неделе посмотрела «Полночь в Париже» и «Пролетая над гнездом кукушки», а на выходных – «Криминальное чтиво», «Три цвета. Синий» и «Новый кинотеатр “Парадизо”». Иногда я смотрю один фильм целых три или четыре дня, а иногда два фильма за вечер.
Сегодня был день аэробики. Когда рабочий день закончился и я вытащила из-под стола большую сумку со сменой одежды, Хигасинакано уставился на меня. Он несколько раз прошел мимо моего места со стопкой листов в руках. Шуршание бумаги и его бормотание никак не стихали, поэтому я обернулась и выразительно посмотрела на Хигасинакано.
– Что это? – Он с улыбкой указал на сумку. – В последнее время ты часто носишь ее с собой.
Когда я сообщила, что начала ходить на аэробику для беременных, он громко повторил:
– Понятно. Аэробика, значит?
Я с тревогой взглянула на начальника отдела и Танаку. Вроде бы на нас никто не обращал внимания. Повезло, что все были заняты работой.
– Это трудно?
– Я бы так не сказала.
– Но тебе, судя по всему, нравится.
– Почему вы так думаете?
– А как же иначе? Ты ведь готовишься к встрече с Сорато.
Сорато. Наверное, я не осознавала все произошедшее, пока не услышала это имя из чужих уст. Я чувствовала себя так, будто задремала дома на диване, а потом очнулась посреди оживленной улицы. Меня охватило ощущение безысходности. С другой стороны, если я зашла так далеко, теперь я способна на что угодно. Могу даже поехать в аэропорт среди ночи прямо в пижаме и улететь в незнакомую страну.
* * *
Решив уволиться с прежнего места работы, я поехала в Турцию, чтобы использовать накопившийся оплачиваемый отпуск. Любая другая страна тоже сгодилась бы. Однако я вспомнила белый пейзаж под жарким турецким солнцем, который видела в фильме, и не раздумывая купила билет на самолет.
На улицах Турции всегда звучала музыка. Причем необязательно из колонок. В топоте бегущих по улице детей, в болтовне и криках рыночных торговцев слышался живой ритм, и везде разливался густой аромат специй и жареного мяса. Я села в самолет, даже не подумав о своей безопасности или о том, что ни слова не знаю по-турецки, но как только поймала ритм, все проблемы отпали сами собой, и я ночью гуляла в своих поношенных кроссовках по Гранд-базару и любовалась великолепными мечетями. Устав, я пила горячий крепкий чай в ближайшем ресторанчике. Я практически не знала турецкого, но, казалось, понимала, что мне говорили. Обычай снимать обувь у входа помогал мне чувствовать себя как дома.
Накануне возвращения в Японию я позавтракала, прогулялась по местам, которые особенно понравились за время отпуска, а после обеда купила сувениры. Я бродила по маленьким магазинчикам, теснящимся в пыльных переулках, пока не стерлись подошвы ботинок, и покупала сладости в подарок друзьям и знакомым. Когда я уже подумывала вернуться в отель и немного вздремнуть перед ужином, заметила магазин килимов.
Он стоял в глубине переулка, и по мере того как я приближалась к нему, воздух постепенно становился прохладнее, а запах духов – сильнее. Заглянув в тускло освещенный магазин, я увидела огромное количество ковров, и орнаменты на них сплетались в магические узоры. Пока я стояла у дверей, в глубине магазина смуглая женщина в черной одежде что-то писала. Наконец она посмотрела на меня. Женщина молчала, однако по ее глазам я поняла – мне можно войти.
В магазине аромат еще усилился. Возможно, это были благовония. Женщина вернулась к письму. Я осматривала килимы один за другим. Не зная, разрешено ли их трогать, я лишь глазела. Снаружи узоры казались яркими, но в полутьме магазина они будто решили отдохнуть или даже что-то замышляли.
Один из ковров привлек мое внимание. На первый взгляд – просто ткань кирпичного цвета. Ни яркой расцветки, ни геометрических узоров, которых обычно ждешь на турецком килиме, – он выглядел простовато. Однако, присмотревшись, я заметила, что по ткани цвета сухого кирпича вьется прихотливый узор из всевозможных оттенков красного, словно кто-то собрал цветы со всего мира в ботаническом саду, о котором никто не знает. Рука сама потянулась к ковру, и я обвела узор пальцем. Мне хотелось взять его домой, владеть им.
Однако, увидев бирку с ценой, я поняла: моим ему не быть. Я мысленно перевела турецкие лиры в иены – проживание в отеле обошлось мне дешевле этого ковра, да и мне претила сама идея отдать столько денег за то, что будет лежать под ногами.
Я хотела уйти, но, пока раздумывала, стоит ли попрощаться с той женщиной, в сумке вдруг зазвонил телефон. В тишине магазина громкая мелодия казалась особенно неуместной, и я выскочила в переулок. В уши и нос тут же ударили крики торговцев и запах еды.
– Алло?
Звонила Юкино.
– Извини, что беспокою. Уже закончила работу? Ты дома?
– Я в Турции, разглядываю ковры.
– Что?
Я объяснила, что тоже решила уволиться и взяла отпуск. Пока говорила, я мысленно задавалась вопросом – во сколько же мне обойдется этот диалог? Я рассчитывала, что из Японии мне звонить никто не будет, поэтому перед отъездом даже не посмотрела тарифы на связь за границей.
– Собираешься купить этот ковер?
– Нет, слишком дорого. Нет смысла тратить столько денег на украшение съемной квартиры, где я живу одна.
– Ясно.
Юкино помолчала. Мне стало интересно, зачем она на самом деле позвонила. Я разрывалась между желанием ее расспросить и беспокойством по поводу расходов на связь. Мимо проходила пара, судя по всему, европейцы. Они ели на ходу что-то похожее на блины. Мужчина был одет легко, из заднего кармана джинсов торчал бумажник, что мужчину, похоже, ни капли не волновало.
– Не знаю, сколько стоит ковер и почему ты считаешь, что украшать квартиру нужно только для кого-то другого. Надо обставлять свое жилище по своему вкусу. Иначе скоро забудешь, чего ты вообще хочешь.
Юкино быстро проговорила, что готова оплатить мне счет за телефон, и сбросила звонок. Тем временем женщина выхватила кошелек из кармана мужчины и дразнила его, а тот делал вид, что злится.
Я вернулась в магазин килимов. Хотя я пробыла на улице всего несколько минут, темнота и запах благовоний словно обрадовались моему возвращению. Я взяла килим кирпичного цвета и подошла к женщине, которая наконец оторвалась от своего занятия. Я думала, она что-то пишет, но на самом деле она рисовала. В бухгалтерской книге, с помощью одной лишь шариковой ручки, было с точностью воссоздано изображение кассового аппарата на столе и керамической овцы – настоящая магия.
Женщина нажала на клавиши кассового аппарата, и на экране появилась гораздо меньшая сумма, чем на ценнике. Я несколько раз перепроверила цифры, но женщина ничего не стала объяснять. Когда я вынула пластиковую карточку, на лице женщины мелькнуло беспокойство, однако она извлекла из-под стойки устройство для приема платежей.
