Андрей Курков - Не приведи меня в Кенгаракс

Турусов жестом попросился зайти.

Старик перестал шевелить губами. Кивнул.

Он встретил Турусова в проеме входной двери.

- Добрый вечер! - остановился перед ним молодой человек.

- Я слушаю вас, - поспешно проговорил старик, не сходя с места.

Турусов почувствовал себя неловко. Перед ним стоял физически дряхлый человек, но в нем ощущалась огромная внутренняя сила, несгибаемость духа. А Турусов кто? Здесь он был мальчишкой, загоревшимся желанием открыть тайну, познать неведомое и запретное. И то, что путь к познанию уже был окроплен человеческой кровью, еще больше разжигало желание Турусова. Он вдруг подумал, что стремление его продиктовано даже не страстью к уже исторической конкретности, а всего-навсего необходимостью самоутвердиться в новой для себя вере, вере в существование реальной истории. Ведь если Радецкий ездил сопровождающим, как он говорил, уже двенадцать лет, то тому были веские основания: то ли бежал от кого-то, то ли действительно сломя голову пытался пролезть в историю. А Турусов бежал от своих прежних абстрактных убеждений к новым конкретным, и если бы не случай, никогда бы не оказался в этом поезде бесконечного следования. Закономерности могли быть только для Радецкого, закономерности развития событий и даже возможной смерти. Турусов жил случайностями, конкретными случайностями. Случайно он оказался и перед этой дверью, хотя и с конкретной целью.

- Я приезжий... - начал Турусов. - Первый раз в Выборге...

- Ну-ну, - подбодрил его старик.

- А вы какого года рождения? - вдруг спросил гость.

- Девятьсот третьего, - взгляд старика смягчился и он сделал шаг назад. - Ну, проходите!

Комната, из которой старик выглядывал на улицу, была довольно просторной. На стене висела парочка старых фотографий. Турусов остановился возле них.

- Я слушаю вас, - старик сел на диванчик.

- Скажите, у вас здесь есть какой-нибудь совет или клуб ветеранов? Турусову надоело ходить вокруг да около и он решился говорить напрямую.

- Да, конечно, - кивнул старик. - При ДОСААФе, еще где-то... вы военных ветеранов имеете в виду?

- Ну да. А что, есть и не военные? - заинтересовался гость.

- Всякие есть. Тыловые, к примеру.

- А "тыловые" где собираются?

- А кто вам нужен? Я почти всех по фамилиям знаю.

- Может... там есть персональные пенсионеры?! - спросил Турусов.

- А! - усмехнулся хозяин квартиры. - Почетные граждане города!

- Да.

- Это вам надо в клуб собаководства.

- И часто они там собираются?

- Каждый день. Даже сейчас застанете. Пойдете в сторону судоремонтного завода и, не доходя до него, увидите маленькое старинное зданьице: лошадь в длину, лошадь в ширину. Там этот клуб и распологается.

Расспросив старика поподробнее, Турусов отправился в путь. Путь предстоял близкий, но туманный занавес опускался все ниже и ниже. Воздушное молоко колыхалось на уровне второго этажа, укутывая балконы и все то, что создано, чтобы быть видимым.

Когда Турусов дошел до клуба, молоко уже "съело" вторые этажи зданий и упрямо тянулось к земле.

Турусов поднялся на крыльцо и постучал.

Дверь, обитая листовым железом, тяжело приоткрылась и седой невысокий старичок с усиками щеточкой пристально глянул на посетителя.

- Разрешите войти? - обратился Турусов.

- У нас клуб теоретического собаководства, - отчеканил старичок и хотел было закрыть дверь, но Турусов успел вставить в проем носок ботинка.

- Я по другому вопросу, - как можно загадочнее произнес он.

- По какому? - старичок недовольно поморщил нос.

- Касательно ящиков с шифром ТПСБ... - негромко сказал Турусов, и тут же понял, что пришел по правильному адресу.

Старичок разволновался, на его лбу выступил пот. Он впустил Турусова.

Внутри было тесно. Ярко горела стоватка без абажура, свисавшая с потолка: освещала грубо сколоченный стол на коротких ногах и четыре стула. На каждой стене висело по портрету: Сталин, Хрущов, Брежнев и пустая еще рамка под стеклом.

Турусов поздоровался и огляделся. На него пристально смотрели три старика, сидевших неподвижно под портретами.

- Присаживайтесь, молодой человек! - сказал старик, открывший двери. - Итак, вы историк?

- Нет. Бывший сопровождающий.

- Значит все-таки историк. Что ж, давайте сначала познакомимся, старик подошел к столу. - Меня зовут товарищ Федор, а это, слева направо, товарищ Михаил, товарищ Алексей и товарищ Борис.

Старики величественно кивнули, услышав свои имена.

- Моя фамилия Турусов. Можно: товарищ Турусов, - усмехнулся сопровождающий.

- Нельзя, - строго произнес товарищ Федор. - Вы не товарищ, у вас другая система отношений, и смысл у слов другой. У вас нынче никаких, в принципе, настоящих товарищей и нет, одни граждане. Ну рассказывайте!

Все четверо внимательно смотрели Турусову в глаза.

- Я хотел от вас узнать... - Турусов пожал плечами и недоумевающе обвел взглядом хозяев клуба теоретического собаководства.

- От нас?! - удивленно переспросил товарищ Борис, худой высохший старик с подкрашенными хной седыми волосами. - А что вы хотели узнать?

- О содержимом ящиков...

- Мы сами, молодой гражданин Турусов, узнаем о каждом отдельном ящике при вскрытии, но увы, это бывает не часто, - товарищ Федор обошел вокруг стола и остановился над товарищем Борисом. - Мне показалось, что вы пришли помочь нам. Я не спрашиваю, каким образом вы нас разыскали.

- А чем я могу помочь?! - Турусов был озадачен. - Если я что-то могу...

- Можете! - уверил молчавший до того товарищ Михаил, теребя дрожащей рукой значок "Ворошиловский стрелок" на выцветшем военном кителе. - Вы же хотите стать Товарищем.

Акустика комнатки приглушала слова и звуки, добавляла в них железные нотки. Турусов даже поежился, на секунду показалось, что он в комнате медиума разговаривает с душами умерших. Заметил, что единственная оконница заложена кирпичом. Значит, внешнему свету сюда не добраться.

- Дело в том, что про вас и вашего коллегу мы знаем, - заговорил снова товарищ Борис, скрестив руки на груди. - Мы знаем и то, что сегодня в четыре утра в Выборг заедет другой состав. Его будут переформировывать. Там тоже есть вагон с сопровождающими. Нас интересует ящик "ТПСБ-46ХХ". Это что-то вроде дополнения к толковому словарю, не вместившему по случайности все толкования слов и названия действий. Вы молоды, вы нам поможете.

- Хорошо, - согласился Турусов. - А что именно в этом дополнении?

- Не имеет смысла говорить о том, что бы мы хотели там обнаружить, покачал головой товарищ Федор. - Во всяком случае этот ящик должен кое-что прояснить.

- А разве вы чего-то не знаете? - искренне удивился Турусов.

- Многие думают, что мы хотим что-то скрыть от граждан, - монотонно зазвучал голос товарища Бориса. - Но скрывать можно только то, что знаешь, а ведь некоторые моменты и для нас еще остаются тайной. Те, кто делает историю, знают лишь собственный вклад в нее и обычно не спешат поведать о нем первому встречному историку. Мы объединились на старости лет, чтобы попробовать своими силами воссоздать хотя бы малейшие эпизоды нашего прошлого со всеми деталями, но без первопричин и последствий. Но все оказалось сложнее. Наши вклады не составили и сотой доли исторических свершений и ошибок. Но все-таки мы БЫЛИ. Нас сделали персональными пенсионерами и отрезали от действительности. Ни один журналист не хотел записывать с наших слов правду о событиях, участниками которых мы были. Они говорили, что такая история и такая правда в нынешнее светлое время никому не нужны. Что все уже описано так, как надо, учеными историками, которые лучше знают что и как описывать. Только один корреспондент признался, что он должен писать о будущем, а если о прошлом, то только о сегодняшнем прошлом, пока оно не стало вчерашним. Поэтому мы стали сами восстанавливать прошлое, реконструировать его.

- И, честно говоря, запутались немного, - перебил товарища Бориса товарищ Федор. - Но именно ящики нам во многом помогают. И вы сегодня нам поможете снять с вагона нужный груз. Уже два часа ночи.

- Скоро пойдем, - безучастно произнес товарищ Михаил.

- И все равно никто никогда не узнает всю историческую правду. Товарищ Алексей, похоже самый старый из них, устало глянул на гражданина Турусова. - Она существует, она бродит крупицами по памяти людей, по пожелтевшим бумажкам, но ни у кого не хватит силы и желания собрать все эти крупицы и бумажки вместе.

- Я до сих пор удивляюсь как это тебя в тридцать восьмом вывели из-за заведенного грузовика и отпустили домой! - ехидно посмотрел на своего соклубника товарищ Борис.

- Нам надо помолчать перед выходом, - оборвал разговор товарищ Федор.

И все замолчали.

Выйдя из зданъица, услышали вой собаки, приглушенный туманом.

- Это вой одиночества, - изрек товарищ Борис.

- Нет, - не согласился товарищ Федор. - Это вой тоски.

- Мне кажется, это вой волка, - вставил свое мнение Турусов.