Итак, не сумев сломить ни шахтеров, ни докеров, правящие круги переместили острие удара против более слабого звена профсоюзного фронта строительных рабочих.
Поводом для судебного процесса в Шрусбери были избраны события, связанные с общенациональной забастовкой строителей. Положение в строительной промышленности убедительно характеризовалось тогда двумя рекордами: она была первой отраслью по числу несчастных случаев и первой же по числу банкротств.
Борьбу за улучшение условий труда, а также техники безопасности профсоюзу строителей приходилось вести в сложных условиях. Из-за многочисленности и разбросанности строек, особенно в сельской местности, нанимателям нередко удавалось возобновлять работы, вербуя так называемых "ковбоев", то есть, говоря по-нашему, шабашников, жадных до заработка и неразборчивых в его источниках.
"Летучие пикеты" пытались взывать к совести штрейкбрехеров. Иногда это удавалось, иногда дело кончалось лишь перебранкой. Так было и в тот день, когда около 200 пикетчиков объехали на автобусах восемь строительных площадок. Полиция, сопровождавшая их, не сделала ни единого ареста.
Массированная полицейская операция последовала лишь много позже, уже после того, как забастовка строителей завершилась достаточно крупной победой трудящихся.
Характерно, что местом для этой операции был избран не район, где между пикетчиками и штрейкбрехерами произошло больше всего столкновений, а район, где профсоюз строителей был наиболее слабым, - он объединял лишь 10 процентов рабочих данной профессии.
Восемьсот человек были подвергнуты длительным допросам, из их числа были тщательно отобраны 195 свидетелей, после чего начались аресты. 24 участника "летучих пикетов" были взяты под стражу, 6 из них преданы суду, трое приговорены к различным срокам тюремного заключения.
Подчеркнем, что никому из осужденных не ставились в вину какие-либо акты насилия. Впервые применив к участникам забастовки стародавний закон 1875 года, судебные власти сформулировали обвинение как "сговор с целью запугивания: незаконное сборище; нарушение общественного порядка".
- Существовал ли сговор? - заявил в своем последнем слове на суде Деннис Уоррен. - Да, существовал. Но не между пикетчиками. Сговор существовал между министерством внутренних дел, нанимателями и полицией.
Почему же приговор, жертвами которого стали "трое из Шрусбери", не вызвал в британском рабочем движении столь решительного отпора, как арест пяти докеров?
Причин тут несколько. Лондонских докеров отправили за решетку на основании "закона об отношениях в промышленности". Профсоюзы его не признавали и в конце концов похоронили. К тому же протесты вспыхнули сразу по горячим следам событий: прекратилась работа в портах, примеру докеров были готовы последовать труженики других профессий, так что до суда дело не дошло.
Учтя эти горькие для себя уроки, консерваторы готовили судебный процесс в Шрусбери более года, применили против строителей уголовное законодательство, а вынесение приговора приурочили к кануну рождества, когда работа на стройках по традиции прекращается до нового года и профсоюзу было трудно собрать людей для каких-либо манифестаций. Сменила тактику и большая пресса: в отличие от сенсационной шумихи по поводу ареста пяти докеров газеты встретили приговор в Шрусбери заговором молчания.
Словом, кампания протеста началась с изрядным опозданием, когда общественность уже была поставлена перед свершившимся фактом и можно было спекулировать на законопослушности британского обывателя.
Хотя резолюции с требованием освободить пикетчиков из Шрусбери не раз принимались на съезде Британского конгресса тред-юнионов, коммунист Деннис Уоррен отсидел в тюрьме весь свой трехлетний срок. Апелляционный суд отказался пересмотреть приговор.
Судьба Денниса Уоррена - трагический эпизод в британском рабочем движении, которое знает и радость побед, и горечь поражений. Вместе с тем это нарядный пример, показывающий, чего стоят разглагольствования о демократии и свободе для трудящихся в странах капитала. "Усилиями правящего класса, - подчеркивает Компартия Великобритании, - создан миф, будто в Британии нет политических заключенных и политических судов. Судьба пикетчиков из Шрусбери помогает развеять эту иллюзию".
Право на расправу
Захолустная улочка Чэптер-роуд на северной окраине Лондона изо дня в день становилась местом бурных столкновений полиции с бастующими фотопроявочной фабрики "Гранвик".
Всякий раз, когда купленный фабрикантом двухэтажный автобус пытался, словно танк, пробиться сквозь толпу, чтобы доставить на осажденное предприятие штрейкбрехеров, вокруг него вскипала яростная борьба. После очередной схватки полицейские со сбитыми шлемами тащили по улице и заталкивали в фургоны с решетками новые партии арестованных. Самая длительная в 70-х годах стачка. И самая жестокая расправа полиции с участниками массовых пикетов - таковы главные координаты событий, происходивших у ворот фабрики "Гранвик".
Хотя Великобритания имеет давние традиции тред-юнионизма, почти две трети тружеников страны все еще не объединены в профсоюзы.
Именно к этой категории относится и коллектив фабрики "Гранвик" среднего по размеру предприятия с четырьмястами рабочих.
Затянувшаяся на целый год стачка на заштатной фотопроявочной фабрике потому и обрела общенациональный резонанс, потому и всколыхнула снизу доверху все слои британского общества, что задела самую сердцевину классовых противоречий между трудом и капиталом. Она поставила ребром принципиальный вопрос, который мало кого мог оставить равнодушным: либо право трудящихся сообща отстаивать свои интересы; либо право нанимателя чинить расправу над всяким, кто вздумает ограничить его произвол силой рабочего единства; либо свобода профсоюзной деятельности, включая забастовочную борьбу; либо свобода нанимателя увольнять рабочих за участие в стачке.
Поводом для конфликта на фабрике "Гранвик" послужил уже третий по счету случай расправы над теми, кто пытался создать на предприятии профсоюз.
Пользуясь отсутствием профсоюза, фабрикант Джордж Уорд творил что хотел и особенно беззастенчиво наживался на низкооплачиваемой части коллектива женщинах из местной иммигрантской общины.
Дело началось с того, что сын одной из работниц, студент Сунил Десаи, приехавший в Лондон проведать мать, а заодно подзаработать во время летних каникул, был досрочно уволен с фабрики под предлогом "недостаточного усердия", а фактически за то, что призывал рабочих объединиться.
Это и послужило искрой для взрыва накопившегося недовольства. Треть коллектива, 137 тружеников, заявила, что в знак протеста прекращает работу до тех пор, пока репрессивная мера не будет отменена.
В первые же дни стачки ее участники вступили в отраслевой профсоюз (АПЕКС). Однако владелец фабрики объявил всех их уволенными. Под этим предлогом он отказался признать существование профсоюза на предприятии и его право вести переговоры от имени бастующих. Даже когда расследованием конфликта занялась государственная арбитражная комиссия, Джордж Уорд отказался допустить ее в цехи или предоставить в ее распоряжение имена и адреса рабочих, не участвующих в стачке, так что необходимые опросы удалось провести лишь среди бастующих. А когда в итоге расследования владельцу фабрики было предписано признать профсоюз, Уорд возбудил против государственной арбитражной комиссии судебное дело и сумел выиграть его во второй инстанции.
"У меня не антипрофсоюзная, а просто беспрофсоюзная фирма. Я сторонник свободы выбора", - разглагольствовал он.
Несмотря на изнурительное круглосуточное пикетирование, участникам стачки не удалось остановить работу в цехах. Помочь им согласился профсоюз почтовиков. Он стал бойкотировать доставку бандеролей, в которых пленки поступают для обработки.
Однако, используя своих хорошо оплачиваемых юристов, фабрикант пригрозил возбудить против профсоюза почтовиков судебный процесс. По его утверждению, бойкот фабрики явился бы "уголовным преступлением" на основании стародавнего закона, принятого еще во времена, когда разбойники с большой дороги совершали нападения на почтовые кареты.
Хотя руководство профсоюза сочло разумным не тягаться с судьями в париках по части толкования старинных законов, местные почтовые отделения на свой риск продолжали бойкот "Гранвика". Они не забирали исходящую почту с завода, а почту входящую держали без движения в сортировочном зале.
Подобный бойкот, по существу, сводил на нет старания предпринимателя и полиции ежедневно проталкивать сквозь стенку пикетов автобус со штрейкбрехерами - фабрика все равно не могла выполнять заказы.
Оказавшись под угрозой судебного преследования, национальное руководство профсоюза почтовиков заявило, что не может больше поддерживать бойкот фабрики "Гранвик", и призвало почтовое отделение Криклвуд прекратить его. Однако 130 рядовых тружеников ответили отказом. Не помог и нажим по административной линии: предупреждение министерства, что всякий, кто не прекратит бойкот, будет отстранен от должности с потерей зарплаты.
