что узнала, — проговорил он, затаскивая девушку за угол дома. Она едва успевала переставлять вдруг ставшие чужими ноги. — Похудела, прямо, красотка стала.
— Руки убрал! — прошипела пришедшая, наконец, в себя Инна и что есть силы дернула руку. Если бы это был Слава или Гоша, или еще кто-то из ребят, возможно, ей и удалось бы вырваться. Но перед ней был Гордей.
— Не дергайся! — процедил он зло.
— А если я закричу? — страх нехорошо пробирался в душу, паника накатывала приливами.
— Давай! — засмеялся Гордей. — Учти, я орать не буду. Я сейчас сделаю один звонок другу и всё!
С этими словами он вытащил телефон и быстро набрал Славку. Инна, понимая, что события принимают скверный оборот, попыталась пнуть его, но она забыла, что перед ней был человек, способный на убийство. В следующее мгновение мужчина выкрутил ее руку назад и приложил девушку о стену. Чтобы не разбить лицо, Инна в последний миг успела подставить между лбом и кирпичной кладкой ладонь. А Виталий надавил на тонкое запястье, и от боли у девушки на глаза выступили слезы.
— Не рыпайся! — глухо прозвучал совет, а потом уже в трубку: — О, Славян, здорово!
Виталий навалился на девушку так, чтобы Инна смогла расслышать голос жениха.
— Ну? — прозвучал недовольный голос ресторатора.
— А чего без энтузиазма-то?
— Я занят, говори, что хотел, — прозвучало в ответ.
Гордеев фыркнул.
— Нашел невесту? — спросил он.
— Тебе какая печаль?
— Да так, просто.
— Просто даже жопа не потеет! — припечатал Славка.
— Слушай, а если я найду?
Славка молчал.
— Медведь! — позвал Гордей.
— Найди, тогда и поговорим, — прозвучало в ответ, а следом полились короткие гудки.
Вителий затолкал телефон в карман и развернул к себе девушку.
— Не зашиблась? — спросил он издевательски.
— Что тебе нужно?
— О! вот это уже другой разговор, — сказал Гордеев и даже отпустил свою жертву. Инна тут же стала разминать занемевшее запястье. — Сама как думаешь?
— Деньги?
— Бинго!
— И сколько?
— Ну, судя по тачке твоего мужика, да по хоромам буржуйским, думаю, миллиона будет достаточно. Пока.
Девушка опешила, вытаращив на него глаза.
— Сколько?
— Не баксов же! Наших, деревянных, но миллион.
— А нигде не треснет?
Казалось, он и не двинулся с места, но в следующее мгновение Инна упала. Она даже не успела понять, что и как произошло, а уже лежала в луже, неудобно подвернув ногу, расцарапав обе ладони. А Виталий наклонился, взял за грудки и поднял девушку. Он тряхнул ее, а Инна едва могла стоять на ногах, понимая всем своим существом — она до смерти боится этого человека. А тот тряхнул ее еще разок, как тряпичную куклу, и отпустил. Девушка привалилась к грязной кирпичной стене. Она смотрела вниз — на испачканное пальто, порванные колготки, видела свою сумочку, вымазанную в земле, сбоку даже прилипла какая-то блестящая обертка. На душе было грязнее.
— Значит так! Деньги принесешь через неделю, — проговорил Виталий, вытирая свои испачканные ладони о чистый край пальто девушки.
— А если…
— Мало? Не дошло? — рыкнул он, шагнув к ней. Она инстинктивно поддалась назад к стене.
— У меня… у меня нет такой суммы.
Гордей отпрянул и выругался зло, грязно, мерзко. Инна вжалась в стену.
— Значит серьги свои отдашь! Капли бриллиантовые. Что? Всему тебя учить нужно. Номерок твой я знаю. Никуда не денешься.
С этими словами Гордеев развернулся и исчез в арке. Инна, глядя в темный провал, где пропал вымогатель, едва дышала. Едва могла стоять…
Она отклеилась от стены и пошла, пошатываясь, к ресторану. Сняла дрожащими руками с охраны, открыла дверь и прошла в уборные. Стащила с себя испорченное пальто, попыталась его очистить и хоть немного привести себя в порядок. Ее трясло от мерзости. Она терла щеткой благородную замшу, а готова была такой же щеткой пройтись по собственной душе. Разодранные ладони щипало от воды, но эта боль была настолько далека, настолько незначительна, что Инна ее почти не замечала. Сейчас нужно было найти нужную сумму. На счету есть деньги, но их не хватит. Может, у Вадима одолжить? А она вернет всё, когда придут проценты с продажи коллекции. А если он не даст? Он ведь вновь заморозил счет. Рассказать ему? Или всё же не стоит?
Грязь со щетки сбегала в отверстие слива. Холодная, мутная вода. На душе было так же.
Оказавшись дома, вдохнув привычный запах, увидев теплый мягкий свет ламп, Инна вдруг почувствовала, как сильно устала. Она подняла глаза на свет и зажмурилась. Это ее дом. Тепло и уют ее дома. Где-то там, в глубине квартиры, слышался голос Альки. Вадим гремел посудой на кухне. Оттуда доносился запах чего-то домашнего. Очень вкусного. Защипало в носу. Засвербело в горле. Она столько лет жила в родном доме, но после отъезда мамы никогда не чувствовала домашнего тепла. А сейчас, перешагнув порог чужого жилья, жилья, где она живет в силу сложившихся обстоятельств, девушка ощущала себя ДОМА. Здесь можно быть самой собой.
— Ты чего не проходишь? — раздался рядом голос Вадима, и Инна распахнула глаза.
Романов стоял напротив в домашней одежде, с ложкой в руке. Увидев его, она вдруг почувствовала, что готова разреветься.
— Что случилось? Что за вид?
Инна опустила глаза, еще раз осматривая себя.
— Инн, — позвал тихо муж.
Она стояла как потерянная. Смотрела с такой мукой, что он сразу заподозрил неладное. А жена вдруг посмотрела на него и заплакала.
— Инн!
Вадим бросился к ней. Пальто на ощупь было сырым, словно побывало под дождем. К тому же на серой замше местами были весьма заметны пятна размазанной грязи. И весь вид девушки говорил: что-то произошло. Да и слезы эти. Мужчина стащил с нее пальто, усадил на узенький диванчик, разул. Сидя на корточках, он снизу вверх посмотрел на плачущую жену.
— Инн.
— Я упала. Очень больно, — пробормотала она и показала исцарапанные ладони. Вадим тут же стал осматривать их, что-то выговаривая жене. Она слушала, но не слышала. Она видела его, взволнованного, немного сердитого на ее неуклюжесть, и чувствовала тепло. Ее открытые ладони лежали в его руках,
