звук длился дольше, нужно расслабиться перед тем, как водить деревянной палочкой по краю чаши.
– А, промазала! – воскликнула девочка.
– Вставай, моя принцесса, мой ангел любви, моя фея, моя земляника, мое чудесное дитя, мои взбитые сливки.
– Ты забыла: мой единорог.
– Вставай, лентяйка!
За завтраком Перла посмотрела в глаза матери с пугающей серьезностью. Это был взгляд старухи в теле восьмилетней девочки. Тибетская чаша не вернула свежесть утомленному лицу Камиллы.
– Мама, ты не заболеешь снова?
– Я сделаю все, чтобы этого не случилось.
– И что же ты собираешься делать?
– Я буду любить птичий полет, яйца всмятку, кружение осеннего листа в лучах солнца, чистые простыни, дым от ароматической палочки, запах книг, молчание и смех моих друзей. Я буду любить воду, льющуюся из душа, пение растительного масла, потрескивающего на сковороде, вкус зубной пасты, каждое мгновение, проведенное с тобой, моя малышка.
– И Папуаса?
– Я буду навещать его чаще, чтобы заботиться о нем. Заботиться о ком-то – это прекрасно.
– И Габриэля?
– Я попытаюсь, но любовь – это непросто.
– Раз непросто, значит, это не любовь. Ты всегда так говорила.
Успокоенная словами матери, Перла опустила ложку в тарелку с кукурузными хлопьями. Она вновь стала ребенком, пока мать причесывала ее, напевая колыбельную песню на русском языке, которую они обе не понимали, зато ее мелодия была красивой.
* * *
Проводив Перлу в школу, Камилла медленно возвращалась домой. Не только из-за ночи, проведенной без сна, но и потому, что она осознала: все происходящее в жизни полностью выходит за рамки нашего понимания. Разве кто-то может постигнуть сокровенные тайны Вселенной?
Неторопливым шагом она дошла до Нотр-Дам де Пари. На площади перед собором на огромном экране транслировалась реклама «Червонной дамы» – звукового и светового шоу, которое показывали в те дни. Камилла улыбнулась забавному совпадению. Червонная дама. Мгновенный ответ на события, произошедшие вчерашним вечером и ночью. Она подумала о Папуасе, который хотел, чтобы она посетила собор. И, разумеется, неспроста.
Итак, она вошла в святое место и огляделась. Вокруг было полно народу. Туристы переговаривались, фотографировались, позировали, толкались. Даже огромный витраж в форме цветка розы, обычно привлекавший всеобщие взоры, утратил часть своей красоты в этом хаосе. В каждой часовне царила суматоха. Не было никакой возможности собраться с мыслями хоть на мгновение. Молиться было невозможно. Хотелось только кричать.
Она в спешке выбежала на улицу. В чайках, круживших над ней у выхода из собора, была благодать. Рассматривая решетку, которая вела к дому священника, она вспоминала о крошечном садике, где впервые прикоснулась к Габриэлю.
Вернувшись домой, Камилла позвонила в дверь Папуаса. Он не ответил. Она хотела было стучать, настаивать, но вспомнила его слова: «Свет не неволит». Если его здесь нет, значит, сейчас неподходящее время.
«Хватит предаваться философским размышлениям – мне необходимо поговорить с ним», – оборвала она себя. Приняла душ, выпила чашку кофе и снова спустилась к Папуасу. И в этот раз едва дотронулась до кнопки звонка, чтобы показать Вселенной, что ни на что не надеется. Нажала просто так, без какого-либо давления. Но, похоже, Вселенная почувствовала полную бескорыстность ее поступка, поскольку Папуас открыл наконец дверь.
Камилла последовала за ним в гостиную. Он жестом предложил ей присесть. Но на сей раз не устроился рядом с ней на диване, а сел на деревянный стул, стоявший напротив нее. Он чувствовал, что в ней что-то изменилось. Она была открыта ему, полна новой нежности, которую, кажется, испытывала к жизни.
– Почему вы покинули горы и стали жить отшельником в Париже? – спросила она.
– Потому что меня сюда позвали. Я иду туда, куда ведет меня жизнь.
– Но почему именно сюда?
Она надеялась и в то же время боялась ответа, что в этот дом привело его небо – только ради того, чтобы озарить ее жизнь и жизнь Перлы.
– Я готовлю лекарства из растений для тяжелобольной женщины, которая живет в Париже. Она попросила меня приехать к ней.
Больше он ничего не сказал.
Тогда она рассказала ему о своем посещении Нотр-Дам де Пари. По словам Габриэля, алхимики утверждали, что у собора имеется двойной язык, что его тайна одновременно открыта и сокрыта. Но в таком случае почему там напрочь теряется благоговейное чувство? Потому что в соборе полно туристов?
Встав, Мельхиор принес поднос со стаканами воды и поставил на стол напротив окна. Он внимательно слушал молодую женщину, с радостью ощущая в ней такое воодушевление. Воодушевление – признак сильных духом людей.
– Иногда самые известные места бывают самыми таинственными, – наконец произнес он. – Тайна принимает неожиданные повороты. Зачастую бывает трудно разглядеть сокровища, которые находятся прямо перед глазами. В легенде о рыцарях Круглого стола Персиваль – рыцарь с чистым сердцем – первым увидел Грааль. Он мог дотянуться до него рукой, но не сразу понял, что это и есть святая чаша, из которой пил Иисус на Тайной вечере. Позже, осознав свой промах, он искал его всю жизнь. Грааль был рядом, а он прошел мимо… Будьте внимательны, Камилла.
– И все-таки, почему вы посоветовали мне сходить в Нотр-Дам де Пари?
– Иногда мы нуждаемся в опоре, чтобы отправиться в путь и развиваться. Конкретная цель на самом деле является лишь трамплином для того, чтобы подниматься выше, идти дальше, двигаться вперед.
Она поднесла стакан к губам так же медленно, как он. В Папуасии она открыла для себя вкус воды, пикантность прозрачности. Сделала глубокий вдох и заговорила тихим голосом, чтобы жизнь ее не подслушала:
– Если я снова заболею, вы поможете мне выздороветь?
– Бог знает. Не думайте об этом, идите вперед.
Старик перевел взгляд с нее на окно. Это был знак, что ей пора уходить. Она встала, он взял шляпу и, проводив ее до порога, сказал, что будет рад, если Перла зайдет к нему сегодня перекусить.
* * *
Когда после уроков Камилла сообщила Перле, что ее пригласил к себе Папуас, та покраснела. В сердце девочки боролись радость и застенчивость. Чтобы потушить разгоравшийся в дочери пожар, Камилла объяснила ей, что он всего лишь пригласил ее отведать пирог, чтобы тем самым поблагодарить за игрушку.
– Но я подарила ему тигра несколько месяцев назад! – воскликнула Перла.
– Это запоздалая благодарность.
– Нет, это что-то другое.
Перла зашагала так, словно двигалась навстречу своей судьбе. Прежде чем войти в подъезд, она обернулась к матери в поисках поддержки. Затем собралась с духом, поднялась по лестнице и, не переводя дыхания, постучала в дверь. Камилла стояла позади ее, словно статистка. Старик, открыв, тотчас обнял девочку. Как ни странно, они оба, казалось, давно ждали этого мгновения, хотя виделись каждое
