грубят, или сердятся, или даже попадают в переделки, нарушая закон, а я слушала и завидовала. Когда их детям исполнится восемнадцать, они будут сами по себе, совершать собственные ошибки, сами нести ответственность. Но ты не из тех птенцов, что вылетают из родительского гнезда. А что, если ты упадешь?
И как ты будешь жить, когда меня не будет рядом, кто подхватит тебя?
Прошла неделя, за ней еще одна. Я поняла, что юридическая фирма Роберта Рамиреса, должно быть, питает ко мне то же отвращение, что и я сама, за все эти тайные мысли. Я решила отвлечься и порадовать тебя. Мы играли в скрэбл, пока я не выучила наизусть все слова из двух букв, смотрела передачи по «Энимал планет», пока не запомнила весь текст. Твой отец вернулся к рабочей рутине, Амелия снова пошла в школу.
Утром мы с тобой оказались в тесной ванной на первом этаже. Я держала тебя на руках лицом к себе, балансируя над унитазом, чтобы ты могла сходить в туалет.
— Пакеты, — сказала ты. — Они мешают!
Одной рукой, пыхтя под тяжестью веса, я поправила мусорные пакеты, обернутые вокруг твоих ног. После нескольких неудачных попыток я поняла, как пользоваться ванной комнатой, когда на тебе гипсовые штаны, — еще один любопытный нюанс, о котором забыли сказать врачи. От родителей в онлайн-форумах я узнала, что нужно подложить пластиковые мусорные мешки под край гипса, где было открытое место, своего рода прокладка, чтобы гипс оставался сухим и чистым. Нет нужды говорить, что поход в ванную комнату с тобой занимал около получаса. После нескольких провалов ты стала предугадывать, когда тебе нужно в туалет, а не терпеть до последнего.
— Каждый год в туалете травмируются сорок тысяч человек, — сказала ты.
Я стиснула зубы.
— Ради всего святого, Уиллоу, сосредоточься, чтобы не было сорок тысяч первого.
— Хорошо, я все.
Искусным маневром я передала тебе рулон туалетной бумаги и подождала, когда ты вытрешься.
— Молодец! — похвалила я, нажимая на смыв, и с радостью попятилась из узкой ванной. Но зацепилась о коврик кроссовкой и поняла, что теряю равновесие. Изогнулась так, чтобы упасть первой и смягчить своим телом твое падение.
Не знаю, кто из нас первой засмеялся, а когда одновременно зазвонили в дверь и телефон, мы лишь захохотали еще громче. Стоило поменять сообщение на автоответчике: «Простите, я не могу ответить прямо сейчас. Я держу над унитазом дочь в пятидесятифунтовом гипсе».
Я приподнялась на локтях и увлекла тебя за собой. Дверной звонок снова нетерпеливо задребезжал.
— Иду! — выкрикнула я.
— Мамочка! — завизжала ты. — А мои штанишки!
Ты все еще была полуголой после нашего похода в ванную комнату, а одеть тебя во фланелевые пижамные штаны заняло бы еще десять минут пыток. Вместо этого я взяла мусорный пакет, засунутый за гипс, и обмотала вокруг твоей талии наподобие черной пластиковой юбки.
На крыльце стояла миссис Дамброски, соседка, жившая на нашей улице. У нее было двое внуков-близнецов твоего возраста, которые в прошлом году навещали ее. Когда она уснула, они украли ее очки и подожгли сухую листву — огонь перекинулся бы на гараж, если бы в самый нужный момент не пришел почтальон.
— Здравствуй, дорогуша, — сказала миссис Дамброски. — Надеюсь, я не помешала.
— Нет, что вы, — ответила я. — Мы просто…
Я посмотрела на тебя в этом мусорном пакете вместо юбки, и мы снова рассмеялись.
— Я бы хотела забрать противень, — сказала миссис Дамброски.
— Ваш противень?
— В котором я приготовила лазанью. Надеюсь, она пришлась вам по вкусу.
Скорее всего, это блюдо ожидало нас среди множества других, когда мы вернулись из ада под названием «Дисней уорлд». Если честно, мы съели далеко не все, кое-что все еще хранилось в морозильной камере. Макароны с сыром, лазанья и запеченные зити — куда больше, чем сможет осилить человек.
Мне казалось, что если ты принес блюдо больному человеку, то не лишним будет спросить, доели ли его и готовы ли вернуть твой стеклянный противень.
— Я поищу ваш противень, миссис Дамброски, а Шона попрошу занести его вам домой.
Женщина поджала губы:
— Тогда мне придется ждать, чтобы приготовить запеканку с тунцом.
Я представила, как передаю тебя в руки миссис Дамброски, похожие на крылья курицы, и наблюдаю, как она прогибается под твоим весом, а я иду к морозильной камере, ищу ее дурацкую лазанью и бросаю к ногам, но вместо этого я вежливо улыбнулась:
— Спасибо вам за понимание. Мне нужно уложить Уиллоу спать, — и закрыла дверь.
— Я ведь не сплю днем, — возразила ты.
— Знаю. Мне пришлось так сказать, чтобы она ушла и я не успела ее убить.
Я занесла тебя в гостиную и усадила, подложив кучу подушек, чтобы тебе было удобнее. Потом потянулась за пижамными штанами и нагнулась нажать на мигающую кнопку на автоответчике.
— Сперва левую ногу, — сказала я, натягивая широкую резинку пояса поверх гипса.
Я засунула в штанину твою правую ногу и натянула на гипс.
Мистер и миссис О’Киф, это Марин Гейтс из юридической фирмы Роберта Рамиреса. Мы хотели бы обсудить с вами один вопрос.
— Мам, — прошептала ты, когда мои руки замерли у тебя на талии.
Я собрала излишек ткани в узел.
— Да, — сказала я, и сердце мое забилось чаще. — Я почти закончила.
На этот раз Амелия была в школе, но Уиллоу пришлось взять с собой в фирму. Юристы подготовились: рядом с кофемашиной стояли пачки сока; возле глянцевых журналов по архитектуре лежала стопка книг с картинками. Когда секретарь вновь привела нас на встречу, то проводила не в конференц-зал. Вместо этого девушка распахнула дверь в кабинет, где царствовали сто оттенков белого: от пола из выбеленного дерева до кремовых стенных панелей и пастельных кожаных диванов. Ты изогнула шею, разглядывая все кругом. Не показалось ли тебе это место похожим на рай? И кем тогда считался Роберт Рамирес?
— Я подумал, что на диване Уиллоу будет удобнее, — спокойно сказал юрист. — И еще, что она захочет посмотреть фильм, а не слушать разговоры взрослых о таких скучных вещах.
Он поднял диск с мультфильмом «Рататуй» — твоим любимым, хотя откуда Рамиресу было это знать. Когда мы посмотрели мультик впервые, то в самом деле приготовили это блюдо на ужин.
Марин Гейтс принесла переносной DVD-плеер и современные наушники. Устроила тебя на диване, включила устройство и вставила соломинку в пачку сока.
— Сержант О’Киф, миссис О’Киф, — сказал Рамирес, — мы решили, что будет лучше обсудить наш вопрос без Уиллоу, но также
