Автомобиль врезался в придорожный столб, исковеркав себе весь перед. Крышка капота свернулась набок, и из под нее исходит паром двигатель. Сю и Джо выбираются из разбитой машины, хрустя подошвами по стеклянно
му крошеву на бетоне шоссе. Соседние машины притормаживают возле потерпевших аварию. Слышится далекий вой полицейского автомобиля.
Джо. Меня здесь не было! В моем досье в полиции не осталось свободного места, чтобы зарегистрировать новый арест.
Он прыгает через .ограду шоссе и исчезает в темноте. Вой полицейского автомобиля нарастает. 6. Интерьер. Столовая в доме родителей Сю. Вечер.
Идет подготовка к торжественному субботнему ужину. Стол накрыт. Свечи в серебряных подсвечниках еще не зажжены. К ужину приглашены гости. По всей видимости, из-за ожидаемого приезда дочери. Мужчины и мальчики в ермолках.
Один из гостей (поглядывает на часы). Ваша дочь запаздывает. Она точно обещала быть к ужину?
Отец. Она звонила мне и подтвердила, что будет засветло. Успеет к ужину.
Гость. Что ж, подождем.
Отец. Может, что-нибудь ее задержало? Но я не допускаю такой мысли. Она бы предупредила.
Мать. В любом случае мы не будем нарушать традицию и сядем застоя точно тогда, когда это следует.
Гость. А следует это сделать (глядит на часы) через семь минут.
Мать. Через семь минут мы и сядем.
Мальчик в ермолке и коротких штанишках с металлическими цепями на неровных зубах смотрит телеви-.зор - идет репортаж с фестиваля рок-музыки. На экране в толпе мелькнула Сю с негром Джо. Джо дает интервью.
Мальчик. Сюзанна не успеет к ужину.
Мать. Почему, мой мальчик?
Мальчик. Потому что она занята другим.
Отец. Чем?
Мальчик. А посмотрите на экран. Ее только что показывали. В обнимку с этим негром.
(На экране - Джо крупным планом, а Сю не видно.)
Мать. Не болтай, мальчик, глупостей. У тебя галлюцинации. Что может быть общего у нашей девочки с этим... ну... этим...
Мальчик. Черномазым? Вы так хотели сказать? А я не знал, что вы расисты.
Отец мальчика. Не болтай глупостей. И не дерзи старшим. Вынь палец из носа! Борец за справедливость.
Отец Сю (вступаясь за мальчика). Это хорошо, что его волнуют такие проблемы. Нам, евреям, это очень близко и понятно.
Он, обняв мальчика за плечи, подводит его к стене в самом видном углу столовой. Там, в раме, висит, вырезанный из бумаги и наклеенный на картон, силуэт дерева, на каждой ветке которого вместо плодов - кружок фотографии с детской головкой. Мальчишечьи и девчоночьи головки.
Отец. Это моя семья. И все так и остались детьми. Фи-ру убили, когда ей еще не было двух лет. Моей дочери Сюзанне она приходится тетей. А это дядя Сюзанны - Самуил. Ему всегда будет пять лет. И не больше.
Мальчик. А мне кем приходится Самуил?
Отец. Двоюродным дедушкой.
Мальчик. У меня самый юный дедушкав мире!
Мать Сю. У нас,у евреев, все не как у людей.
Отец. Наша история насчитывает тысячелетия. Другие народы, жившие в те времена, давно исчезли. А мы, слава богу, живы. А почему? Потому что не смешались с другими, сохранили себя. Мы - древнейший народ в мире.
Мальчик. А китайцы?
Отец. Когда другие народы еще по деревьям бегали, у нас уже были: единый бог, царь Давид и царь Соломон... Песнь песней.
Мальчик. А когда евреи еще не знали, что они евреи, китайцы изобрели порох.
Мать. Лучше бы они его не изобретали, этот порох. Все! Никаких дискуссий! Прошу к столу. Наша дочь, если опоздает, присоединится к нам.
Зажигают свечи. Мать благословляет хлеб, читает молитву. Гости приступают к трапезе. 7. Станция технического обслуживания. День.
"Крайслер" Сюзанны с разбитым передом стоит во дворе станции, приподнятый краном машины техпомощи, приволокшей его сюда с места аварии. Владелец станции, в комбинезоне, выписывает Сю квитанцию.
Владелец станции. Через два дня будет как новая. Возьмите у нас машину, чтобы добраться домой (показывает на старенький красный "Фольксваген"), а когда мы ваш "Крайслер" доставим, вернете нам нашу.
Он вручает Сю ключи от "Фольксвагена". 8. Улица перед домом Сю. Поздний вечер.
Сю подъезжает на красном "Фольксвагене", тепло и сентиментально взглядывает на окна родного дома, где светятся огоньки свечей, и, тряхнув головой, изо всей силы давит на клаксон, взорвав патриархальную тишину еврейской улицы в маленьком городке штата Нью-Джерси.
Из дома выбегает отец, за ним - мать. В окнах появляются лица жующих гостей.
Отец. Милая доченька, я рад, что ты, наконец, дома.
Мать. Мы так переволновались.
" Отец. Но почему ты на этой... немецкой машине? Когда мы с твоей мамой после войны живыми выбрались из германского концлагеря в Америку, мы поклялись, что нашей ноги никогда не будет на немецкой земле, никогда не сядем за руль немецкой машины, ничего не купим, что сделано немецкими руками. 9. Спальня Сю в доме родителей. Утро.
Сю еще в постели. Пьет кофе и болтает по телефону с подружкой.
Сю. Мюриел! Послушай, я тут произвела форменный переполох. Приехала на немецком "Фольксвагене". Мне
его дали, чтоб добраться домой. Наши евреи встали на дыбы. И мои предки - в первую очередь. Слыхано ли? Видано ли? Чтобы еврейская девушка из приличной семьи села за руль машины, сделанной палачами?! Для них все немцы - палачи, все евреи - жертвы. Весь мир делится на евреев и на остальных. Не жизнь, а сплошное поминовение усопших. Живешь, как на кладбище. Не знаю, как ты, Мюриел, а я больше не могу, не выдержу. Давай махнем на каникулы в Европу. Ну, на Средиземное море... Поживем как все люди. Без дурацких комплексов. Что? Сегодня вечером у твоих друзей вечеринка? Конечно, поеду! Куда угодно! Лишь бы подальше от печальных глаз моих предков. Только ты заезжай за мной. А то мой злосчастный "Фольксваген" под арестом. Отец запер его в гараж и отнял ключи, чтобы я не позорилась перед соседями. Боже, средневековье какое-то! 10. Дом приятелей Мюриел. Вечер.
Когда Сю и Мюриел переступили порог дома, их, как в дискотеке, оглушил грохот музыки и ослепили разноцветные вспышки света, перемежавшиеся с полной темнотой, в которой, как угли, тлели зеленые и красные огоньки на радиоаппаратуре. Вспышки света выхватывали из тьмы голые тела, извивающиеся на ковре, на лестнице.
Сю сначала услышала голос женщины, говорящей по телефону, потом увидела ее голову с распущенными волосами и прижатой к уху трубкой.
Женщина (ласковым, воркующим голоском кого-то увещевала на другом конце провода). Милый, я плохо слышу из-за музыки, но через час, от силы два, буду дома. Ты голоден? Бедненький! Возьми что-нибудь в холодильнике. Неужели это проблема - поесть самому, без жены? Я тебя избаловала, милый. Попробуй хоть раз сам накрыть стол, согреть ужин, тогда оценишь мой труд. Ты, как малое дитя. Ладно. Скоро буду.
И только тут Сю разглядела, что женщина раздета донага и сидит верхом на голом человеке, разлегшемся на
спине. Сидит на его члене, в ритм с ним поколыхивая телом и телефонной трубкой, прижатой к уху.
Сю привел в себя голос Мюриел.
Мюриел. Здесь одетой быть неприлично.
Сю. А где... раздеваться?
Мюриел. Прямо тут... Бросай на пол. Никто твое не унесет. Тут все из хороших семей.
Сю идет по дому нагой, ведомая за руку таким же, нагим, пареньком. Они переступают через чьи-то тела, ища для себя место, где можно прилечь. Мимо них с визгом промчалась Мюриел, увлекая за собой какого-то черного парня.
Сю. Как тебя зовут?
Парень. Ларри.
Сю. А меня - Сю.
Ларри. Это твое настоящее имя? Или придумала?
С ю. Какая разница? В одежде мы друг друга не узнаем.
Ларри. Тебе весело?
Сю. А тебе?
Они, наконец, нашли место в углу. Сю легла на спину, развела ноги. Он склонился над ней и закачался.
На шее у парня висит металлический крест на цепочке. И каждый раз, когда их головы сближаются, крест царапает Сю нос.
Сю. Веселенькая картинка. Вроде крещения. А мои еще в синагоге молятся. Увидели бы - разрыв сердца на месте.
Ларри. Что? Что ты сказала?
Сю. Ничего. Подумала вслух. Гей, Ларри. Или как тебя? Слезай! Приехали! Ты меня рассмешил.
Ларри. Но я еще не кончил.
Сю. Это твоя проблема.
Ларри. Мне бы еще минуточку. И - все!
Сю. А ты в кулак! Не пробовал? Самое милое дело. Самообслуживание.
Оба поднимаются с пола, и тут Сю видит Мюриел, склонившуюся к телефону и выставившую им свой голый зад.
Мюриел (в трубку). Мамочка! Здесь очень при
личные люди! Студенты. Есть семейные. Читаем стихи. Поем. Не знаю, чего ты беспокоишься?
Сю выразительно кивает Ларри, и он, поняв, вдвигает свой неостывший член Мюриел между ягодиц. Мюриел лишь глаз скосила назад и одобрительно подмигнула Ларри. А он, часто задышав, стал елозить на ее спине. Мюриел же не прерывала разговор с матерью. Вначале голос ее журчал, как прежде, потом она взвизгнула в трубку, застонала и рухнула вме'сте с рычащим Ларри на столик с телефоном. Из трубки, упавшей на пол, доносится встревоженный голос матери:
