Один из мужчин взял младенца за ноги и высоко поднял. Он снял с него белую ткань и передал ребенка другому мужчине со словами:
— Не забудь, надо за плечо.
— Знаю, знаю! Что я, по-твоему, школьник какой-то?
Он грубо взял малыша в левую руку. Коул ахнул, увидев в правой руке мужчины огромный крюк с зазубринами.
Он вонзил крюк в плечо младенца. Из раны брызнула кровь. Малыш кричал так долго и пронзительно, что его лицо покраснело, он молотил по воздуху руками и ногами.
Крюк прицепили к канату и бросили за борт. Мужчины громко рассмеялись.
Коул уставился на них, глаза его были раскрыты так широко, что было больно. Казалось, его вот-вот стошнит.
Мужчина на другом конце судна держал удочку — Коул раньше никогда не видел такой огромной удочки — и кричал:
— Ого! Ну-ка, посмотрим, что тут у нас, а?
Один из мужчин склонился над Коулом, схватил его обеими руками и поднял.
— Я его подержу, — сказал он. — А ты разрежь веревки.
Еще один мужчина прокричал издалека:
— Эй, мне раньше это в голову не приходило! Слушайте-ка! Мы ведь так делаем либералов счастливыми: еще ни один дельфин не погиб, так ведь?
Остальные, включая того, кто держал Коула, расхохотались.
Кто-то разрезал веревки, руки и ноги Коула освободились.
Чьи-то большие руки с толстыми грубыми пальцами сорвали с него рубашку и стащили штаны, как шкурку с сардельки. Они же сняли с него ботинки и носки, сорвали нижнее белье, и Коул остался полностью голым. Он дрожал.
— Ладно, бери его, — сказал мужчина, — и тащи к Корни. Он умеет тех, что побольше, на крюк насаживать.
Через мгновение Коул увидел большого мужчину с бородавками по всему лицу. Он улыбнулся, глядя на Коула:
— Вот что, малой, я не задену твои органы, артерии или еще там чего. Будет больно, но это ж ничего страшного. Все будет нормально, обещаю.
Он воткнул огромный зазубренный крюк в правое плечо Коула. На секунду Коул почувствовал такую мучительную боль, что закричал и потерял сознание.
Он очнулся от того, что огромные руки хлопали его по лицу.
— Малой! Эй, малой! — мужчина хлопал его по щекам и кричал. — Тебе нельзя спать, понял? Ты же должен дергаться!
Как только Коул сообразил, что сейчас произойдет, и стал звать на помощь, один из мужчин подхватил его — при этом боль от раненого плеча пронзила все тело мальчика, — высоко поднял и бросил за борт, прямо в холодную воду.
Оказавшись под водой, Коул задержал дыхание, его надутые щеки походили на два маленьких воздушных шара. Боль была невыносимой, но в данный момент его больше беспокоило отсутствие воздуха.
Он начал извиваться и дергать ногами.
Достигнув поверхности, он вскинул голову и закричал:
— Помогите! Пожалуйста, помогите! На помощь! На помощь! На…
Его глаза были затуманены. Он увидел мужчин, те перегнулись за борт и ухмылялись.
— Давай, лови их, мальчик! — кричал один из них, смеясь.
Коул снова ушел под воду, совершенно неожиданно, все еще извиваясь и молотя руками по воде. Его рот был закрыт, а глаза открыты. И тут он увидел ее.
Акула.
Она плыла прямо на него из темноты, не отрывая хищных черных глаз от добычи, в полуоткрытом рту виднелись ряды кривых, острых как бритвы зубов.
Повинуясь внезапному импульсу, Коул резко дернулся.
Его кровь облаком расплывалась по воде вокруг него, а безмолвный хищник был похож на призрака из ночных кошмаров, плывущего в ночной темноте.
Коул выпустил воздух из легких и закричал под водой, когда увидел прямо перед собой морду акулы, рот ее был открыт.
Все ближе и ближе…
Перевод Анны Домниной
Приняв приглашение знакомого провести Рождество в загородном доме, Билл заинтересовался высокой постройкой в мрачных зарослях за его коттеджем. Предания гласили, что в том самом месте, где возвели башню, была сожжена ведьма. Но одно дело рассказы, и совсем другое — творящиеся внутри башни странности…
Впервые на русском.
DARKER. № 1 январь 2014
BARRY PAIN, «THE TOWER», 1911
Вскоре после полуночи двое мужчин завершили игру в бильярдной Кэбинет-клаба. Из кресла в конце комнаты за ними наблюдал третий. Победитель положил свой кий, накинул пальто и с кратким «Доброй ночи!» покинул помещение. Высокий, темноволосый и гладко выбритый, он казался иностранцем. Угадать его национальность было затруднительно, но на англичанина он явно не походил.
Проигравший, светловолосый парень двадцати пяти лет, подошел к креслу и сел рядом со старшим мужчиной, который следил за партией.
— Глупая игра, правда, доктор? — бодро сказал он.
— Да, — улыбнулся тот. — Вайс немного горяч для тебя, Билл.
— Он для всех немного горяч, — ответил парень. — Никогда не имеет проблем, никогда не колеблется, никогда не раздумывает, никогда не делает простой удар, если можно провести блистательную комбинацию. Это почти сверхъестественно.
— О, — задумчиво ответил доктор, — как странно. Ты уже третий за эту неделю, от кого я слышу подобные вещи о нем.
— Я считаю, он вполне нормальный, хороший парень. Но и пугающе умный — много говорит на страшно сложных восточных языках, хорош во всех играх, в которые вступает.
— Да, — сказал доктор, — он умен, но в то же время он дурак.
— Что вы имеете в виду? Он, конечно, эксцентричен. Помните, он купил ту прогнившую башню — милое ли местечко, чтобы в одиночку провести там Рождество? Я так не думаю.
— Зачем, он говорит, туда едет?
— Говорит, что ненавидит традиционное Рождество и не хочет быть к нему причастным. А еще хочет стрелять по уткам.
— Что-то тут не то, — сказал доктор. — Он может ненавидеть традиционное Рождество. Может и наверняка будет стрелять по уткам. Но причина ехать к башне не в этом.
— А в чем тогда? — спросил парень.
— Там нет ничего такого, что тебя бы сильно заинтересовало, Билл. Вайс принадлежит к числу людей, которые хотят много знать. Он играет с тем, что любой медик сочтет скверным и опасным. Возможно, он там что-то обнаружит. Если истории правдивы, то он заключил хорошую сделку. Я убежден, что человек может развить в себе определенные способности за определенную цену.
— Какую цену?
— Часто этой ценой становится безумие. Давай поговорим о чем-то более приятном. Например, где ты собираешься провести Рождество?
— Моя сестра проявила милосердие к одинокому холостяку. А вы?
— Я буду за пределами Англии, — ответил доктор. — В Каире, скорее всего.
Они вышли из холла клуба.
— Мистер Вайс уже ушел? — спросил парень у швейцара.
— Еще нет, сэр Уильям. Мистер Вайс переодевается в гардеробной. Его машина еще стоит.
Проходя мимо машины по улице, они заметили в ней багаж. Водитель в длинном кожаном пальто неподвижно стоял рядом, ожидая хозяина. Мощный свет фар прорезал уличный сумрак: можно было различить румяна на накрашенной щеке прошедшей мимо женщины.
— Видели, как он играл? — спросил Билл.
— Конечно, — ответил доктор. — А сегодня он уезжает по болотам к своей блаженной башне.
— Что ж, не завидую ему: это сомнительное удовольствие — ехать вот так всю дорогу в холодную ночь. Интересно, он вообще спит когда-нибудь?
Они подошли к дому Билла на Джермин-стрит.
— Заходите, выпьем у меня, — предложил он.
— Не стоит, благодарю, — ответил доктор. — Знаешь ли, уже поздно.
— И все же, не отказывайтесь, — настоял Билл, и доктор последовал за ним.
На столике в крошечном холле лежали письмо и телеграмма. Письмо принес посыльный, оно было адресовано сэру Уильяму Орлси, баронету, необыкновенно мелким почерком. Билл взял его и, не вскрывая, затолкал в карман. В комнату, где стояли напитки, он принес телеграмму и открыл ее, потягивая виски с содовой.
— Чёрт возьми! — воскликнул он.
— Надеюсь, ничего серьезного, — сказал доктор.
— Кажется, нет. Все дети рано или поздно болеют корью, но незадача в том, что троица моей сестры подхватила ее именно сейчас. Рождественского праздника у нее, конечно, уже не будет.
Через несколько минут, когда доктор ушел, Билл достал из кармана письмо и открыл его. Из конверта выпал чек и, закружившись, упал на пол. Письмо содержало следующее:
Дорогой Билл,
Я не имел возможности поговорить с вами сегодня, поскольку доктор, выражающий ко мне неодобрение, все время находился в бильярдной. Разумеется, я позволю вам оставить сотню, как вы желаете, и прилагаю ее с величайшим удовольствием. Любое количество времени, которое вы посчитаете необходимым для ее возвращения, меня вполне устроит. Полагайтесь на ваши собственные возможности.
Я имею к вам просьбу. Я знаю, что вы намереваетесь отправиться к Лейландам на Рождество, но думаю, это вам не удастся. Если это так и вы не имеете лучшего приглашения, не прибудете ли вы в мое местоположение на неделю? Я прошу лишь потому, что мне крайне необходим такой человек, как вы. В такую погоду будет множество уток, но не знаю, смогу ли предложить иное развлечение.
