значило то, что утерянное может быть я смогу найти там. Да, когда то у меня тоже были крылья из легкого как паутина шелка. Только они были белого цвета. Такого же, как облака. С них я спускался на зеленый луг зализов аэродрома, на котором уже лежали, скомканные и уложенные в квадраты крылья, для того, чтобы их не разметал внезапный ветер. Ши ругал меня, обещая заменить ногу на деревянную не просто так. Один из полетов оказался последним. Не крайним как говорят крылатые, а именно последним. Я сломал ногу, когда резкий порыв ветра сложил мои крылья над самой землей. Если бы это случилось выше — я бы давно стал частью тумана на северном берегу белой реки. Себе крылья я уже вернуть не смогу. Но я могу занять немного неба у Крылатой О. Я улыбнулся. И увидеть еще раз, насколько она хороша. Это было где то здесь. Я склонился над потоком жемчужного ручья. Да именно здесь. Я дал Мальве шпоры, и она вынесла меня под иссиня черное небо, усыпанное крупными звездами. Крылатые уселись вокруг костра, и я играл на гитаре. Пилотажные яки давно были рассованы по рулежным карманам, и запах горячих моторов и бензина, говорил о том, что эти серебряные птицы завтра снова улетят в небо. Я спешился, оставил Мальву в поводу и подошел к ярко пылающему костру. Прислушался к тому, что я пел. Эти песни давно забыты. Они остались только в следах на песке серой пустоши, но ничуть не стали от этого хуже. — А я еду, а я еду. За туманом. За мечтами и за запахом тайги… — Я пробрался осторожно сквозь плотный кружок крылатых и сел перед костром. Вытянул руки. В тенях было не слишком жарко. Метка Ши на спине привычно ответила легким покалыванием. Напоминая мне, что бы я не слишком задерживался здесь. Но, я решил потерпеть. Мне нужны были эти минуты, очень нужны. Они как верстовые столбы. Разделяют твою жизнь на то, что было до и будет после. Здесь — «после» еще не было и это было хорошо. С этого костра начиналась моя третья жизнь. Да… Вот она — ее начало. Я смотрел на Крылатую О в прыжковом комбинезоне, и с наслаждением смаковал каждую черточку ее лица. Девы Хартланда всегда славились своей красотой и О в очередной раз подтверждала это. Она совсем не была похожа на Диану, и говорить о том кто был красивее или лучше было совершенно бессмысленно. Диана штурмовала этот мир. О жила в нем, каждый раз находя в мироздании, которое я строил все новые и новые краски. Смуглое округлое лицо с пухлыми губами, которые всегда улыбались, открывая белоснежные зубы. Большие карие глаза под строгими бровями любопытные как у куницы. Каштановые волосы до плеч, не смотря на ветер, почему то всегда лежали так, словно она причесалась минуту назад. О была не высокого роста, но ее тело было гармонично до последнего штриха. Даже, если бы я решил, что то в ней исправить, я так бы и не нашел изъяна. С О мы были вместе. О была другом. Мы никогда не делили с ней вселенную, как это часто происходило с Дианой. Нам ее хватало. Одной на двоих. Я покачал головой. Тайны сердца — самые глубокие из тайн. Не смотря, на жаркие ночи, которые мы проводили в постели и которые доводили каждого до исступленного блаженства. Я так ни разу не почувствовал сладости ее слюны. Я провел пальцем по своим губам. Мы строили свою жизнь, и это было хорошо. Мы смогли ее построить, и эта жизнь привела в нее двоих, идущих следом. И за все время пока мы были вместе, из их глаз не упала ни одна слеза. Но… Третья жизнь закончилась. Так же внезапно, как и началась. Почему это произошло, мне было неясно. Я придвинулся к О совсем близко и поцеловал. Ее губы были, как и всегда теплыми, страстными, но слюна так и не становилась сладкой. Может быть поэтому? Я покачал головой. Что же. У каждого свой путь. Я встал. Осмотрелся по сторонам. У Мастера еще есть дела, и стать счастливым не самое важное из них… Я нашел парашют О, достал из-за спины клинок и отрезал небольшой клочок шелка с вытяжного. Я улыбнулся. Крылатые его называют медузой. Я повертел его в руках. Да, наверное, он на нее похож. Открыл свой кошелек с жемчугом, и положил в него кусочек крыльев О. Утерянное можно найти только на старых тропах. Здесь на этой тропе я кое-что нашел. Я посмотрел снова на то, как крылатые пели старые песни, тряхнул головой, возвращаясь в свой привычный мир. Здесь, я останусь в памяти О до тех пор пока она будет помнить. Наверное, это важно, уметь оставаться в памяти тех, кто был с тобой рядом. У меня это получалось. Я легко вскочил в седло и двинулся дальше, тени подожгли жемчужный ручей яркими серебряными искрами. Он запылал, освещая призрачны мир изнанки, позволяя в нем находить дорогу. Где то совсем недалеко были чертоги Алехана. В последнюю с ним встречу я, что-то забыл в них, но до сих пор не мог вспомнить что именно.
Я вышел из теней сразу же под высокий бетонный столб, на котором ярко горел громадный ртутный фонарь. Город спал. Где то далеко слышался негромкий гул проезжающих автомобилей. Реальный мир здесь не слишком отличался от мира теней. Та же промозглая хмарь. Серые угрюмые бетонные коробки поднимались в низкое небо, затянутое тяжкими облаками. Так же как и всегда моросил мелкий дождь. Я осмотрелся и покачал головой. Этот город строил не я. Я не знаю, сделал ли бы его лучше, но это место мне всегда не нравилось. Оно больше походило на лабиринт, в котором люди путались, с трудом находя свои небольшие бетонные коробочки, для того, чтобы как обычно — зажечь в них свет. Я привязал Мальву к фонарному столбу и цокнул шпорами по выщербленному асфальту, который съел место для красивого зеленого газона. Я бы сделал иначе.
Я подошел к невысокому зданию и приложил ладонь к его стене. Я умел слушать города. Умел слушать дома. Умел их чувствовать. Этот дом устал. Он жил слишком долго и ему давно уже пора было уступить место новому. Но он держался. Это был хороший дом. Добрый и честный. Он умел хранить тепло и радость. Делал это стойко, и
