- Скажи, мог бы ты ударить меня вот этим вот ремнем?
- Мог бы, конечно, - ответил Андреас, в некотором изумлении поворачиваясь ко мне. - Но тебе будет больно... И мне тоже.
- Почему?
- Потому что я тебя люблю и мне больно причинять тебе боль.
- Ну пожалуйста, ну хоть один разок, - воскликнула я, откидывая одеяло.
- Нет, - отрезал он, отворачиваясь.
- Ты говоришь, что не хочешь делать мне больно, - проговорила я сквозь навернувшиеся на глаза слезы. - Неужели ты не понимаешь, что для меня нет ничего больнее твоего равнодушия?..
Он молча ушел на кухню готовить завтрак.
"Так вот она - любовь ангелов, - подумала я. - Такая недолговечная и такая обманчивая. Они все еще говорят, что любят нас, но их взор уже холоден, они все еще принимают наши дары, но уже отталкивают от себя самые ценные из них".
Уткнувшись лицом в подушку, я заплакала от тоски и одиночества. Я и не заметила, как Андреас снова приблизился к кровати и стоял теперь надо мной, покручивая в руке ремень, который он все-таки вынул из брюк.
- Ну что ж, - сказал мой ангел. - Если ты так непременно хочешь... Но, надеюсь, у тебя потом надолго пропадет желание...
Он ударил меня с размаху всего три или четыре раза, потом вдруг сам отбросил ремень в сторону и, опустившись на корточки перед кроватью, заключил меня в объятия. Только после этого я опомнилась от боли и испуга и зарыдала, склонив голову ему на плечо.
- Как ты могла мне такое позволить, глупенькая? - упрекал он меня. Такие игры, как видишь, далеко небезобидны. Я уже не говорю о том, что они унижают человеческое достоинство - не только твое, но и мое. Ведь я, если честно, не имею ни малейшего желания превращаться в животное. Ладно, - он попытался вытереть мне слезы, - пойдем завтракать и забудем все поскорее.
- Постой, - проговорила я, удерживая его за рукав, - сделай это, пожалуйста, еще раз...
Но Андреас больше ничего не сделал и во все время завтрака молчал, недовольно поглядывая на меня. Впервые я была разочарована моим ангелом. Разве он не понимает, что "человеческое достоинство" не играет в любви абсолютно никакой роли? "Достоинство" - какое страшное, суровое слово, от него даже издали веет холодом. А человеку хочется заботы, света и тепла, даже если это тепло исходит от огня, обжигающего его руку.
Однако прошло еще немного времени и тепло, которое дарил мне Андреас стало ослабевать все очевиднее. Я не чувствовала в нем прежней страсти. Раньше Андреас накидывался на меня с дикой жадностью золотоискателя, наткнувшегося после долгих месяцев изнурительных работ на желанное сокровище. Теперь он обходился со мной с осторожностью продавца ювелирного магазина, который время от времени достает из-под стекла какую-нибудь драгоценную брошь, чтобы, полюбовавшись на редкий объект, снова положить его на место.
Вскоре я поняла, что мой ангел закончил свою миссию возле меня. Он должен был лететь дальше, а мне предстояло справляться с жизнью без него. Но разве я могла на что-либо роптать? На свете мало ангелов, намного меньше, чем людей. Мне и так повезло, что один из них снизошел до меня и почти пять месяцев благосклонно принимал дары моей любви. Было бы чистейшей неблагодарностью и богохульством пытаться приобрести бессрочное право на его милости. К тому же, меня утешало, что я и на расстоянии смогу пользоваться магическим покровительством моего ангела, который уж как-нибудь повлияет на высшую силу и добьется того, что в моей жизни теперь всегда все будет хорошо - в этом не было никаких сомнений.
В один прекрасный вечер, когда Андреас был на работе в ресторане, я собрала вещи и ушла назад в общежитие. Он ни разу не попытался отыскать меня там: стало быть, я правильно разгадала его волю.
В последний раз я видела Андреаса перед самым отъездом, на концерте в Домском Соборе, где снова выступал их хор. Мой ангел был все так же прекрасен и пел, пожалуй, даже вдохновеннее, чем прежде. Мне с трудом верилось, что он не понимает ни слова в молитвах, так искренне льющихся из его уст. Впрочем, разве обязаны ангелы что-то понимать? Невидимая нить и так прочно связывает их с Богом, знают они о том или нет... Я не хотела, чтобы он меня заметил, и потому покинула собор прежде, чем концерт закончился.
Как и следовало ожидать, мой последний месяц в Германии прошел как нельзя лучше: я успешно сдала экзамен по латыне, Господин Петерс поставил мне отличную оценку за работу про ангелов, и вообще - назад в Россию я вернулась в самом замечательном настроении.
А дома меня ждал еще один сюрприз, доказывающий, что Андреас серьезно постарался там, наверху, склоняя высшую силу в мою пользу. Едва я переступила порог моей комнаты и распахнула окно, чтобы впустить в помещение свежий воздух, как маленький попугайчик, бойко работая пестрыми крылышками, стремительно влетел внутрь. И прежде чем я успела сообразить, что произошло, он приблизился к клетке, которая после исчезновения моего попугайчика пустовала в углу, и, будто это было для него чем-то совершенно естественным, запорхнул внутрь через остававшуюся уже десять лет открытой настежь дверцу. Просвистев что-то до крайности веселое, птичка начала кувыркаться на одном из подвешенных внутри резиновых колечек. Да, конечно, это был мой собственный попугайчик, который каким-то чудом вернулся теперь ко мне в целости и сохранности после долгой-долгой разлуки!
- Никуда ты больше не улетишь, - нежно сказала я ему, закрывая дверцу клетки.
Спасибо, мой Бог, что ты исполнил мое заветное желание и вернул мне то, что казалось потерянным навсегда. О, теперь у меня нет ни малейшего сомнения в твоем существовании. И пусть кто-то пытается доказать мне обратное, я заткну уши, я закрою глаза, я замру на коленях и буду неустанно повторять про себя твое имя: "Dominus Bonus, Domini Boni, Domino Bono..."
Юрий Владимирович откинул в сторону папку с рассказом и, закурив очередную сигарету, заходил взад и вперед по комнате.
"Что же это за рассказ такой? Говно, а не рассказ! - откровенно подумал он. - О стиле я вообще не говорю. Чего говорить о том, чего нет. Но сюжет тоже - так себе, даже на троечку не тянет, прямо скажем. Сначала вообще заснуть можно. Это же надо додуматься - про учебник латыни написать, про семинар с каким-то непонятным профессором, про беспорядок на кухне... Ну если жизнь у тебя такая скучная и однообразная, то придумай что-нибудь интересненькое - на то ты и писатель! - а не мучай читателей подробностями своего тоскливого быта. Впрочем, напридумано тут тоже, очевидно, довольно много. Вся история с Андреасом - миф чистейшей воды, неумелая эротическая фантазия, скажем так, не лишенная, впрочем, некоторой символики: благополучный, самоуверенный Запад разглагольствует о личной свободе, правах человека и прочей чепухе, а сам до изнеможения насилует несчастную Россию, да еще с ее же собственного согласия. Интересная, конечно, метафора, но автор, пожалуй, ничего такого не имел в виду. Куда там? Это уже моя привычка копать глубже, чем предусмотрено, меня до такой неожиданной интерпретации довела. Вообще рассказ, как мозаика, из отдельных кусочков составлен, и автор, очевидно, абсолютно не в состоянии взглянуть на них с какого-то обобщающего пункта. А когда человек сам в своем рассказе не хозяин, то это плохой, очень плохой знак... Впрочем, вернемся к Андреасу. Неправдоподобность этой фигуры мешает относиться к ней всерьез. Потенция у него, прямо скажем, просто научно-фантастическая - четыре раза подряд, или сколько она там насчитала? А утром он еще и завтрак готовит - просто "В гостях у сказки" получается. И сперма у него... Как там было? - Юрий Владимирович полистал рассказ. - Ага, вот: "лакомство", да еще с "небесным вкусом". Хотя каждый образованный человек знает, что сперма по вкусу на сопли похожа, а не на мед там какой-нибудь. Вообще, автору можно посоветовать, прежде чем описывать эротические сцены, испытать что-нибудь подобное на практике", - Юрий Владимирович сглотнул слюну и, присев на подоконник, задумчиво закурил еще одну сигарету.
Но через некоторое время он внезапно снова вскочил на ноги, стукнув себя по лбу, будто какая-то мысль внезапно осенила его:
"Как же я сразу-то не догадался? Рассказик этот - просто крик души! Что же, она случайно что ли настаивала на том, чтоб я его как можно скорее прочитал? Девочка просто надеялась, что я пойму ее сигнал! Как тут не понять? Ведь, если приглядеться, каждая строчка в этом рассказе проникнута тоской по настоящему мужчине. Героиня ищет его и никак не может найти. Римский dominus bonus не подходит, потому что существует только на картинке в учебнике, профессор Петерс - тоже. Куда уж ему с таким животом, который даже в двери не пролезает? МС Герхарда и "революционера" Фабиана можно сразу вычеркнуть: они, скорее, просто комические фигуры, на них героиня и не претендует. Да и Андреас, если вдуматься, не самый идеальный вариант. В постели он ее, насколько я понял, вообще нормально удовлетворить не мог, все только о собственном удовольствии думал. Хорош ангел! Одно название. До него, по-моему, даже не дошло, что он ее девственности лишил. Это у них там на Западе женщинами в тринадцать лет становятся, а наши, русские девушки умеют ждать. Я уж не говорю про низкий интеллектуальный уровень этого типа: официант - что с него возьмешь? Значит, и он отпадает. Получается, что из всех героев рассказа подхожу ей один только я!.. Стоп, стоп - я, вроде, слава Богу, еще не в рассказе, тьфу, тьфу, тьфу... Вот что значит по ночам не спать и всякие дурацкие истории читать: ум за разум зайти может".
