- Ну, так он придет!
Щеголеватые сапоги шагают по влажной после недавнего дождя земле, наступают в плоскую лужу, давя в ней отражение месяца, подымаются по ступенькам крыльца.
Трубниковская собака, такая злая в недалеком прошлом, подняла голову, раздумывая - вылезать ей из-под крыльца или нет, и, лениво зевнув, закрыла глаза.
Трубников сидел в носках на постели и читал какой-то журнал. Он, конечно, слышал, что кто-то вошел, но поднял голову, лишь когда Надежда Петровна окликнула его.
- Егор, к тебе пришли!
- Добрый вечер... Моя хозяйка, - представляет Трубников Надежду Петровну.
Та шагнула было к Калоеву, протянув дощечкой руку, но тот будто не заметил ее, и рука женщины опустилась.
- О твоем аморальном разложении мы поговорим в другом месте! - с яростью бросает Калоев Трубникову. - А сейчас кончай волынку, гражданин председатель!
- Я вроде еще не заключенный. - Далекая усмешка тронула сухие губы Трубникова.
- Это я от многих слышал, - почти устало сказал Калоев. - В общем, ты сейчас придешь, скажешь ребятам напутственное слово, а потом катись на все четыре стороны. У тебя в распоряжении десять минут.
Проходя мимо освещенной изнутри боковушки Кочеткова, Калоев вдруг свернул к ней и резко отдернул занавеску. Сидящий на койке Кочетков поднялся.
Несколько секунд Калоев молча сверлит его взглядом, задергивает занавеску и выходит.
- Давай ордена, мать! - сказал Трубников Надежде Петровне. - Сегодня надо быть во всем параде!
Меж тем "веселия глас" окончательно замолк в клубе. Даже оркестрантам надоело играть впустую, и они с унылым видом выливают слюни из труб.
Ребята шушукаются по углам
Вдоль стены прохаживается Калоев и инструктор. Калоев нервно поглядывает на часы.
- Совсем разложился... Удельный князь, многоженец!.. Как такого партия терпит?!
Но вот будто ветром разнеслось по клубу: "Трубников! Трубников!" - и весь народ хлынул в зал.
Калоев удовлетворенно улыбнулся - председатель был точен.
Вместе с инструктором по культуре Маркиным и другими официальными лицами Калоев занимает место на сцене, имея за спиной оркестр.
Грохнули аплодисменты, вновь задымились лучи юпитеров, застрекотали кинокамеры. Оркестр сдуру заиграл туш.
Калоев поморщился. Но когда в конце зала показалась небольшая фигура Трубникова при всех орденах, нашивках и медалях, аплодисменты стали под стать горному обвалу. Калоев, осудив себя за мимолетную досаду, мелкую для такого деятеля, как он, тоже захлопал беззвучно, едва разводя ладони. Появление Трубникова было триумфальным, но триумф этот принадлежал Калоеву.
Трубников поднялся на сцену.
- Слово имеет председатель колхоза "Труд" Трубников.
Лучи юпитеров скрестились на небольшой коренастой фигуре, обледнив смугловатое лицо. Тишина, лишь стрекочут кинокамеры.
Будущие студенты держатся кучно, в двух передних рядах, справа от прохода. К ним и обращается Трубников:
- Вот вы собрались покинуть колхоз. В институты учиться едете...
Аплодисменты.
- Хорошее дело!..
Чуть приметно улыбнулся Калоев. Гром аплодисментов пронесся по залу.
- А кто у нас будет коров за дойки дергать?.. Кто будет навоз вывозить?.. Кто будет хлеб растить?..
Мертвая тишина
- Не знаете. Вот и я не знаю. Завтра буду говорить с каждым из вас в отдельности. А пока отдыхайте, товарищи!..
И в полной тишине - лишь по-прежнему стрекотала кинокамера, - даже не оглянувшись на президиум, Трубников вышел. Гулко прозвучали его шаги.
Утро. Трубников входит в правление. Кочетков работает за своим столом. В углу жмется с десяток любителей высшего образования.
- А где же остальные гармонисты? - спрашивает Трубников.
- Вернулись к мирному сельскому труду, - весело отвечает Кочетков, щелкая костяшками счет.
- Прошу обоих Трубниковых, Веру Болотову и Машу Звонареву, - говорит Трубников, проходя в кабинет.
- Своих-то без очереди! - ревниво шепчет Нюра Озеркова толстому, флегматичному Мише Костыреву.
В окно видно, как подъезжают к амбару груженные зерном грузовики. Колхозники, молодые и старые, помогают ссыпать зерно.
Трубников вручает пасынку, Тане Трубниковой - младшей сестре Алешки, Вере и Маше заранее приготовленные справки.
- Всем вам желаю удачи. А тебе, - это относится к Маше, - будущий агроном, особенно!
Ребята выходят.
Сейчас очередь Миши Костырева. Он быстро, шепотом спрашивает товарища:
- Опять забыл. Куда поступаю?..
Товарищ чего-то говорит ему на ухо. Миша проходит в кабинет председателя.
- А ты куда думаешь поступать? - Трубников снизу вверх разглядывает рослую Мишину фигуру, увенчанную круглой как шар головой.
- В этот... в институт, - запнулся Миша.
- Ишь ты!.. А я думал, ты к кузнечному делу присох. Ширяев стар, болен, мы рассчитывали, ты его место займешь.
Миша захлопал пшеничными ресницами, в глазах его мелькнуло что-то жалкое, но он промолчал.
- Вон как тебя разагитировали! - удивлен Трубников. - Скажи я тебе неделю назад - до потолка бы подпрыгнул! Значит, профессия кузнеца тебя не устраивает. В каком же чине-звании хочешь послужить народу? Миша молчит.
- Так куда же ты поступаешь?
- ...В парно... графический! - выпаливает Миша Трубников глядит на него с интересом.
- Пиши заявление... Пиши... Прошу отпустить меня на учебу и так далее... - Он протягивает Мише листок бумаги.
Миша берет из пластмассового стаканчика перо и, подперев языком толстую щеку, пишет заявление.
- Молот ты вроде ловчее держишь, - замечает Трубников. - Готово?.. Так вот, если в райкоме комсомола спросят, почему тебя не отпустили, покажи им свою писанину. А насчет кузницы - все в силе!
На месте обескураженного Миши появляется Нюра Озеркова.
- От кого-кого, а от тебя не ожидал, - с искренним огорчением говорит Трубников...
В приемной Миша показывает свое заявление товарищам. Те смотрят и разражаются громким хохотом.
- Силен Мишка! Вот это выбрал специальность!
- Да объясните, черти!
- В полиграфический надо было, дубина!
Миша выходит из правления не один - его конфуз отбил охоту к продолжению образования еще у нескольких ребят...
- ...Другим-то справки дали! - сухо блестя глазами, укоряет председателя Нюра.
- Борька на архитектуре, сама знаешь, помешанный, а Танька сызмальства всем деревенским кошкам клистиры ставила и лучше иной знахарки людей травами лечила. Тут страсть души. У Веры редкий голос, а Маша на агронома пошла значит, не к нам, так в другую деревню вернется. А у тебя какая страсть, какой талант? Лишь бы в город сбежать! Сама же говорила: не выйдет в иняз, так хоть в аптекарский
- Я что, не могу себе судьбу выбирать?
- Нет.
- Это почему же?
- Потому что соплячка, потому что сама не знаешь, чего хочешь. Вот когда Ваську защищала, ты знала, чего хотела, а сейчас просто с жиру бесишься, легкой жизни захотелось!
- А может, вы мне сейчас всю судьбу ломаете?
- Нет. - Трубников улыбнулся. - Ломать-то нечего. Послушай меня серьезно. Если я тебя отпущу, значит, я как бы признаю, что любая, самая шальная, случайная жизнь в городе будет лучше, чем наша жизнь. Я не могу с этим согласиться. Иначе зачем я сам небо копчу? Нет, всем, что во мне есть, я убежден, что ты можешь быть счастливой и будешь счастливой здесь!
На лице Нюры - смешанное выражение обиды, удивления и какой-то стыдливой нежности. Видимо, еще никто не говорил с ней так. Закусив губы, с глазами, полными слез, она выбегает из кабинета.
- Следующий! - кричит Трубников, усмехаясь про себя.
Никого. Он подходит к двери, открывает ее.
В приемной пусто.
Вечер. В доме Трубниковых.
- Присядем на дорогу, - говорит Надежда Петровна Борьке, опускаясь на краешек лавки.
Мужчины - Трубников, Кочетков и одетый по-дорожному Борька - молча садятся на лавку.
Надежда Петровна со вздохом встает и идет к двери.
У крыльца уже ждет колхозный вездеход, где сидят три девушки - будущие студентки - и неизменный Алешка Трубников.
- Скорее, Борис, опаздываем! - кричит ему Вера Звонарева.
Борис кладет в "газик" чемодан и возвращается к матери. Они обнимаются крепко-крепко. Надежда Петровна изо всех сил сдерживает слезы.
- Пиши! - просит она.
- Ну, счастливо, Борис, - нарочито суховато говорит Трубников. - Веди себя не кое-как!.. - Он протягивает пасынку руку.
- До свидания, - говорит Борис и неожиданно для самого себя добавляет: - отец...
Они поцеловались. Борис пожал руку Кочеткову.
- Какие существуют ордера колонн? - с улыбкой спросил Кочетков.
Борис засмеялся и побежал к машине.
"Газик" рванул с места и вскоре исчез вдали...
Обком партии. Идет совещание, посвященное итогам сельскохозяйственного года. Кроме первого секретаря Чернова в кабинете находятся Калоев, заведующий отделом культуры обкома, Клягин и другие партийные работники.
- Все сроки вышли, - говорит Чернов. - Область должна рапортовать о хлебосдаче... А чем мы можем похвалиться? Как ни округляй, картина тусклая... - он ворошит какие-то бумажки на столе. - Скажи, товарищ Клягин, неужели ты все добрал?
