мельчайших капелек, вырвавшийся от соприкосновения с разогретым металлом, рисует клубами причудливые узоры, постепенно испаряясь и превращаясь в невидимый нашему глазу водяной пар. И тут до меня дошло, что я опять чувствую запах свежести чистого белья и неприятную нотку химиката, имитирующего запах цветов. Ко мне вернулось состояние, которого так не хватало весь день. Но почему, как, что изменилось?! Нужно было срочно найти ответ. Не окончив глажку, я пошел в свою комнату собираться с мыслями. Нужно было спокойно и рассудительно обдумать, что могло повлиять. Любое изменение в мире происходит не просто так, а имеет причинно-следственные закономерности, и если мы думаем, что это случайность, то пока не видим общей картины. С этим новым для себя умозаключением я сел в центре комнаты и стал вспоминать:
– так, впервые я почувствовал нечто особенное в вечер бури;
– но это явно не её влияние, так как погода вчера была ровной, без изменений;
– это не влияние свечи или её огня, о чем свидетельствует опыт второй ночи;
– это не еда, не место и не люди, круг общения всё тот же, а весь второй день я провел даже не здесь;
– из еды повторений, кроме кофе, не было, а кофе я пил дважды, дома утром и во время обеда с Лизой;
– может, секс активирует повторные приступы?!
Очень хотелось бы верить в столь приятные метаморфозы, я даже согласился бы создать свой собственный культ поклонения. Но дни искрящихся изменений были без секса. Уж больно хороша теория – жалко, что не подходит. Единственным отличием этого дня было только то, что на мне не было одежды, в которой я проходил те несколько дней. Возможно, в парке на меня какну́ла какая-нибудь чудо-жар-птица, и одежда приобрела сказочную возможность изменять человеческое сознание, а сейчас при глажке я с паром вдохнул те волшебные феромоны, что не успели ещё выветриться? Но из чудо-птиц в парке были только вороны, и они явно не могли наградить меня такой способностью, да еще чтобы я не заметил. Ворона – птица всё же крупная.
Мысли, похоже, зашли не в ту степь, но связь с одеждой пока оставалась явной. Только вот я в ней сюда приехал, а следовательно, с ней что-то поменялось уже здесь.
Я вернулся к гладильной доске, внимательно всё осмотрел, догладил и забрал вещи в свою комнату, разложил их на столике и стал пристально в них вглядываться. Посидел, почти не моргая, пару минут… После медленно полез в карман, выудил оттуда маленькую бронзовую фигурку, поставил её на стол рядом с вещами и снова стал смотреть, теперь уже на нее. На меня в ответ уставился ровно стоящий маленький бронзовый человечек в шлеме и доспехах, со щитом и секирой.
«Да ну, бред какой-то! – возникло у меня в мозгу. – Взрослый человек, как можно вообще провести такую связь?!»
Я встал, положил на полочку свои вещи и собрался с мыслями, решая, чем занять оставшуюся часть дня. Но идея крепко въелась в сознание, и так запросто от нее было не отделаться. Тем более что изменения стали ощущаться не с момента знакомства со свечей, а как раз при встрече с Лизой. Именно тогда, в парке, как только я нашел фигурку и положил себе в кошелек. И вопрос, чем заняться, отпал сам собой. Весь оставшийся день я напрашивался на выполнение поручений куда-то сходить, что-то купить или забрать, при этом то оставляя, то забирая фигурку с собой. Мама даже удивленно поинтересовалась, что со мной.
– То ты приходишь с кислой физиономией, будто тебя жабами накормили, то мечешься, как мартовский кот. Что там такое с тобой происходит, Пе́тре?
– Всё в порядке, мам, на меня какну́ла жар-птица, только и всего.
– Чего там тебя кто?! – удивленно булькнула она.
– Да я шучу, всё хорошо, я побежал!
Мои старания к вечеру полностью развеяли все сомнения. Даже стало как-то обидно за себя, потому что лавры потрясающих изменений, происходящих со мной, всецело принадлежали простой маленькой фигурке. Закономерность её влияния была неоспорима, а её ценность медленно поднималась на уровень ценности человеческой жизни. Правда, она ровным счетом не делала ничего особенного, а всего лишь помогала открывать давно находящиеся во мне задатки. Без нее я был всё тем же человеком, что и раньше, но каждая секунда её присутствия давала мне возможность немножко развиться, а как только влияние заканчивалось, всё приобретенное уже оставалось при мне. С этой прекрасной мыслью и в добром расположении духа я поднялся на семейный ужин.
– Ты виделся сегодня с Лизой? – спросил отец.
– Да, пап, полдня вместе провели.
– Как её здоровье, ей уже лучше?
– Да, она выздоровела, вчера даже на собеседование ездила по трудоустройству.
– Хорошо, что у нее всё налаживается?
– А почему ты спросил о её здоровье? Ты ведь обычно такими вещами редко интересуешься без надобности?
– Да узнал сегодня, что в школе, как раз недалеко от Лизиного дома, ЧП: у одной ученицы средних классов обнаружили не то менингококк какой-то, не то ещё какую-то злую беду. Куча карантинных мероприятий, весь класс на обследование отправили, школу закрывали, анализы брали. Вот я сразу почему-то о Лизе и вспомнил.
– Ученицы средних классов? – немного неуверенно и с замедлением переспросил я.
– Да, там же школа рядом с Лизиным домом, не больше чем в ста метрах.
– И Лиза, по-моему, тоже в той школе училась, – подтвердила мама. – Менингококк, жуть какая, прям как какашка жар-птицы!
– Ну мама, что ты такое говоришь за столом! – вспылила ранимая натура Бекки.
– Извини, дорогая, но я только повторила сегодняшнюю фразу твоего брата.
Все улыбнулись, кроме меня. Я был напряжен и пытался разорвать связь крепко переплетающихся событий.
– А вы в курсе, что и тот парк, возле Лизиного дома, тоже зацепили изменения?
– Неужели там тоже нашли какую-нибудь дрянь? – спросила Бекки.
– Нет, там полным ходом начаты ремонтные работы, восстанавливают дорожки, лавочки, фонари меняют.
– Странно, первый раз об этом слышу, – сказал отец. – Обычно о таких работах всегда трезвонят направо и налево. Инициаторы хвастаются, исполнители важничают. А тут полный штиль.
– Будучи старым, наш парк имел свой стиль, надеюсь, его изменят к лучшему, – добавила мама.
– Да, странно… – задумчиво пробормотал я. – Причем позавчера не было никаких намеков на работы, а уже сегодня – бац, весь парк перекрыт и кишмя кишит работниками в спецодежде со странным логотипом «Сетал».
– Какие-то приезжие. Неужели не нашлось работников в нашем городе, чтобы бюджет не уходил в чужие фирмы? – буркнул отец.
– Наверное, чужаки и завезли нам этот менингококк, откуда же ему здесь у нас взяться, – нахмурившись, сказала Бекки, а потом кивнула, весьма удовлетворенная стройностью своих умозаключений.
– Скорее всего, – согласился я, бездумно вертя в руке чайную ложечку и погрузившись мыслями в себя.
* * *
Мне нужно было подумать. Вокруг найденной мной
