не смог вернуться?
Вадим посмотрел на нее и вдруг улыбнулся — и холодок, остро и колко, пробежал по спине девушки.
— Я умер. Умер в больнице во время операции. Откачали. Но я вновь умер через два дня. Опять откачали. Из комы я вышел лишь в марте. И куда идти? На сцену? Так там уже всё занято! Инн, ты же сама знаешь, что большинство так и ждет, что тот, кто стоит перед ним, тот, кто лучше, упадет. Ведь в голове каждого так и горит лампочка: «вот если бы не он…». Пока бы я восстановился, пока бы вышел… И потом… Моя история — это Алькина история… Чтоб о ней говорили? Лучше уж тогда умереть насовсем!
Инна тут же схватила его за руку. Он поднял глаза. Она с какой-то мукой смотрела на него, но заметив его взгляд, одернула пальцы. Вернее попыталась. Вадим перехватил их и сжал.
— Зачем я опять тебе всё это рассказываю? — спросил он и усмехнулся.
— И ты больше никогда…
Вадим оглянулся. Из столовой не было видно гостиной, но Инна поняла, куда устремился его взгляд.
— И да, и нет, — вдруг ответил он. И посмотрел на жену. Та сидела вся в напряжении, но ни о чем не спрашивала, и он вдруг улыбнулся. Ямочки заиграли на щеках — улыбка солнечная, искренняя. Настоящая, а не вымученная.
— Вот нужно отдать должное твоим родителям, — сказал он, составляя посуду в новенькую посудомоечную машину. — Ты сейчас просто плавишься от любопытства, но молчишь.
— То есть ты понимаешь мои мучения и поэтому тянешь кота за хвост?
Романов засмеялся. Закрыл дверцу агрегата и посмотрел на жену.
— Я больше ни разу не прикоснулся к клавишам. Но играю каждую ночь. Мне снятся либо кошмары, либо как я играю. Думаю, я смогу сыграть всё что угодно. Когда слышу музыку, вижу свои руки на клавишах.
Он вдруг смолк, глядя куда-то мимо жены.
— Прости, — вдруг произнесла она. Он посмотрел на нее, тихую, сгорбившуюся за столом. Она вертела в руках полупустую чашку с остывшим чаем и на мужа не смотрела.
— За что?
— Я обещала, что не причиню тебе боли, но сама будто под нож положила с этим концертом.
— Мне вот любопытно, откуда у тебя были билеты?
— Оле Лукойе, ой! Валериан Адамович подарил.
Вадим усмехнулся.
— Ну, кто бы еще-то! Он единственный, кто говорил, что я буду об этом жалеть всю свою жизнь.
— И ты…
— Делать мне больше нечего! — вспыхнул стилист. — Я не дворник! Не механик, не таксист. У меня есть имя. Если я когда-нибудь стану страдать нарциссизмом, то обклею стены своими наградами, их как раз на всю квартиру хватит. Хотя, наверно, даже останется. Мне жалеть не о чем. Алька… Да, ей будет непросто с парнями, но думаю найдется на всём белом свете человек, который сможет ей помочь.
Едва он только это проговорил, как зазвонил его сотовый.
— Вот, легка на помине, — проговорил брат. — Алло!
— Я останусь у Славы, — заявила сестра.
— В смысле? — тут же напрягся Вадим.
— В прямом. Он разрешил.
— А ну дай его! — приказал брат.
Инна, заметив беспокойство на лице мужа, подошла.
— Привет, — раздался усталый голос Славки. Девушка, узнав бывшего, тут же шарахнулась в сторону, запнулась о выставленную ногу Вадима и едва не упала. Муж подхватил ее свободной рукой, придержал, и она замерла в его больших теплых ладонях.
— Привет, что-то зачастила к тебе Алька, — проговорил Романов.
— У нее зачет по ресторанному делу. Будет брать у меня интервью, — с гордостью заявил ресторатор.
— Ой, ой! Ну, куда деваться! Звезда, звезда! А нет! Ты же мальчик, тогда звездун! — засмеялся друг.
— Слышь, ты! — возмутился Славка, смеясь.
— Днэвальный по хате хлопчик Вадим слухает! — зычно отбарабанил Вадим и захохотал в голос. Даже Инна улыбнулась, ткнувшись ему головой в грудь. Он всё так же держал ее в своих руках. Жена смотрела на него и радовалась: смоляные озерца плескались радостью.
— Ладно, пока! Нам еще пилить до моего Тридевятого царства. Ты ж спёр в последний раз ковер-самолет.
— А не фиг было покупать так далеко теремок! Ладно, мелкую не обижай.
— Я не мелкая! — тут же долетело до уха брата.
— Еще не родился тот человек, который сможет обидеть эту яз…
— Я всё слышу! — опять Алькин вопль.
— Девушку! Яркую девушку, я хотел сказать! — тут же попытался реабилитироваться Славка.
Парни распрощались, Вадим нажал отбой и посмотрел на жену, замершую в его руках. Она была так близко. Своя. Родная. Самая лучшая. И глаза искрились светом и теплом. Она подалась из его рук, но он не отпустил, прижал крепче.
— Алька не приедет сегодня, мы с тобой одни, — заговорщицким шепотом проговорил муж, а глаза смеялись.
Девушка мгновенно вспыхнула до корней волос. И жилка на шее затрепетала. Вадим привлёк ее еще ближе.
— Вот что за грязные мыслишки посетили эту славную голову? — хихикнул муж в пылающее ухо.
Инна легонько ткнула ему кулаком под дых. От несильной, но всё же весьма ощутимой боли Романов вынужден был склониться, прижав ладонь к солнечному сплетению.
— Так и быть, приму твои извинения, коль ты даже поклонился, — проговорила она и вышла из столовой. — Одевайся! Не хочу опоздать.
Они приехали в незнакомый стилисту клуб. Народу — яблоку упасть негде! Но поразило не это. Пьяных не было совсем. Ассортимент бара — сплошь соки, минералка нескольких сортов, из спиртного только пиво. Потом парень присмотрелся, люди стояли небольшими группами, и у кого-то из участников к спине был прикреплен номер.
— Это что? Конкурс? — прокричал в ухо жене Вадим.
— Это не просто конкурс! Это батл в реальном времени. Все эти люди уже прошли предварительный этап отбора. Здесь лучшие из лучших, — ответила она.
— Не думаю, что в России хорошо танцуют хип-хоп!
С лица жены слезла улыбка.
— Я обиделась! — заявила она и ушла искать Артура.
А потом началась битва, и Вадим пожалел о произнесенных словах. Он смотрел на парней и девушек, танцующих на небольшой площадке в центре зала и восхищался. Слаженность команды, отточенная синхронность — всё это таило в себе
