хоть какое-нибудь событие, которое пошло не по плану? И знаешь, я никак не могу найти ничего подобного. Утром школа, потом выездка, вечером академическое чтение, скрипка по вторникам и пятницам, уроки живописи и гольф. Иногда казалось, что вся моя жизнь – одно сплошное расписание, в которое может вносить изменения кто угодно, только не я. Так что не имею понятия, какое впечатление я производила на окружающих в детстве, но если я и казалась снобкой, то у меня не было времени это заметить. Как бы то ни было, благодаря Фрейе у нас хотя бы появился шанс исправить это впечатление.
Я внимательно смотрела на Соню. Казалось, что она искренне наслаждается ужином и настроена превратить наш вечер в обмен любезностями и общими воспоминаниями.
– Ты и вправду ничего не помнишь? – прервала я поток цветистой речи и заметила, как в ее глазах промелькнуло волнение.
– О чем ты?
– Я лишь удивлена, да и только. Как так вышло, что вы с Фрейей стали подругами после того, что случилось в школе? Ты же понимаешь, о чем я говорю, не так ли?
Соня вскинула руку, словно прикрываясь от непрошеного вопроса.
– Ой, да брось! – усмехнулась я. – Я помню этот жест, неужели это когда-нибудь срабатывало? Соня, я знаю, что ты помнишь, такие вещи не забываются. Я не хочу ворошить прошлое или упрекать тебя, мне просто любопытно: ваша дружба возникла благодаря тому событию или вопреки?
Соня опустила руку и обиженно взглянула на меня.
– Никогда бы не подумала, что ты такая злопамятная, Эмма.
– Злопамятная? – не выдержала я. – Ты прилюдно высмеяла Фрейю!
– Сколько мне тогда было, тринадцать? Что я тогда понимала? – Она развела руки в стороны. – В детстве все делают ошибки, разве ты никогда не оступалась? Мне очень жаль, но мы же действительно были детьми.
– Вот именно! Мы были детьми, и поэтому ты должна была понимать, что последует за твоим поступком. Это ты, а не я сделала все, чтобы одноклассники об этом узнали.
– Ее неудачное выступление ни для кого не было тайной, – произнесла Соня спокойно. – Весь город видел ее в тот вечер.
– Перестань! Никому и в голову не пришло бы показательно включать запись, и только ты решила, что будет забавно показать ее на уроке всему классу. Будь ты настоящей подругой, никогда бы так не поступила.
– Насколько я помню, это ты бросила свою подругу, а не я.
– Ой, да брось!
– Почему же? Фрейя отказывалась говорить о тебе, сколько бы я ни расспрашивала, из чего я сделала вывод, что она была слишком на тебя обижена. А вот на меня она не держала зла, мы сильно сблизились, когда я пришла в школу, чтобы заняться развитием Фонда.
– Тогда почему вы не перевернули остров вверх дном, когда она пропала?
– Ты несправедлива, мы сделали очень многое. Ты ведь знаешь, что велись две поисковые операции? Одну инициировала полиция, а другую организовали мои родители, когда мы вернулись в Дуглас из Сан-Мало. Они связались с лондонским NCA [24] – у них огромный опыт поиска пропавших людей. На остров приехали несколько офицеров, они привезли с собой поисковую группу со всем необходимым снаряжением. И это не были добровольцы, заметь. Каждый из этих людей был профессионалом, способным найти волосок с головы, упавший месяц назад. Кстати, это именно они нашли волосы Фрейи и записку. Так что зря ты так, мы сделали все, что могли.
– И все же недостаточно, – хмуро отозвалась я, в глубине души понимая, что не имею никакого права предъявлять подобные претензии. Соня была рядом с Фрейей, в то время как я за много лет не нашла возможности сделать хотя бы один телефонный звонок. Тем не менее я продолжала наступать: – Джош сказал, что твой брат недолго переживал о пропаже жены.
– Ты о той вечеринке? Ну, надо знать Лео, для него это способ справляться со стрессом, к тому же это его близкие друзья, никто не воспринял бы встречу как непочтение к памяти Фрейи.
– Мне кажется, рановато говорить о ее памяти.
– Думай, как считаешь нужным, и рассчитывай на мою помощь. Не могу сказать, что у меня много свободного времени, но у тебя мой номер, так что если у тебя есть вопросы…
– Вообще-то, один я уже могу задать прямо сейчас. Расскажи, почему Фрейя вышла замуж за Лео.
– С радостью, – встрепенулась Соня и отправила в рот креветку. – Может, это поможет тебе поменять о нас мнение.
Я с мрачным лицом опрокинула в себя остатки вина, чувствуя, что пьянею. Соня тоже хмелела на глазах, гребень сполз к уху, и она не торопилась поправлять его.
– Фрейя после того неприятного инцидента с Тревором ушла из общественной жизни, замкнулась в себе. Она сторонилась не только мужчин, но и людей в целом, кажется, общалась только со мной, ну и Джошем, разумеется. Я, как могла, старалась вытаскивать ее в свет, постепенно она втянулась, стала чаще приезжать ко мне в гости, а потом познакомилась ближе с Лео и его друзьями. Для нее это была отдушина – совсем другой круг, не тот, к которому она привыкла. Здесь ее никто не осуждал, понимаешь, это было главным для нее в тот период жизни. К тому же Лео может быть очень галантным, когда захочет, кажется, он с легкостью очаровал Фрейю. – Соня выразительно двинула бровью. – Поначалу я была рядом, но как-то пропустила одну встречу, потом другую и спустя время с удивлением узнала, что Фрейя и Лео продолжают видеться без меня. Мне показалось, в их паре сложились условия, в которых каждый мог спокойно оставаться собой, без упрека другой стороны. Наверное, именно это и было нужно. Как видишь, я лишь подтолкнула их немного, а дальше все закрутилось само собой. Я уверена, что Фрейя была благодарна мне. – Соня наконец вернула гребень на место. – Что неудивительно, ведь я отдала ей самое ценное, что у меня было.
– Что же?
– Любимого брата! – Она довольно хмыкнула. – Я уверена, что, несмотря на разногласия, которые стали возникать у них спустя время, Фрейя была рада этому браку.
– Откуда такая уверенность?
– В этих отношениях Фрейя наконец-то обрела защиту. Не только в лице Лео: не забывай, кто стоит за ним, – мой отец далеко не последний человек на острове, и его слово что-то да значит. Моя семья приняла Фрейю как родную – и это, заметь, после всего унижения, через которое она прошла в связи с ее порочной связью и последующим увольнением, после того, как весь остров ополчился на нее. Ей нужна была поддержка, и мы дали то, в чем она так нуждалась. Фамилия Мэтьюз возвела ее на новую высоту в глазах местных, она сумела наконец-то поднять голову и забыть об обстоятельствах, которые однажды сыграли не в ее пользу. Не буду делать громких заявлений, но, черт побери, Эмма, все-таки скажу как есть: ты должна знать, что все мы – брат, отец и мать – именно мы, а не кто-то другой – в конце концов оказались теми, кто вытащил Фрейю из полного дерьма!
Мне было шестнадцать, ему – двадцать три, молодой мотогонщик в списках тренировочных заездов. Среди спортсменов, заполонивших Каслтаун, с его вереницей технических станций и мотоциклетных сервисов, Дилан выделялся безупречной посадкой черного кожаного костюма, молчаливостью и какой-то затаенной мрачностью, сразу обращавшей
