ты без штанов перед роддомом бегал, – сказал Антон.
– Бес попутал, с кем не бывает, – пожал плечами Коля. – А вообще, я очень нежный.
Фёдор отодвинулся.
– Федя, давай я тебе стихотворение прочитаю. Чем еще в тюрьме заниматься нам, благородным людям?!
– Нет, спасибо, – ответил Фёдор. – Я не люблю стихи. Ничего в них не смыслю.
– Называется «Уроды тоже хотят любви».
Антон схватился за голову:
– Если хоть слово скажешь, я тебя убью.
– Это же про всех нас, – сказал Коля. – Ну что ты? Вот послушай: «Я стою у зеркала и смотрю на свои бородавки, которыми покрыто все мое несчастное, бренное тело…»
Лязгнул засов. В камеру заглянул полицейский:
– Выходи, онанист сушеный.
– Я, да? – уточнил Коля и вышел.
Антон лег на лавку и обхватил себя руками. Его колотило.
– Убил бы за стакан, – простучал он зубами.
Фёдор тоже лег и уставился в потолок. Спустя час вернулся полицейский и увел Антона. Тот с трудом переступил порог. Еще через полчаса Фёдор почувствовал, что птичка проснулась и заметалась под ребрами. Он ворочался, стиснув зубы. В камеру зашел благообразный и немного испуганный старик.
– Здравствуйте, – сказал он чуть визгливо.
Фёдор не смог ответить. Старик сел напротив. Он оказался невысокого роста. Ноги не доставали до пола.
– А я вот жену убил, – сказал он. – Отравил крысиным ядом.
– Мне все равно, дед, – пролаял Фёдор.
– Вам плохо?
– Очень.
– Ну ничего, пройдет. Все пройдет. Жена мне с Витькой-сапожником изменяла. Витька умер в девяносто третьем. Выпил подряд восемь «красных шапочек».
Фёдор отвернулся к стенке.
– Но человек я беззлобный. Мухи не обижу. Давеча встретил в ванной таракана. А рука не поднялась раздавить. Я жену называл «моя леди». А вас за что сюда?
Фёдор заткнул уши. Наконец пришел полицейский и сказал:
– Выходи.
– Кто? Я? – спросил старик.
– Нет, он.
Фёдор слез с лавки.
– Жену я не хотел убивать. Так уж вышло, – сказал старик вдогонку.
Фёдора завели в небольшой кабинет. За столом сидел светловолосый мужчина лет тридцати. Нахмурив бесцветные брови, он читал какие-то бумаги. Бросил на Фёдора быстрый взгляд:
– Присаживайтесь.
Фёдор сел напротив и стиснул руками дрожащие колени.
– Морковников Олег Валерьевич, – сказал мужчина, продолжая читать. – Капитан полиции.
Он положил бумаги перед Фёдором:
– Это ваше?
То был договор на сценарий. Фёдор кивнул:
– Мое.
– Так вы что, литератор?
– Писатель, – сказал Фёдор чуть смущенно.
Слово «литератор» ему никогда не нравилось. Но и писателем представляться он стеснялся.
– Не думал, что увижу здесь живого писателя, – сказал Морковников. – Удивительно.
– Чего удивительного? – отозвался Фёдор и обхватил себя руками.
– Ну как же! Люди искусства и все такое. Богема. Литературу я люблю. Я был на похоронах Гранина. Стоял в оцеплении.
– И как? – спросил Фёдор. – Интересно было?
Морковников пожал плечами:
– Должен сказать, чувство причастности к великому моменту у меня возникло.
Фёдор посмотрел на него. И подумал: «Еще один психованный». Потом спросил:
– У вас водки нет?
– Есть. Похмелиться надо?
– Очень!
Капитан открыл сейф и достал початую бутылку. Налил половину чайной чашки и поставил рядом с договором.
– Я и сам сочиняю, – сказал он немного застенчиво.
– Бывает, – отозвался Фёдор.
Он ухватил чашку двумя руками и быстро влил водку в рот. Проглотил и замер.
– А что, все писатели алкоголики? – спросил Морковников.
– Не знаю. Я с ними не общаюсь.
– А тот человек, которого вы побили, он кто?
– Сейчас, минуточку, – ответил Фёдор.
Дождавшись, когда птичка успокоится, а водочное тепло разольется по телу, расслабит и утешит, Фёдор осторожно вздохнул и сказал:
– Не бил я никого. Встретил старого знакомого, дал дружеского пенделя, а он вой поднял.
– Ничего он не поднял. Сбежал. Заявления нет. Так что и предъявить вам нечего.
– Значит, могу идти?
– Погодите.
Морковников заглянул в смартфон:
– Фёдор Собакин? Автор романов «Зверье», «Последствия», «Колесо обозрения», «Смерть в вагине»?
– Последний не мой.
– В Википедии написано, что ваш.
– Это завистники гадят, наверно, – сказал Фёдор. – Или путаница какая-то.
– Над чем сейчас работаете? – спросил Морковников.
– Вы же читали мой договор. Пишу сценарий.
– А новый роман?
– И новый роман. Одно другому не мешает.
– Про что?
– Роман?
– И роман, и сценарий.
– Роман о жизни. И сценарий тоже.
– Оно понятно, – вздохнул Морковников. – Реализм, да?
– Именно. Можно еще?
Фёдор подвинул чашку. Лейтенант плеснул.
– Какие вы можете дать советы начинающему литератору?
– Особо не думал над этим, – ответил Фёдор и выпил.
– Если подумать? – прищурился Морковников.
– Слушайте, я таким не занимаюсь. Есть курсы писательского мастерства, полно их.
– Ходил я туда в прошлом году. Ничего не понятно.
– Может, на другие сходить?
– Я что, так и буду по этим курсам бегать? Там башлять надо всю дорогу. Я же не Греф. Откуда у меня лишние бабки?
Фёдор развел руками:
– Да я и не знаю, что посоветовать. Я ведь не теоретик.
Морковников заметно поскучнел, постучал пальцами по столу.
– А ваш якобы знакомый, которому вы подсрачник выписали, его ведь можно найти, если постараться.
– Зачем?
– Как «зачем»? Он заявление напишет. Возбудим дело. Наверно, мелкое хулиганство. Или нанесение легких телесных повреждений? А может, и тяжких. Медицинское заключение покажет.
Фёдор устало провел рукой по лицу, но стереть тоскливое выражение вряд ли удалось.
– Сколько? – спросил он и сам не понял зачем. Денег почти не осталось.
– Да нисколько! – проворчал Морковников. – Мне совет хороший нужен! А лучше несколько.
– О чем?
– А о чем я толкую?! Как писать?! Про что? Понятно, что про жизнь. А конкретно?
В кабинет заглянул молодой полицейский:
– Олег Валерьевич, там какая-то Рогожина мочу принесла.
– Какую еще мочу?
– Говорит, вы просили.
– Я просил? Пусть подождет. У меня допрос.
– Понял.
– Напишите детектив, – сказал Фёдор. – Вы полицейский. У вас должно быть много материала.
– Не хочу, – сказал Морковников. – Мне этого дерьма и так хватает.
– Любовный роман?
– А кто там кого любить должен?
«Полицейский влюбляется в труп молодой женщины», – подумал Фёдор и ухмыльнулся.
– Желательно, конечно, чтобы мужчина женщину.
Морковников достал из ящика стола тонкую стопку листов, щелкнул авторучкой.
– Я буду записывать.
И действительно что-то быстро записал.
– Еще какие варианты?
– Не знаю. Фантастику можно писать.
– Про роботов?
– Почему нет?
Морковников записал.
– Еще?
– Исторический роман.
– Не, я историю плохо знаю. Скучно.
– Пишите о современности.
– А с чего начать?
– Сначала хорошо бы придумать фабулу, сюжет, персонажей.
– Ага, ага. Фабула, сюжет, персонажи. Дальше.
– Дальше садитесь да пишите.
– Извините, у нас не принято говорить «садитесь», только «присаживайтесь».
– Хорошо, присаживайтесь и пишите.
– А постельные сцены можно писать?
– Писать можно все что угодно.
– Не скажите. Вот напишу я про начальника, что он бензин украл, знаете, что мне будет?
