новый приступ нежности.
– Я согрею воду, чтобы помыться, а ты собери что-нибудь поесть, – сказал Двейн, вставая с кровати и натягивая бриджи на голое тело.
Эбби быстро собрала завтрак, или скорее уже обед, из остатков вчерашнего праздничного ужина, и оставшись довольна результатом, обернулась и увидела, как Двейн растапливал печь. Он присел к ней спиной, отблески разгоравшегося пламени бросали тени на его полуобнажённое тело, отчётливо подчёркивая рельеф мышц на спине. Девушка не могла оторвать от него влюблённых глаз, а потом, поддавшись порыву, тихо подбежала к нему и с разбегу обняла двумя руками. Парень вздрогнул от неожиданности, а потом с нежностью потёрся своей щекой об её и закрыл глаза.
– Колючий, – прошептала она ему на ухо.
– Да ты что? – он резко развернулся в пол оборота, перекинул руки и каким-то непостижимым образом встал на ноги, держа девушку на руках. Медленно подошёл к столу и осторожно посадил Эбби на его край и с укоризненной улыбкой посмотрел на неё. Она провела ладонями по его обнажённой груди, от чего он тут же покрылся мурашками, мгновенно откликнувшись на её ласку. Вей быстро перехватил её руки.
– Я же сказал мыться и кушать, – с подчёркнутой серьёзностью произнёс он.
– Угу, – промычала Эбби, и не отрывая от него влюблённых глаз, начала целовать его в тех местах, которых секунду назад касались её ладони.
– Ну должен же кто-то из нас сохранять трезвый рассудок? – простонал Двейн, непроизвольно подавшись вперёд от этой нехитрой ласки, – И пусть это буду я… – совсем хрипло закончил он, всё ещё держа её за запястья.
– Угу, – снова ответила девушка, хитро улыбаясь.
– Ну смотри, сама напросилась, маленькая провокаторша, – он опустил её руки себе на плечи, обхватил за талию, тесно прижимая к себе, и наклонился к её губам, затягивая в бесконечный сладкий поцелуй…
Глава 4
Следующие дни, а потом и недели утонули в бесконечных нежности и ласке двух влюблённых сердец. Постоянные трогательные прикосновения и поцелуи днём плавно перетекали в ночные страсть и вожделение. Но ничего так не отравляет душу, как недосказанность и неопределённость. Все эти дни Эбби не выходила из дома. Двейн ясно дал понять, что одну он её теперь никуда не отпустит. И никакие возражения не принимались. А выходить с ним, уже боялась она. Эбби точно знала, что тётка ищет её, чтобы решить вопрос с домом, поэтому подвергать его жизнь опасности ещё раз она не могла. Он догадывался об этом. Кроме того, она согласилась стать его женой, но её документы остались у Бетси, и их тоже надо было забрать. Оба всё это понимали, но не могли решиться на откровенный разговор.
Чинить часы по ночам у Двейна теперь не получалось, и он уже привык работать днём, а Эбби всё также любила сидеть напротив, тихо следя за его спокойными, уверенными движениями, временами размышляя о своих тревогах. Вот и сейчас Вей видел, что она уже где-то далеко в своих мыслях, поэтому прервался и неожиданно чмокнул её в носик.
– О чём задумалась? – с нотой тревоги спросил он.
От неожиданности девушка вздрогнула, неуверенно улыбнулась, и застигнутая врасплох, растерялась, и чтобы сгладить повисшую неловкость, спросила первое, что пришло в голову:
– Эти часы? Они же золотые? Стоят, наверное, целое состояние?
Двейн молча кивнул, сосредоточившись на работе. Ему приносили разные часы и иногда это были очень дорогие вещи, даже Эбби это понимала.
– Они так доверяют тебе? – девушка заметила, что дорогие часы он всегда забирал и относил сам.
– Ну, во-первых, больше чинить их всё равно не кому, а во-вторых… – он замолчал, аккуратно вставляя на место миниатюрную деталь.
– А что будет, если ты их потеряешь или их украдут, или ты надумаешь… – Эбби смутилась.
– Если я надумаю их продать или сбегу? – закончил он за неё.
Эбби молча смотрела на него во все глаза.
– Да ничего особенного, – Вей улыбнулся уголком губ, как умел только он, – всего лишь каторжные работы, но скорее всего пожизненно, – спокойно закончил он.
Глаза девушки ещё сильнее распахнулись от ужаса. Заметив это, Вей решил отшутиться:
– Так что, если надумаешь их продать или сбежать, то в тюрьму за тебя пойду я, – с улыбкой он смотрел на неё исподлобья.
– Дурак, какой же ты дурак, – неожиданно выпалила девушка, и не справившись с охватившими её эмоциями, она толкнула его в плечо, от чего Двейн дёрнулся, чуть не рассыпав крошечный механизм. Эбби вскрикнула, осознав, что только что чуть не натворила, вскочила и быстро отошла в другой конец комнаты. Двейн отложил инструмент, со вздохом поднялся и подошёл к ней, обняв сзади за плечи. Девушка всхлипнула.
– Ну что ты? Эбби, ну прости, я просто неудачно пошутил. Не плачь, я и правда дурак, прости, а? – он потёрся подбородком об её макушку.
Эбби развернулась в его руках и обняла, уткнувшись ему в грудь.
– Лучше бы ты мне это не рассказывал, – тихо прошептала она, всхлипнув, – Теперь, когда ты будешь уходить за заказом, я буду умирать от тревоги и страха за тебя.
– Да не бери в голову, всё будет хорошо, – он успокаивающе погладил её по спине.
– А почему носить часы не могут их слуги? Вон их сколько в больших поместьях. Пускай сами и охраняют свои сокровища, – пробурчала она куда-то ему в рубашку.
– Это моё условие.
Эбби удивлённо подняла на него глаза.
– Ну, чтобы у слуг не возникало соблазна отправить меня в тюрьму, – как можно мягче сказал он.
Эбби непонимающе смотрела на него, а потом, когда смысл его слов наконец дошёл до неё, она снова заплакала.
– Не накручивай ты себя, пожалуйста. Воровать я ничего не собираюсь, хотел бы, уже давно бы сбежал. И в конце концов за все эти годы ничего не… – она прижала ладонь к его губам, не давая договорить, а потом, не поднимая головы пробурчала:
– Тебе можно, а мне нет?
– О чём ты? – он приподнял её подбородок, заставляя посмотреть на себя.
– Два дня назад, когда я порезала палец, ты бросился ко мне, как будто я себе руку отрубила. А потом, думаешь, я не видела, как дрожали твои руки ещё полдня, что ты даже работать не мог?
Двейн с шумом выдохнул и прижал девушку к себе. «Вот же глазастая. Надо учиться лучше скрывать свои страхи и эмоции, а то ещё немного, и я тоже начну рыдать вместе с ней».
– Я просто очень сильно боюсь потерять тебя, – прошептал он.
– А я тебя, – она снова всхлипнула.
– Ну всё, хватит. Я не могу видеть, как ты плачешь. У меня сердце останавливается. Успокойся, всё будет хорошо, – он поцеловал её в макушку. «Как бы он сам хотел в это верить…»
Сейчас им было так хорошо только вдвоём в их маленьком отвоёванном у судьбы мирке. Только сжимая её в
