношение к редакторской работе Чехова, помещается в томе XVIII Сочинений).
В ТМЧ хранится автограф Чехова, назначение которого не совсем ясно:
Зеленые черти
«змии
Белые слоны
Розовые свиньи
Женидьба по любви (см. Сочинения, т. XVI, стр. 495).
Записи печатаются по автографам с указанием места хранения.
Л. 1
ЦГАЛИ. По почерку автограф относится ко второй половине 1880-х гг.
В 1888 г. у Чехова было желание создать произведение на исторический сюжет. Он предлагал в письме А. С. Суворину 15 ноября 1888 г. написать вместе с ним трагедию «Олоферн» и добавлял: «Сюжетов много. Можно „Соломона“ написать, можно взять Наполеона III и Евгению или Наполеона I на Эльбе…» Отзвук разговоров Чехова с Сувориным по поводу драмы о Соломоне содержится также в письме Чехова 4 мая 1889 г.: «Наконец-то Вы обратили внимание на Соломона. Когда я говорил Вам о нем, Вы всякий раз как-то равнодушно поддакивали. По моему мнению, „Экклезиаст“ подал мысль Гете написать „Фауст“». Когда Чехов умер, Суворин вспоминал: «Он начинал драму, где главным лицом является Соломон „Паралипоменона“ и „Песни Песней“» («Новое время», 1904, № 10179, 4 июля). А. Измайлов в книге «Литературный Олимп» (М., 1911, стр. 116) драмой о Соломоне открыл список неосуществленных замыслов Чехова. Сожалея, что этот замысел остался неосуществленным, А. В. Амфитеатров писал в 1912 г.: «Кто в европейской литературе мог бы лучше Чехова истолковать сложную и глубокую душу великого иудейского царя-пессимиста?» — и далее развивал мысль о «родственности» душ Соломона и Чехова, которого называл русским Экклесиастом («Славные мертвецы. А. П. Чехов». — В кн.: А. В. Амфитеатров. Сочинения. СПб., 1912, т. XIV, стр. 20, 43–44).
В 1914 г. автограф Чехова с монологом Соломона был опубликован в кн.: Слово, сб. 2, стр. 88. Публикация была помещена в подстрочном примечании к основному тексту творческих записей Чехова и сопровождалась осторожным указанием: «В бумагах А. П. сохранился переписанный им монолог Соломона». Во всех собраниях сочинений Чехова этот автограф печатался без каких-либо комментариев: вопрос о его происхождении обойден полным молчанием (см. Полное собрание сочинений в 12 томах. М. — Л., 1933, том 12, стр. 105; ПССП, т. XII, стр. 316). В Летописи автограф Чехова назван «отрывком рукописи» пьесы, о которой вспоминал Суворин (стр. 820).
В отрывке идет речь о времени, когда Соломон строил храм, т. е. о годах его расцвета. Это совпадает с указанием Суворина на книги «Паралипоменона». Но настроение монолога — целиком экклесиастическое. Очевидно, Чехов намеревался показать истоки духовной драмы Соломона еще в годы его могущества (ср.: «Соломон сделал ошибку, что попросил мудрости» — I, 5, 3 и примечание). То, что в драме могла отразиться и книга Экклесиаста, видно и из упоминаний Чехова, которые приведены выше.
Л. 2
ЦГАЛИ. Автограф представляет собой неполную страницу беловой рукописи (остальная часть страницы отрезана). Таких кусков текста, отрезанных от больших листов бумаги ножницами, сохранилось еще 6 (см. записи на лл. 3, 4, 5, 7–9). Все они по почерку относятся к концу 1880 — началу 1890-х годов и производят впечатление остатков, образовавшихся при переписывании каких-то произведений.
Л. 2 связан с содержанием «Рассказа неизвестного человека»: Григорий Иванович — в повести Георгий Иванович Орлов. Повествование ведется, как и в повести, от лица героя, который полемизирует с Григорием Ивановичем.
Взглядам Григория Ивановича в повести есть также соответствия. В гл. III описываются обычные разговоры в гостиной у Орлова. Орлов и его приятели обо всем говорили «с иронией». «Интеллигенция безнадежна <…> Народ же спился, обленился, изворовался и вырождается. Науки у нас нет, литература неуклюжа, торговля держится на мошенничестве…» и т. д. В комментируемом автографе ср. о запугивании общества уверениями, что у нас нет «ни людей, ни науки, ни литературы, ничего, ничего».
В гл. X Орлов защищает в споре с Зинаидой Федоровной высший свет перед тем светом, «где живут купцы, попы, мещане и мужики, разные там Сидоры и Никиты». В комментируемом автографе герой — антипод Орлова — верит в будущее «низшего» света и берет его под защиту: «… и вы увидите, что купец Сидоров и какой-нибудь учитель уездного училища из Ельца, видящие и знающие больше, чем мы, отбросят нас на самый задний план…»
В гл. XII неизвестный человек пишет Орлову обличительное письмо, в котором говорит о нем и о себе, как об изверившихся и опустошенных людях. «Вы и я — оба упали и оба уже никогда не встанем…» В автографе — то же обличение, смешанное с самообличением.
Л. 3
ЦГАЛИ. Об автографе см. в примечании к л. 2. Отрывок связан по содержанию с предыдущим. Ср.: «Я был раздражен против хороших слов…» (л. 2) и «… меня каждую минуту бьют по лицу хорошими словами» (л. 3).
Л. 4
ЦГАЛИ. Об автографе см. в примечании к л. 2.
О связи этого текста с замыслом рассказа «Душечка» см. Сочинения, т. X, стр. 404. Впервые на эту связь обратил внимание С. Д. Балухатый в статье: «Записные книжки Чехова». — «Литературная учеба», 1934, № 2, стр. 58. См. также: З. Паперный. Записные книжки Чехова. М., 1976, стр. 298–301.
Ср. запись к рассказу «Душечка» в I, 48, 1.
Л. 5
ЦГАЛИ. Об автографе см. в примечании к л. 2. Возможно, запись имеет отношение к замыслу начатого романа (конец 1880-х гг.). Как заметил Д. Н. Медриш, Игнатий Баштанов, герой рассказа «Письмо», оставшегося от этого замысла, упоминает брата-каторжника и брата-монаха (см. Сочинения, т. VII, стр. 516).
Л. 6
ЦГАЛИ. Автограф — на листке плотной бумаги, может быть вырванном из записной книжки (страница «16» — помечено карандашом). Это либо сохранившаяся с сахалинского путешествия запись (о судьбе сахалинских записей см. стр. 451 наст. тома), либо заготовленный набросок к XX главе книги «Остров Сахалин». В конце этой главы говорится о писарях — каторжных в местной канцелярии, об их невежестве, недобросовестности и безнаказанности (см. Сочинения, т. XIV–XV, стр. 322).
Л. 7
ЦГАЛИ. Об автографе см. в примечании к л. 2.
К этой записи относятся строки письма Чехова сестре, написанном из Ниццы 17 декабря 1897 г.: «У меня в столе, налево, кажется, в среднем ящике, под фотографиями или ниже, в большом конверте хранятся вырезки писчей бумаги с кусочками начатой, но оставленной повести; действующие лица, помнится, называются Алеша, Маша, мать; есть описание комнаты, в которую со всего дома снесена симпатичная мебель. Поищи и пришли мне эти вырезки в письме <…> Вырезки имеют вид полосок, вырезанных ножницами из четвертушек. Ни одной нет целой четвертушки».
Но вырезки, как уже говорилось, были сделаны не из четвертушек, а из больших листов бумаги. На четвертушке бумаги (по размеру равной четвертой части большого листа) сделана запись 10. Настоящая запись — с описанием мебели Ольги Ивановны — относится к первоначальному замыслу повести «Три года» (см.: Э. А. Полоцкая. «Три года». От романа к повести. — В кн.: В творческой лаборатории Чехова. М., 1974, стр. 16). В 1897 г. Чехов к этому замыслу не вернулся; отдельные мотивы его использовал в повести «Три года» (см. также л. 8).
Л. 8
ЦГАЛИ. Об автографе см. в примечании к л. 2.
Из первоначального замысла повести «Три года». Мама — очевидно, действующее лицо из «начатой, но оставленной повести», о которой Чехов писал сестре 17 декабря 1897 г. (см. примечание к л. 7). Эта не осуществленная в повести «Три года» тема разоряющегося дворянства была использована позже на ином конкретном материале («У знакомых», «Вишневый сад»).
