А мне легче пережить один раз позор, чем брать очередной грех на душу. Что заработал, то и получит. Здесь деньги, если решишь уехать, – он достал из пакета конверт и положил на тумбочку у кровати. – Я тебя не покупаю, а хочу, чтобы ты жила без страха. Подумай сама, Вика, его репутация рухнет, как только информация о случившемся разлетится по городу. Как он это воспримет? Хорошо, если свою вину признает, а если начнёт искать крайнего после лечения? Сколько он просидит под надзором? Что будет через полгода, год? Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности.
– А как же мои родители, мои планы? Вы не берёте их в расчёт?
– А ты встречала психически больного человека одержимого местью? Поверь мне на слово – это хуже чем бандит в подворотне. От того знаешь чего ожидать, а этот может отомстить физически, а может сделать тебя своим соседом по палате. Мать Павла так меня и изводила, – Лесников поднялся со стула, отодвинул его в сторону. – Передай отцу, я оплатил твоё пребывание в больнице. Я видел его, но не рискнул подойти. В его глазах я тоже виноват. Прости меня ради Бога. Поправляйся. В пакете витамины.
Лесников вышел, а Вика позвонила отцу, передав, что лечение оплачено, убрала пакет в тумбочку и закрыла глаза, вспоминая разговор с Олегом, который состоялся по дороге в ресторан вчера.
– Вика, послушай, что я тебе скажу: Павел не тот, каким хочет казаться. Ты можешь мне не верить, но выслушать меня должна. Ты помнишь наш разговор после знакомства с Павлом? Я кое-что узнал, сопоставил. Складывается впечатление, что он не совсем здоров. В порыве гнева, он не контролирует себя, особенно, если в его крови алкоголь.
– Ты хочешь меня напугать? Олег, ты меня ревнуешь?
– Я хочу тебя уберечь. Вика, если он заговорил о браке, тебе от него не избавиться. Что ты на меня так смотришь? В его дом есть только вход, а из него вынос. У тебя нет влиятельных родственников, и всё может закончиться плачевно. Год назад он избил случайную знакомую, просто за то, что с ним не согласились. Она сумела сбежать, сняла побои и заявила на него в милицию. Скандала избежали, но отец Павла выплатил ей приличную сумму. Я сам отвозил ей деньги, но и подумать не мог, что это плата за побои. Дело прошлое, но я недавно нашёл её и поговорил.
– А ты не боишься, что я расскажу об этом разговоре Павлу?
– Боюсь! Но и молчать не могу. Ты мне не чужой человек. Я тебя уже один раз предал, второго раза я не допущу. Вика, я не питаю к нему ни братской любви, ни ненависти, но в обиду тебя не дам. Ему нужен этот брак, правда, я никак не могу понять зачем. Пожалуйста, будь осторожна.
– Ты нарисовал мне мрачную картину жизни. Что мне делать?
– Не знаю. Я никогда не видел его в гневе и всегда считал нормальным, но, оказывается, он может быть и безумным. Почему он не расскажет тебе о своей проблеме? Почему так торопится с браком? Ты можешь быть уверена в безопасности, если откажешься от предложения? Финал отношений берёшься предсказать? Ты можешь выйти замуж, но будь внимательна и не позволяй ему пить. А если откажешь – тебе лучше уехать на время, чтобы не нашёл?
– Почему я должна от него бегать?
– Ты не должна, Вика. Это он может поставить тебя в такие условия, что ты сама захочешь сбежать. Подумай об этом.
«Вот как бывает. Я не поверила Олегу или не хотела верить, доверилась Лесникову, ведь Павел не был похож на монстра, каким его представил Родионов, и попала в неприятную историю», – успела подумать она, когда в дверь палаты постучали. Вошла медсестра и сообщила, что пришёл адвокат Лесникова.
– Пошлите его к чёрту. Я не скажу ему ни слова. Всё что я знала, рассказала следователю. Пусть убирается, защитник хренов, – сказала она и заплакала.
Прошли двое суток. Утром к Виктории приходила мама, а после обеда навещал отец. Был с визитом и Олег Родионов, который застал в палате Вики её отца.
– Как ты сегодня себя чувствуешь?
– Лучше. Руки уже не дрожат, а с головой проблемы остаются. Мне кажется, что там нет сотрясения, вернее нет мозгов, а значит, нечему и сотрясаться. Прости, что не поверила тебе, а ты оказался прав.
– Вика, что с настроением? О чём ты думаешь? – Олег взял её за руку.
– Отец Павла, как и ты, советует мне уехать подальше. Даже он не предполагает действий или бездействия сына. Может, мне прислушаться к вашему совету?
– Ты отнесись к нашему предложению серьёзно. Твоё имя будет теперь у многих на устах. Многие знают: он в изоляторе, ты в больнице. Жёлтая пресса копается в грязном белье. Его репутации конец. Как он это воспримет? Какое решение вынесет комиссии, суд? Сколько ему дадут и что? Будешь ходить и оглядываться?
– Олег, спасибо, что пришёл. Я подумаю обо всём серьёзно. Ты теперь останешься без работы?
– Меня оставляют в компании. Найдут что-нибудь и для меня. Поправляйся.
– Вика, у меня же приятель есть в Сибири, отец Саньки. Он сейчас работает главным врачом в городской больнице. Я могу позвонить и узнать.
– Пап, ты позвони Старкову. Я поеду, но не потому, что боюсь Лесникова, а потому, что мне больно на вас смотреть. Павел сказал, что у тебя давняя связь с медсестрой, а ты скажи, что это неправда. Я два дня наблюдаю за вами, а вы оказывается хорошие артисты.
– Нет в наших отношениях с мамой никакой игры. Измена была, а предательства не было. Таня всё знала и знает. Я ей никогда не лгал. Всё началось как-то внезапно. К тому времени мы с Леной проработали вместе год. А на моём Юбилее она призналась мне в своих чувствах и взяла инициативу в свои руки. Вот так и начался роман. Мы чаще встречались на работе. Я стал не просто отцом, а биологическим в пятьдесят один год. Илья родился в марте две тысячи шестого. Мы делали вид, что у нас всё в порядке ради тебя. Лена меня не привязывала ребёнком, ничего не требовала, не стремилась жить вместе, я просто оплачивал им съёмное жильё, помогал материально и иногда навещал. Мальчик рос, я к нему привязался, стал бывать у них. А уйти совсем я не мог, не решался. Видимо, боялся
