публичном доме?
— Выходит, что так.
— Заведение-то хоть приличное? Всё-таки лауреат конкурса исполнителей.
— Самое респектабельное… из всех подобных. Спроси у Бегунова. Он тебя просветит.
— Есть еще приятные новости?
— Пока никаких.
— И на том спасибо.
Появился Бегунов и по привычке начал оправдываться:
— Я из аэропорта. Отвозил скрипачку в аэропорт.
В аэропорту он действительно был, но после этого целый час пил кофе с геологами в кафе на берегу океана.
— Как скрипачка?
— В хорошем настроении. Когда три дня назад я ее встречал, она показалась мне очень грустной. А сегодня — как подменили. Просто расцвела. Меня расцеловала, да так, знаешь… чувственно.
— Это хорошо. Куда-нибудь ее возил?
— В музей. Директор музея хорошо ее принял, он был на ее концерте, ему очень понравилось.
В музей возили гостей всегда. Директор был человеком незаурядным. Шестой наследник давно свергнутого португальского короля, он говорил на шести языках, читал по памяти Камоэнша, Маяковского по-португальски. Во время обеда у него дома подавали подносы с маленькими тартинками. В каждую тартинку была воткнута вилочка с камешком. А камешки были рубины, сапфиры, изумруды. Да и музей не был похож на обычные африканские музеи. Добрую его половину занимала экспозиция, посвященная приезду в Сан-Антонио в начале девятнадцатого века португальского короля: огромные кровати с шелковыми простынями, массивные приборы из чистого серебра.
— Не спрашивал, как она оценивает пребывание у нас?
— Спрашивал. Сказала, что очень довольна. Но устала. Сказала, нигде в командировках так не уставала, как у нас. Ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне. И сувениров у нее много. Целая коробка.
— Вот так. А то Вивальди, Вивальди. Кончим с классической музыкой, перейдем на музыку популярную.
— Садитесь и внимательно слушайте. Я вас сейчас ознакомлю с телеграммой, которую получил из Москвы. Наш бывший посол года два назад послал в Москву предложение построить мост между нашим островом и материком.
— Длинный он должен быть, этот мост, — прокомментировал пинкертон.
— Да нет. Чепуха! Каких-нибудь четыреста километров. Я думал, дело закрыто. Ан нет. Сотрудники какого-то мудрого института пришли к выводу, что в настоящее время строить подобный мост нерентабельно. Понимаете, в настоящее время — нерентабельно! Нас просят высказаться по этому поводу и сообщить, не проводят ли какие-либо предварительные работы в этом направлении специалисты из Англии, Португалии и Франции. Особо спрашивают, нет ли у нас данных, что проектированием моста занимаются американцы.
Женя развел руками:
— Чушь какая-то.
— Верно. Но ты, именно ты, должен подготовить ответ. Вежливый. Сначала поблагодаришь институт за полезную, особо подчеркни, полезную работу и согласишься с их выводами. Ну а что касается иностранных специалистов… Что напишешь?
— Напишу, что идиотов на острове нет.
— Неправильно.
Он обратился к пинкертону:
— Ты видел этих специалистов?
— Нет.
— Поэтому надо написать, что в настоящее время по данным, полученным от компетентных организаций, на острове такие работы иностранными специалистами не проводятся. На острове! Если они там, в Штатах, уже во всю готовятся, мы за это не отвечаем. Понял?
— Понял.
— Не всё. Напишешь, что для оперативного решения вопроса было бы целесообразно направить на остров представительную делегацию из этого института.
— Зачем?
— Ученые этого института, естественно, захотят слетать на остров и начнут наседать на Второй африканский отдел. Подключат Академию наук, статью где-нибудь напечатают. И ребята из отдела покрутятся. Ох как покрутятся… Им полезно. А то твой Пожарский совсем разленился. Ясно?
— Ясно.
— Всё.
Пинкертон ушел, Женя остался:
— Серёж, уйми бухгалтершу. В последние дни всем говорит, что готовит смету под кипарисовую рощу.
— Это означает, что у нее мало работы. Я заставлю ее проверить финансовую составляющую проекта о мосте. Пусть потрудится. А что касается кипарисовой рощи… Жалко, что улетела скрипачка, а то как хорошо: любовь в кипарисовой роще под Чардаш Монти.
— С Шолоховым, — подсказал Женя.
— А почему нет. Кстати, где Шолохов?
— Вроде бы приболел.
— Что с ним?
— Пусть лучше доктор, когда придет, расскажет. Я как-то не решаюсь.
— Попытайся.
— Шолохов говорит, что у него больное сердце. Но у него в квартире пахнет!
— Как пахнет?
— Гнусно.
— Спросил, почему пахнет?
— Спросил. А он… Знаешь, Серёж, он теперь на Кутузове помешался и стал рассказывать, как были устроены отхожие места в армии Кутузова.
— Ладно. Пусть пахнет. В посольство не пускать, пока не проветрится.
Женя снова появился через полчаса:
— Звонили от министра. Он просит тебя как можно быстрее приехать в министерство, он сегодня улетает в Португалию.
Через полчаса посланник входил в кабинет министра.
— Да-да, в Португалию, на два месяца.
— Но вы вряд ли будете отдыхать, — вежливо предположил посланник.
— Вы правы. Буду работать. И никто не будет меня отвлекать. И я…
Он что-то хотел сказать, но потом спохватился:
— Да, я попросил вас прийти. Я хочу передать вам ноту. К сожалению, у меня мало времени, я через два часа улетаю.
— Хочу пожелать вам…
— Спасибо, спасибо. Теперь на словах. Мое правительство благодарит ваше посольство за любезную помощь, которую оказал доктор вашего посольства в обследовании найденного в вашем доме скелета. И хочу вам с радостью сообщить, что в португальских газетах было сообщено об этой находке и… В это трудно поверить, но произошло неожиданное. Наши историки установили, что скелет принадлежит маркизу Мариу Алвеш Барбоса душ Аливеда душ Антибуш де Карвалью. Маркиз пропал семьдесят лет назад. Тогда предполагали, что он был убит своим братом, но доказать ничего не смогли. А теперь… простите меня… самолет через два часа. Я хочу поблагодарить вас за помощь и сделать вам подарок.
Он протянул посланнику маленький мешочек.
Год назад перед отъездом посланника в отпуск министр подарил ему точно такой же мешочек, в нем находились зеленые зерна одного из самых ценных сортов кофе Flor azul. Этот сорт был одним из основных предметов экспорта.
Посланник знал, что этот сорт, как это ни странно, экспортировали в Бразилию, там он использовался в качестве добавки к какому-то очень ценному сорту для придания тому особого вкуса.
— Только не обжаривайте кофе в комнате, — добавил министр и улыбнулся.
В прошлый раз Саша обжарила зерна на кухне в московской квартире; зеленые плоды не прошли выжимку кофеина, и квартира наполнилась тяжелым одурманивающим запахом. Квартиру пришлось проветривать два дня. По возвращении из отпуска он рассказал об этом министру, и они вместе смеялись.
— В ваше отсутствие я могу передавать документы Аните? — спросил посланник.
Министр немного смутился:
— Я беру ее с собой. Знаете, иногда нужные строчки приходят так неожиданно…
— Вы совершенно правы, — одобрил его решение посланник.
