11. Что было потом…
Что было потом…? Я часто думаю об этом, когда не могу заснуть. После моего возвращения из Крыма, этой случайной сказки (мне достались билеты на самолет с 50 процентной скидкой) с братьями – Михаилом и моим теской Кириллом мы больше не встретились. Наши пути или судьбы просто не пересеклись. Иначе, мы бы стали друзьями. Эти два огромных человека, Мишка – темноволосый с глазами цвета восточного миндаля, рассудительный и веселый. Кирилл – молчаливый, медленный, стремительный, если того требует ситуация, рыжий как пламя. Оба сильные и возможно от этого излишне простые и вечно спокойные как пара удавов. Спустя несколько лет, я все же узнал, как дальше сложилась их судьба, на какой-то момент бытия… Мишка пошел служить по контракту и попал в морскую пехоту, он стал офицером, его группу часто посылали в дальние рейды, хочется верить его сны все еще ожидают его где-то в самом конце пути или он наконец прибился к причалу. Но волны, не дают мне покоя, он стал и будет когда-то одной из них, и бесконечно будет катиться до самой линии горизонта, туда, где встает и заходит большое апельсиновое солнце, похожее на свет маяка. Тезка Кирилл, окончил медицинский институт. Затем ординатуру, и стал хорошим хирургом. Ему почему-то не везло с женским полом, не понимали коллеги, от этого он все больше уходил в себя. И в итоге, ушел в мужской монастырь. Он там раздобрел, женился, заимел четверых детей и дальний приход, где-то на границе с Коми, где есть еще нетронутые леса, над которыми большую часть года лежат настоящие снега и бродят меж вековечных елей тени предков.
Больше я ничего о них не знаю.
А пока мы еще там – в городе солнца, где-то около 12 лет назад – собираемся прокатиться на канатной дороге.
* * *
Ты когда-нибудь, делал, это? – спрашивает Мишка и улыбается, как большой мартовский кот, будто спрашивая меня о чем-то не очень приличном.
– Конечно – улыбаюсь я в ответ. – И не раз. Я частый гость этих Палестин. Пятнадцать лет назад – отдыхал здесь в пионерлагере «Дельфин», но на канатку нас не пускали, а вот с сестрой и мамой мы катались на ней, когда были в Крыму в 1984 и кажется еще в 1987 году.
* * *
Городская канатная дорога расположена в самом центре Ялты, у шикарного когда-то отеля «Таврида». Уютные двухместные кабинки самой веселой расцветки возносят вас на небеса за умеренную плату и обещание, что вы точно не сброситесь вниз. Мы сказали, что этого не обещаем. А бойкая старушка в большой белой панаме и полосатом платье до пят, похожем на восточный халат, выдавшая нам билеты, лишь покрутила пальцем у виска, как будто возжелала застрелиться от этой глупой демонстрации юношеского максимализма.
И вот мы вознеслись на высоту шести ста метров, воспарив над градом и морем, отправившись в сторону обзорной площадки, расположенной на живописном холме Дарсан. В детстве, когда я еще увлекался творчеством шведской писательницы Астрид Линдгрен, я часто задумывался о том, как чувствует себя мужчина в самом рассвете сил, летая над крышами чужих домов, и теперь, я это кажется, понял. Быть Карлсоном, даже не имея за спиной заветного моторчика и большой красной кнопки, оказалось упоительно и прекрасно. Сердце периодически сжималось и замирало от обыкновенного мальчишечьего восторга, который способны вызвать, кажется, самые простые вещи, или истинное виденье мира, на уровне чувственно восприятия данного лишь детям, и потерянного большинством из нас при взрослении, как некий атавизм.
* * *
Мишка ехал в синей кабинке вместе с братом Кириллом, а я в изумрудно-зеленой – один. Все мы плыли по воздуху, зацепившись за стальной трос, а вокруг были горы, красивейшая панорама моря, и южный город под нами. Вот я вижу старинную башню с часами, подаренными городу неким бароном Врангелем, они идут сами по себе вторую сотню лет, и не думают встать. Дома старой постройки, с кривыми узкими улочками, запутанные и загадочные. Чудесная Армянская церковь, отсвечивающие золотом купола собора Александра Невского, высокая колокольня церкви Иоанна Златоуста, похожая на стрелу пронзающую небеса своими крестами. На западе – поднимается гора Могаби, на склонах ее притаился невидимый отсюда Ливадийский дворец.
А мы – летим или плывем, теперь уже над кипарисовой аллеей, и ветер доносит до нас теплый, дымный древесный аромат с земляными нотками и привкусом горькой янтарной смолы на самом кончике языка.
А морские бореи, со вкусом соленой воды и забродивших водорослей, с криками чаек и съеденной ими рыбы.
Порывы ветра с окраин, это – запахи нагретого жарким солнцем камня и сладкой серой пыли с дальних горных дорог.
Я замираю, стараясь забыть о Дороге, когда мое сердце пронзает «Игла», мне кажется, что когда-то мы вместе с Виктором Цоем катались на этом самом фуникулёре под песню БГ про Золотой город, расположенный где-то в благословенных краях под голубым небом, тогда пальмы стояли в снегу.
Катарсис, больше похожий на опустошение, вот что я тогда почувствовал, а когда опустел, то полетел несомый ветром, как прошлогодний лист или чайка, над южным морем эти птицы летают чаше чем осенние листья, осенние листья приметы совершенно другого моего города, того в который мне, куда бы, не шел, всегда суждено вернуться – назад.
– Улетай! – кричу я. И они улетают, глупые, мысли.
* * *
Дерекойку и Учан-Су с ее знаменитым водопадом, две небольшие реки, которые делят вершину холма Дарсан пополам. Одна из половинок именуется холмом Славы, потому что на ней расположен мемориальный комплекс и Вечный огонь в память погибших в двух войнах солдат. Вторая половина холма заросла дикими абрикосовыми деревьями и алычой, которую мы срываем прямо с ветвей.
На смотровой площадке – застыл двойник древнегреческого Пантеона с огромной фигурой, сидящего на троне Зевса. Говорят, что когда-то здесь снимали кино «Боги Олимпа». После съемок остался храм воздуха – античное здание с лесом величественных колоннад в дорическом стиле.
Но вот, проснувшись однажды утром, жители города увидели на Дарсане только остатки колонн, а вскоре исчезли и они. Старались наемники «Весты» одного западного концерна, который так решил начать осваивать крымские курортные территории под застройку элитных гостиниц, но потом охладел отчего-то к крымской земле.
Это все случилось несколько лет назад до того как наша веселая компания заявилась в этот город у моря.
Так, что все это – морок. Мы бродим меж развалин декораций, которые кажутся развалинами реального древнего храма, и меня не отпускает холодное чувство, что мы топчем историю. Мы у подножья Кронос,
