— Ох, черт, чувак. Не может быть. Они ж монашки.
— Мне так не кажется, — ответил Джим. — По крайней мере, не такие, каких мы знаем.
Монашка затащила Гарольда на дорогу и бросила у черной машины. Другая открыла багажник и вытащила какую-то штуку. Что-то вроде шезлонга, только побольше. Монашка бросила ее на землю и легонько пнула. Сложенная штука начала со стуком и скрипом раскладываться. Выдвинулась идеально круглая голова, покрутилась на чем-то вроде серебряного шарнира. Перестав вращаться, встала прямо, а потом слегка наклонилась влево. Вместо глаз, рта и ноздрей были только дырки. Сквозь них светила луна. Голова поднялась на выдвинувшихся плечах, как у вешалки, а потом показалась и грудная клетка. Она была похожа на старый ткацкий станок или, может, какой-то ящик, в котором лежит что-то такое, что лучше бы оно там и лежало дальше. С новым скрежетом и лязгом появились бедра и длинные костлявые ноги с вывернутыми назад коленями и широкими металлическими ступнями. Тощие руки свисали до колен и стукались об них, как ветки дерева об окно. Оно было выше двух метров ростом. И, как и монашки, с вывернутыми локтями и коленями.
Монашка у багажника снова залезла внутрь и вытащила что-то здоровое, с крыльями, взбивающими ночной воздух. Она держала это за когтистые лапы, а оно дико щелкало клювом, ища, кого бы цапнуть. Свободной рукой монашка раскрыла грудь складного человека и засунула туда черную крылатую тварь. Она забилась внутри, как сердце после укола адреналина. Отверстия глаз складного человека засияли красным, на дырке рта выросли жирные губы; язык, длинный, как змея, и черный, как грязь, лизнул ночную тьму, и послышался громкий вздох, будто ноздри втягивали воздух. Одна из монашек наклонилась, схватила пригоршню глины и размазала по рукам складного человека; глина со скоростью слухов расползлась по нему, заполнила плотью земли. Монашка, вытащившая его из машины, легко схватила Гарольда за лодыжку, будто он был надувной куклой, и, размахнувшись, забросила его во мрак багажника и захлопнула крышку. А потом посмотрела туда, где у дерева отдыхали Джим и Уильям.
Она что-то сказала — нечто между словом и кашлем — и складной человек тут же двинулся вниз по склону. С каждым шагом все его суставы скрипели, как несмазанные петли, а тело звенело, как мешок болтов, под аккомпанемент скрежета, как от проволочных вешалок, которые с силой мнут.
— Бежим, — сказал Джим.
* * *
Джиму стало больно, он понял, что ударился сильнее, чем сперва показалось. Ныла шея. Ныла спина. Просто завывала нога. Наверное, приложился обо что-то коленом. Уильям, бежавший рядом, сказал: «Ребра. По-моему, я их сломал».
Джим оглянулся. В отдалении, на опушке, озаренный лунным светом, шел складной человек. Он двигался рывками, будто в нем были пружины, и набирал высокий темп.
Джим сказал:
— Нам нельзя останавливаться. Оно идет.
* * *
Они спустились в чащу на дне оврага, куда стекала вода, и под ногами лежали влажные листья; они бежали, хлюпая и разбрызгивая грязь, а за ними — они слышали — шел складной человек, треща ветками, скрипя петлям, хлюпая по их следам. Если хватало смелости оглянуться, было видно, как он мелькает за деревьями, словно сам был частью леса, и он — или оно — двигался весьма шустро для своего размера, пока не достиг дна лесного оврага. Тут его шаг замедлился, большие ноги погружались в грязь и освобождались с таким хлюпом, будто космос высасывал воздух. Однако через пару секунд человек снова набрал темп, движения стали плавные, а шаг быстрее.
Наконец Джим и Уильям добрались до заросшей возвышенности и, вскарабкавшись, вырвались из липкой грязи; теперь двигаться было легче, хотя, чтобы выбраться наверх, им приходилось хвататься за тонкие деревья, растущие на склоне. Добравшись до вершины, они оглянулись и удивились, что все-таки смогли отыграть расстояние от этой штуки. Она была вдали, поблескивала на луне, пробиралась через чащу и корни. Но все же шла и не уставала. Джим и Уильям пытались отдышаться, наклонившись и оперевшись руками на колени.
— На дальнем конце холма старое кладбище, — сказал Джим, — рядом с автосвалкой.
— Ты там работал прошлым летом.
— Ага, та самая. На кладбище чисто, бежать намного проще. А как доберемся до автосвалки — там живет Старый Гордон. У него всегда при себе ствол и еще эта псина, Чавка. Она меня знает. Сожрет эту хрень с потрохами.
— А как же я?
— Да нормально. Ты же со мной. Давай. Я примерно понял, где мы. Играл когда-то на кладбище и в этом лесу. Пора идти.
* * *
Они двигались все быстрее, потому что Джим узнавал места. В детстве он жил недалеко отсюда и частенько тут бывал. Наконец они добрались до прогалины, где когда-то прошел лесной пожар. Земля была черной, деревья не росли, сверху лился серебряный лунный свет, как ртуть в чашку.
На середине прогалины они притормозили перевести дыхание, и Уильям сказал:
— У меня сейчас голова взорвется… Эй, а его теперь не слыхать.
— Но оно там. Что бы это ни было — вряд ли так просто отстанет.
— О, боже, — сказал Уильям и глубоко вздохнул. — Не знаю, сколько еще смогу так нестись.
— Долго. Потому что нам еще долго бежать.
— Что ж это такое, Джимбо? Что это за хрень такая?
Джим потряс головой.
— Слышал старую байку про черную машину?
Уильям покачал головой.
— Бабушка мне рассказывала про черную машину, которая странствует по хайвеям и проселкам Юга. Не в одном конкретном месте, а везде сразу. И в Хэллоуин на нее натолкнуться проще всего. Она всегда за кем-то почему-то гонится.
— Бред.
Джим, оперевшись на колени, поднял голову.
— Вот пойди в лес и скажи той скрежеталке, что это все бред. Посмотрим, что она ответит.
— Но в этом правда нет никакого смысла.
— Бабушка рассказывала, что до черной машины была черная карета, а еще раньше — человек в черном на вороном коне, а еще раньше — просто тень, которая щелкала, скрипела и визжала. Когда люди пропадали, говорила она, значит, их забирала черная машина, черная карета, нечто на коне или эта тень. Но они все одно и то же, просто выглядят по-разному.
— А монашки? Они тут при чем?
Джим покачал головой, выпрямился, пару раз глубоко вдохнул.
— Не монашки они. Они типа… не знаю… анти-монашки. Эта хрень, если бабуля правду говорила, может разные формы принимать. Ладно. Нечего больше тут стоять.
— Еще минутку, я так устал. И, по-моему, оно отстало. Ничего больше не слышу.
И словно по команде, тут же раздались скрежет, скрип и треск ветвей. Уильям уставился на Джима и, молча, они бросились по освещенной поляне в лес. Джим оглянулся — оно было там, шло по прогалине, залитой луной, шагало не уставая.
Они бежали. И перед ними выросли белые камни. Многие были свернуты на бок или совсем вырваны из земли растущими деревьями и их корнями. Старое кладбище. Джим знал, что автосвалка уже неподалеку, а значит, и пушка Гордона, и одна очень злая псина.
Дорога вновь стала забирать наверх, и тут Уильям упал на четвереньки, проблевавшись чем-то темным.
— О, боже. Не бросай меня, Джим… Я с ног валюсь… вздохнуть… не могу.
Джим бежал чуть впереди Уильяма. Повернулся, чтобы помочь. Но только он схватил Уильяма за руку, как дребезжащий складной человек метнулся вперед, поймал Уильяма за лодыжку и вырвал из рук Джима.
Складной человек легко взмахнул Уильямом и размазал его о дерево, потом развернулся и, словно Уильям был кнутом, щелкнул им в воздухе так, что у того хрустнула шея, а из черепа вылетело глазное яблоко. Складной человек ударил Уильямом стоявшее надгробье. Раздался хруст, будто кто-то уронил стеклянную чашку, а потом складной человек начал хлестать Уильямом по деревьям с такой силой, что с них отлетала кора, а с Уильяма одежда и мясо.
Джим бросился прочь. Он несся быстрее, чем раньше, пока не выскочил из чащи на жесткую от гравия землю. За ним, выбираясь из леса, двигался рывками складной человек, волоча разбитое тело Уильяма за ногу.
* * *
Джим смутно различал впереди автосвалку и решил, что успеет добежать. Но вокруг нее стояла алюминиевая ограда под три метра высотой. Немаленький заборчик. Тут он вспомнил, что справа у ограды росла старая сикомора. Гордон всегда грозился ее спилить, потому что так можно было забраться на свалку и спереть какую-нибудь драгоценную запчасть, хотя если бы кто и попытался — их всегда поджидал дробовик Гордона и большие зубы собаки. Джим уже полгода не видал старика, но надеялся, что тот так и не преодолел лень и дерево стоит на месте.
Подбежав, Джим увидел, что к длинной сверкающей ограде прижалась сикомора. Оглянулся через плечо — складной человек настигал его прыжками, как какой-то заяц на батарейках, волоча за собой тело Уильяма, подпрыгивающее на земле с каждым шагом. Такими темпами эта штуковина нагонит через пару секунд.
