голосом Стрижа:
— Север — чисто.
— Принято — ответил Калмык.
— Юг — чисто, — проскрежетал Гоша.
— Принято. Медведь. Медведь! Восток? — голос Скворца.
Инна выдернула рацию и завертела ее в руках. Она только в фильмах видела такое, а как пользоваться не знала.
— Кнопка. Там кнопка! — закричала Алька, выдрала у подруги рацию и спокойно сказала: — Медведь склеротик, рация на базе.
— Медведь со мной, восток чисто, — веселый голос Хвата. Видимо, ему было смешно. — Птичка в клетке на десять часов от главных ворот. Ждем подмогу.
— Принято.
И вновь тишина. Девчонки смотрели на молчащую рацию.
— Славка — крутой! Он спасет брата, так что не плачь, Инн, — тихо проговорила Алька, всхлипнув.
— Сама не плачь, — в тон ей ответила подруга.
И вдруг раздался хлопок. А за ним еще один. Девчонки вздрогнули и уставились на высокий забор.
— Это что? Выстрел? — спросила Алька.
Инна почти не дышала, вцепившись занемевшими пальцами в ручку двери. Раздался еще один хлопок.
— Инна, а наши с оружием были? — заплакав, спросила Аля.
Этого старшая подруга не знала. Оружия на парнях она не заметила. Но, может, так было задумано, что оружие не должны были видеть, а на самом деле оно есть?
— Инн…
— Тише! — приказала та, всматриваясь вдаль.
Минуты текли и текли, как густой мед. Текли неспешно, отравляя сознание неизвестностью.
Хлопков больше не было, но Инне казалось, что всё происходящее — нереально. Что всё это не с ней. А просто кошмар. В машине было тепло, но у нее окоченели пальцы, сведенные судорогой на кожаном руле. Она даже не мигала, глядя вперед. Ей уже стало казаться, что прошло два часа, как парни отправились на выручку Вадиму. Или ей просто так казалось?
Забор до ближайшего фонаря тянулся метров двести. А метрах в пятидесяти от машины, были низкие сетчатые ворота. И вдруг они стали открываться. Человек в черном бежал, открывая створку, а за ним выбежал другой человек. На своих плечах он нес кого-то. Девчонки поддались вперед. Инна стала дергать ручку двери, не понимая, почему та не хочет открываться. Славка, подбежавший к ее двери ткнул на руль. Девушка сняла замок с дверей и просто вывалилась наружу. Славка распахнул заднюю дверцу и толкнул Инну на заднее сидение.
— Быстро! — приказал он.
Девушка, путаясь в пальто, спотыкаясь, пролезла назад, и ресторатор со своих плеч с помощью Калмыка снял окровавленного Вадима. Инна вскрикнула. Парни устроили бывшего пианиста на заднем сидении машины, уложив его голову на колени жене. У Инны тряслись руки. На Вадиме не было пальто. На жилетке ни одной пуговицы. Рубашка в крови. Лицо разбито. Левый глаз заплыл. Губы в запекшейся крови. Инна заплакала и стала стаскивать с себя пальто.
— Сейчас, сейчас, потерпи, — шептала она, накрывая любимого. И тут он поймал ее пальцы. Она вскинула глаза на мужа. Он смотрел одним глазом и пытался улыбаться.
— Не плачь, — прошептал он разбитыми губами.
Но жена лишь сильней заплакала, прижимая к своему лицу его холодные пальцы.
— Очнулся, — выдохнул облегченно Славка.
Вадим повернулся на голос друга.
— Славян…
— Молчи, брат, потом поговорим. В сауне с квасом и девочками! — усмехнулся ресторатор.
— Это с какими девочками? — кое-как проговорила Алька. Она увидела брата в крови. Как тогда. И зуб на зуб не попадал. Славка, заметив ее бледность, не давал смотреть на Вадима, разворачивая к себе.
— Не смотри! — приказал он и заглянул в напуганные васильки.
Девочка подняла на него глаза и вдруг, поднявшись на цыпочки и притянув к себе парня за грудки, поцеловала в жесткие холодные губы.
— Ты самый крутой! — выдохнула она шепотом.
Славка, растерявшись, опешил, но потом прижал к себе малышку. Здесь, в тени ангара, он лишь угадывал любимые черты, лишь на чувства мог положиться, на ощущения. Алька не оттолкнула его, а обвила могучую шею тонкими руками, и тогда он наклонился и поцеловал свою любимую.
— Ой, тут уже амур во всю, — проговорил Калмык рядом и хихикнул. Славка несильно ткнул его в бок. — Ладно, езжайте, пойду Гоше помогу. Мы там наркоту нашли. Я своих вызвал. Всё, бывайте.
С этими словами он убежал.
Славка устроил друга, потом усадил Альку рядом с собой, запретив оглядываться.
— Он в крови. Только твоего обморока здесь не хватало, — сказал ресторатор, помогая малышке пристегнуться. Она улыбнулась, а глаза были размером с блюдца. Борислав не удержался и поцеловал ее в лоб.
— Славка, Славка, брат, я тебе сказать должен, — заговорил Вадим и попытался сесть.
На него зашикали, замахали руками и опять уложили жене на колени.
— Что у тебя за жизнь?! — проговорила Инна сквозь слезы. Вадим на это сжал ее руку.
Славка посмотрел на бледную Альку, потом на свою плачущую бывшую невесту и вздохнул:
— Ему просто не повезло с нами…
А на капот машины опустились первые снежинки.
[1]Людови́ко Эйна́уди — итальянский композитор и пианист.
[2]«Брак по любви» (фран.)
[3]Paul De Senneville французский современный композитор.
Эпилог.
Солнце бесцеремонно пялится в окно. Его лучи оставляют на паркете горячие полосы. Занавеска пузырится, и в ней обязательно кто-то запутывается. Напротив дивана, прямо над огромной плазмой, висят самодельные часы — гордость обитателей этого дома. От центрального круга, диаметром пятьдесят сантиметров, разбегаются лучи, а на концах каждого из них кружки-фоторамки. На пять минут в рамке Вадим и Славка, спящие с удочками. На десять — Инна и Вадим, целующиеся на своей настоящей свадьбе. На пятнадцать — Славка с Алькой на его плечах. Оба абсолютно счастливы. На двадцать — Вадим и Инна в ханбоках на фоне королевского дворца в Сеуле. На двадцать пять — рядом стоящие два Вадима, только один из них наполовину седой. Эту фотографию сделали тогда же, в Сеуле, когда Вубин младший встречался с Вубином старшим. Приятные воспоминания. На полчаса — Инна верхом на Буяне, запечатленные в бешеном галопе. Выше — Инна и Вадим, застывшие в движении танго. На сорок — Славка за работой, закатанные рукава, жилистые руки — Алька фотографировала. На сорок пять — Вадим за роялем и Аля рядом со скрипкой в руках. Это уже Инна поймала. На пятьдесят — Инна на вручение премии. Победа в конкурсе была вдвойне
