следующий день, тогда же оплатил моё лечение. Пап, Павел ему пасынок, сын его первой жены.
– Не повезло приёмным родителям.
– Знаешь, мне стыдно признаться, но я сама во всём виновата. Чем больше убеждал меня Олег не связываться с Павлом, тем мне сильнее хотелось отомстить самому Олегу чисто по-женски. Я впервые подумала о том, что заигралась, когда Павел сделал мне предложение. Его желание жениться, я воспринимала как некую блажь и хорошо понимала, что ему нужна не именно я, а просто неглупая девушка с образованием. А вышло, что я полная дура.
– Зря ты так, Вика. Павел умный, образованный, воспитанный. Это не он, а его болезнь виновата. Приступы ярости невозможно контролировать. Он о них может не помнить, а если и помнит, то не может объяснить. Я встречался с Лесниковым. Павел осознавал, что без лечения болезнь будет прогрессировать, и лечился, проводя по два-три месяца в клинике, а сам факт болезни скрывал. Он и в Англию поехал не столько ради учёбы, сколько ради лечения. Там какая-то своя методика. Разве псих до этого дошёл самостоятельно? Если бы ни его срывы с алкоголем, он был бы вполне нормальным. Случай с тобой получил резонанс и его уже не скрыть. Возможно, наше решение о твоём отъезде единственно правильное. Не будь Лесниковы публичными людьми, тебя бы и не заметили, а так твоё имя будет у многих на устах. Раздуть скандал в пароходстве – это малая часть того, что может быть. Тебе нужно такое внимание? Я запретил любое посещение журналистов, но это такой народ, для которого нет запретов.
– Были желающие получить у меня «горячие» новости?
– А они и сейчас есть. Их интересует не твоё состояние, а то, как и что ты чувствуешь к виновнику, какое наказание предпочла для него, какую компенсацию хотела бы получить.
Двадцать четвёртого августа Викторию выписали из больницы. Первым делом она навестила бабушек, которым правды не сказали, а её отсутствие объясняли занятостью. Отъезд к новому месту работы старики приняли спокойно, взяв с неё слово, звонить раз в десять дней.
На работу она отправилась в понедельник, не рассчитывая на увольнение без отработки. Встретили её коллеги с сочувственными лицами.
– Виктория, я подписала тебе заявление без отработки. Замену мы тебе нашли, а ты у нас за год и в отпуске не была. Как ты себя чувствуешь? Отец говорил, что хочешь уехать.
– Не знаю, что делать. Меня убеждают уехать, а я чувствую, что мой побег от действительности не выход. Я ничего не сделала, чтобы скрываться, кого-то бояться.
– Ты не забыла, что он если и не шизофреник, то близок к этому. Разве ты ожидала от него побоев? Он садист! Откуда тебе знать, чем закончится суд, что он предпримет, выйдя на свободу? Родителей пожалей. Пусть придумают историю, что поссорилась с семьёй и уехала тайком. Пусть ищет, а может, постарается забыть. У тебя всё получится. Захочешь вернуться – город большой и работу найдёшь. Ты будешь хорошим врачом. Уже сейчас умеешь многое. Удачи тебе. Иди в кадры, а потом в бухгалтерию.
– Спасибо вам. Можно я завтра навещу вас в конце смены?
– Приходи, я передам всем на пятиминутке.
Виктория вернулась домой после обеда с ощущением лёгкого разочарования. Она проходила в этом коллективе интернатуру и проработала здесь чуть больше года – жаль было уходить.
– Вика, что-то не так?
– Всё в порядке, мама. Я получила расчет с учётом отпуска. Знаешь, столько сочувствия и участия – мне даже неловко. А ещё я чувствую себя как человек, совершивший подлость и спасающийся бегством.
– Не говори глупость. Твои коллеги надеялись на скорую свадьбу. Такого поворота никто не ожидал. Каждый примеряет эту ситуацию на себя. Ты не бежишь, дочь. Уехав, ты лишаешь подлеца возможности сделать очередную подлость, если он её задумает. Нельзя быть уверенной в действиях или бездействиях Павла. Лучше держаться от него подальше, даже если это единственный его грех. Мы с папой готовы тебя защитить, знать бы, как и когда. Поэтому собирайся и улетай. Считай, что едешь в командировку «поднимать» сибирскую медицину. В большом городе и с работой проще и со съёмным жильём, – обнимая дочь, говорила Татьяна Ивановна.
– Мам, я поеду. Не переживай обо мне. Я девочка взрослая, справлюсь.
– А о ком мне ещё переживать? Устроишься, и я прилечу к тебе на каникулах.
Виктория собрала необходимые вещи, которых набралось две вместительных сумки, положив документы отдельно и переведя деньги через банк. Мать провожала мужа и дочь на вокзал, откуда они должны были выехать в Москву, а дальше Вика полетит одна. Они только сели в подъехавшее такси, как начался сильный дождь.
– Последний летний дождь в этом году, – сказала Татьяна Ивановна, обнимая дочь. – Это к удаче! Дождь смоет все следы прошлого, и начнёшь всё с чистого листа. Серёжа, ты помнишь, как пел Тальков:
«Память уже не жалит, мысли не бьют по рукам.
Я тебя провожаю к другим берегам.
Летний дождь, летний дождь начался сегодня рано.
Летний дождь, летний дождь души моей омоет рану…
– Я помню и другие строки: «Смой дождь ненужные тревоги,
Дари мне радость за двоих». Что-то из студенческого репертуара, – ответил отец. – Не переживай, Виктория. Ты можешь вернуться в любое время. А дождь – хороший знак к предстоящей дороге. Не вешай нос, дочка!
Пройдя в московском аэропорту регистрацию на рейс, Виктория ожидала посадки, а отец возвращался в Питер. Она в очередной раз думала, правильно ли поступила, оставляя мать и отца в такой непростой ситуации. Как сложатся отношения, если отец уйдёт к сыну, а мама так и не решится выйти замуж? Как всё это воспримут родители родителей? «Сколько не думай, а я свой выбор уже сделала. Отношения между мамой и отцом сейчас нормальные и всё у них получится. Возможно, после того, как я узнала обо всём, и им будет легче принять решение. Теперь нет причины скрывать истинное положение, – думала она, удобно устраиваясь в кресле самолёта. – Через четыре часа я буду на месте».
Вика не торопилась покидать салон самолёта и вышла одной из последних, зная, что получение багажа несколько затянется, а о чём говорить, со встречающим её Санькой, с которым расстались девять лет назад, не имела представления. Вика не могла сказать с полной уверенностью и того, видела ли она сон или это были воспоминания юности о поцелуях в подъезде, о единственной ночи перед отъездом и о слезах, которые