души. У принца было не только пламенное сердце, но и большая любовь.
Поднимаясь к себе в квартиру, Камилла остановилась и задумалась: «Откуда тебе знать?»
Однако все сказки несут в себе секретное послание, которым может завладеть каждый.
Что же было в этом принце такого, чего не было в других?
Камилла позвонила в дверь Папуаса. Он открыл сразу. На нем была шляпа, словно он собирался отправиться на прогулку. Когда она вошла к нему в квартиру, его лицо расплылось в широкой улыбке, отчего ее щеки тотчас зарделись. Она даже рассердилась на него за то, что он не притворился, будто не видит, что она только что пережила сногсшибательный поцелуй.
Папуас не предложил ей присесть. Он ждал.
Камилла немного помолчала, чтобы улеглось все суетное, а потом спросила:
– Почему именно этот принц разбудил Спящую красавицу, а не другой?
– Потому что жизнь пробуждает жизнь.
– Но другие принцы тоже были живыми!
– Не настолько.
– Тогда чем он отличался от других живых принцев?
– Он ничего не ждал, ни на что не надеялся. Он поцеловал ее не для того, чтобы разбудить и стать избранником ее сердца. Им двигало не желание борьбы и победы, а только безвозмездная любовь.
– Я понимаю, почему она ждала его век…
– Зачастую целой жизни мало, чтобы научиться любить. Ведь мы все немного спим, пока любовь нас не разбудит.
Камилла внезапно услышала в его голосе надлом, который ее удивил. Старик смотрел на кристалл так, словно любовался проступившим сквозь его прозрачность лицом, которое мог увидеть только он. Она хотела задать ему вопрос, но сдержалась. Его личная жизнь была запретной территорией.
* * *
Дни, следующие за первым поцелуем, всегда волнительны. Это эквилибристика, в которой каждое движение рождается в неповторимом переплетении двух встретившихся сердец. Другой человек сначала представляется нам скопищем надежд, но со временем мы понимаем, что, возможно, требовали от него слишком многого. Нас все пугает: страсть, разлука, перерывы в общении, слишком частые встречи, слишком частые поцелуи, слишком сильное или недостаточно сильное желание. Чувства бурлят, а потом обретаешь гармонию.
Габриэль жил с женщиной, которая, как и он, преподавала в Сорбонне. Они познакомились два года назад. Ему было трудно признаться Камилле, что в его жизни есть другая. Но в качестве оправдания он добавил, что не знал, что сердце может затрепетать от одного лишь взгляда. Подобное никак не входило в его планы. Он убеждал себя, что такого рода любовь бывает только в сказках, а не в реальной жизни.
Камилла погружалась внутрь себя, чтобы соорудить хрупкие преграды вокруг своего сердца. Невозможно от него убежать… Невозможно ему отдаться… Ей была невыносима мысль о том, что она разобьет или разрушит чью-то семью.
Чтобы немного отвлечься от тяги друг к другу, они решили исследовать Париж. Взяв карту, они каждую неделю прокладывали новый маршрут пятичасового путешествия, которое дозволяли себе. Когда на закате солнце кралось вдоль стен, включался волшебный весенний свет. Затем наступал решающий момент – зажигались уличные фонари, хотя еще не до конца стемнело. Это был призыв к звездам. И тогда они целовались. Габриэль объявил, что необходимо немного любви, чтобы побудить звезды пробиться сквозь облака и свечение городских огней. Выполнив свой долг, они продолжали путь в направлении какого-нибудь уютного ресторанчика – цели их прогулки, на подбор которого у них уходила неделя. Они чувствовали, что ночь – покров тайной любви – будто защищает их.
Но стоило им сесть за стол, как от их радостной беззаботности не оставалось и следа. Габриэль немедля заказывал бутылку вина, чтобы забыть, что для влюбленных время подобно шагреневой коже. Они говорили все быстрее и быстрее, спеша поведать о себе как можно больше, пока не опустился занавес. Они тайком держались за руки, словно под скатертью это было менее заметно.
Когда они выходили из ресторана, им было зябко в теплой ночи. Крепко обнявшись, они искали такси, в глубине души надеясь, что все машины Парижа сломались, что не было больше ни автобусов, ни метро, ни велосипедов, ни ног.
Такси всегда останавливала Камилла, так как Габриэль был неспособен сделать жест, разлучавший его с любимой женщиной. Он бы никогда не подумал, что поднятая рука может стать мучением. А она яростно взмахивала рукой в сторону такси. Раз так угодно судьбе, пусть все произойдет как можно скорее.
Домой они возвращались врозь, поскольку боялись, что, оказавшись рядом на заднем сиденье машины, их тела прилепятся друг к другу и уже никогда не отлепятся. Они слишком боялись пустоты, которая последует за этими отчаянными ласками.
* * *
– Мама, почему Габриэль больше не приходит на встречу с цветами?
– Наверное, все его вазы треснули.
– Вы влюблены?
– Мы безумно любим друг друга.
– Вы целовались в губы?
– Знаешь, дорогая, иногда в жизни…
– Целоваться в губы противно! – перебила ее Перла. – Для чего это нужно?
– Одевайся!
Июнь прогнал весну своими летними желаниями. С каждым днем уличные фонари включались все позже. Камилла носила платья в цветочек, чтобы подбодрить солнце. Габриэль с упоением рассматривал кожу любимой женщины. Проходили недели, и им все сложнее было сдерживать себя в проявлениях любви. Каждый вечер, перед тем как попрощаться, она утыкалась носом ему в шею, чтобы ощутить его запах в области надплечья – там, где собственный запах смешивается с ароматом парфюма. Он вдыхал кокосовый аромат, исходивший от ее непослушных волос. Они расставались, унося с собой вкус другого на губах.
В первый же день Камилла сказала Габриэлю:
– Наши отношения – не более чем путешествие.
– Почему?
– Ты не оставишь заботливую и любящую женщину ради меня. Я перенесла тяжелую болезнь, и мое здоровье по-прежнему хрупко.
– То есть ты ставишь на себе крест?
Она поцеловала его, чтобы они больше не говорили о будущем.
В тот вечер они прошли от Парижской оперы до базилики Сакре-Кёр. Поужинали на Монмартре на площади Тертр, среди туристов, в невзрачном, но не без очарования ресторанчике, где было хорошее вино.
Габриэль был бледен. Кажется, только он не знал о наступлении лета. На его коже не было и намека на прикосновение солнца, которое метало лучи уже две недели. Он с трудом допил свое вино. У него были темные круги под глазами – признак мрачных бессонных ночей. Камилла догадывалась о причине его бессонницы. Она понимала, что так больше не может продолжаться, что путешествие оказалось слишком длинным, слишком напряженным. Они были вместе вопреки ожиданиям. Но ей не хотелось ничего говорить, ничего решать и уж тем более – приближать час неотвратимого конца. Просто
