начала оправдываться Тоня Ловчева, — пришлось целый вечер с ним в обнимку ходить. И таскать по барам. Так я со злости всю пачку на него перевела. Вот он и отключился. До сих пор из дома не выходит.
— Нарушение работы кишечника с обильным выделением дурно пахнущих газов, — объяснила Тоня Лекарева. — Сама видела: собака бежала по улице, добежала до его дома, остановилась и перебежала на другую сторону.
— Я виновата, — признала Тоня Ловчева. — Но знаете, Сергей Иванович, я не против, если в годах. Это если с одногодками, то нужно, чтобы красивенький был. Умный или нет — всё равно. А вот если постарше, тогда уж точно чтобы умный. Чем старше, тем умнее. Умный, с хорошими манерами, седой. Полный отпад.
— Необязательно седой, — поправила ее Тоня Лекарева. — Вот Сергей Иванович еще не седой, но скоро поседеет.
— А вот это верно, — согласился посланник. — Скоро поседею. Кто из вас узнал про каморку?
— Я узнала, — призналась Тоня Ловчева. — Бегала за книжками, теми, что про эротику. Всё думала, куда их спрятать, куда спрятать… И нашла эту дверь. Мы там спрятали много книг.
— Но когда нашли скелет, книг там не было.
— Мы их все в Москву отправили. Там пригодятся.
— Как вы их отправляли?
— По-разному. Была здесь скрипачка. Когда мы ей показали книги, она была в восторге. Всё время за скрипку хваталась. Посмотрит на картинки — и за скрипку хватается. Согласилась провезти целую коробку.
— Про коробку я слышал. Передвигали скелет обе?
— Обе.
— И перетащили вдвоем?
— Да.
— Не поверю.
— Да. — Дочка первопечатника встала в позу партизанки на допросах.
Ее подруга была настроена не столь героически:
— Он всё равно узнает. Говори.
— Ладно. Сначала потащили мы вдвоем. Выволокли на улицу. Никого. Вдруг едет машина. Мы прижались к забору, а она нас как осветит! Понимаете, ночь, две девы, а между ними скелет.
— Зрелище запоминающееся, — согласился посланник.
— Он сначала затормозил, а потом как загудит — и прибавил скорость. Мы вроде бы успокоились. Но на гудок прибежал Женя Бегунов.
— Этот откуда ночью взялся?
Тоня Ловчева снова встала в позу партизанки:
— Не скажем. Можете пытать.
— Ладно. Пока не буду. Продолжайте.
— Когда он увидел, что мы переходим улицу со скелетом, то закричал неприлично.
— Что дальше?
— Мы ему всё выложили, и он говорит: «Без меня вы не справитесь». А мы и не возражали.
— И вы потащили скелет в кладовку?
— Не сразу. Мы совещались. Сначала я предложила взять метлу и идти за скелетом заметать следы. Женя не согласился. Он сказал, что прежде всего надо объяснить, куда делся скелет. Лучше, если он уйдет в воду. Он потащил скелет к берегу и оставлял на песке его следы. А потом вернулся назад и нес его на руках.
— Но тогда на песке должны остаться следы Жени.
— А мы книги про шпионов читаем! — захлопала в ладоши Тоня Лекарева. — Женя потом пришел первым на то место, где следы уходили в воду. И папа увидел только следы скелета и Жени. Ни один Шерлок Холмс не догадается.
— Никто, — подтвердили разом обе девочки.
— А вы? Разве вы уже не проговорились?
После небольшого молчания Тоня Лекарева спросила:
— А что нам теперь будет?
— Скелет украли. А что с Шолоховым сделали! Выбили из строя работника посольства. Кто еще знает об этом?
— Больше никто.
— А Света? Ведь Бегунов у нее… бывает.
Тоня Ловчева толкнула подругу:
— Тоня, скажи.
— Бывал. А теперь нет. Вы никому не скажете?
— Никому.
— Правда, никому?
— Никому.
— Он с ней договорился, будто бы он у нее. А сам…
— Ну, говори.
— Он с кассиршей из португальской авиакомпании… Такая женщина!
Несколько раз, проходя мимо офиса португальской компании, посланник видел там Женю, беседующего с кассиршей.
— Ладно, ладно. Вы только держите язык за зубами.
— Если вы боитесь пинкертона, то не надо, — в голосе Тони Ловчевой звучала насмешливая уверенность. — Мы и про него кое-что знаем. Мы всё про всех знаем.
— Кроме вас, — вздохнула Тона Лекарева и добавила: — Вам нужно поколоть аскорбинку.
Девочки ушли, появилась Света:
— Завхоз привез груз.
Посольство имело право приобретать на местном рынке практически всё, кроме столового, чайного и кофейного сервизов. Так называемый гербовый сервиз из белого фарфора с золотым гербом Советского Союза на каждом предмете специально изготавливался по заказу МИДа.
Именно за этим сервизом и ездил на почту завхоз.
Сергей Иванович спустился во двор и вместе со всем посольством принялся наблюдать, как завхоз открывает ящик и вынимает оберточную бумагу.
— Хорошо упаковали, — радовался завхоз. — Умеют, когда хотят.
Бумагу он вынимал, а сервиза всё не было.
И тогда показалась рука.
Сергей Иванович сразу всё понял и вернулся к себе в кабинет, откуда и продолжал наблюдать за действиями завхоза. Рука всё увеличивалась, и вскоре появился… Владимир Ильич во весь рост с поднятой рукой. Вместо сервиза прислали статую Ленина.
Через пару минут в кабинет влетел хохочущий пинкертон:
— Уйми своего завхоза. Он на всё посольство последними словами кроет Ленина.
Через полчаса появился завхоз:
— Вы не будете возражать, если я статую отвезу к вам в дом в подвал? Потом мы ее почистим и поставим, где вы распорядитесь.
Посланник согласился.
В два часа Сергей Иванович отправился в аэропорт. В Сан-Антонио с официальным визитом прибывал президент Анголы, и главы посольств приглашались присутствовать при встрече.
Самолет задержался, и дипломаты вместе с правительством ожидали в зале прилета.
К Сергею Ивановичу подошел министр обороны и уже в который раз поинтересовался, когда прибудет советское военное оборудование. Сергей Иванович бодрым голосом пообещал, что прибудет скоро, и министр в очередной раз попросил поторопить Москву.
Потом президент Анголы прилетел. Сергей Иванович знал его уже много лет, когда-то тот был представителем движения за освобождение Анголы в Алжире и Сергей Иванович, тогда третий секретарь, по долгу службы поддерживал с ним контакты.
Президент начал обходить дипломатов, узнал Сергея Ивановича:
— Ты теперь здесь.
— Служба.
Президент улыбнулся и пошел дальше.
Официальная часть закончилась, можно было уезжать.
Когда Сергей Иванович вернулся в посольство, его встретил улыбающийся Женя:
— Хорошая новость.
— Очень хорошая?
— Очень. Мы с Николаем Николаевичем привезли к тебе в дом статую, потащили ее в подвал. Она не помещалась. Тогда Николай Николаевич расковырял какую-то стену, а там кран. Он отвернул кран, а тот как фыркнет.
— И что? Пошла вода?
— Пошла вода. От одной статуи Ленина оказалось больше пользы, чем от двух тысяч брошюр.
Женя ушел, Сергей Иванович наскоро записал беседу с министром и поспешил
