Вот был слуЧай 2. Сборник рассказов - Александр Евгеньевич Никифоров

– Ага, вот и Соколова летит,– проговорила стоящая, рядом со мной в очереди за транспарантами

крановщица Нинка, – опоздала, милочка. Отдали уже ее Ильича в третий цех.

– Прячься, Михалыч, – посоветовал нашему мастеру, Витька – токарь, – счас полетят клочки по закоулочкам. Как же ты лопухнулся – то так. Три года баба Брежнева носила, штатным, можно сказать «ликоносцем» стала, а тут облом такой. И это на самое, что ни есть, шестидесятилетие нашей славной революции.

– А я, то при чем, – забегал глазами Михалыч, – мне начальник цеха приказал передать, я передал. В третьем цеху Славка фрезеровщик, орден получил, вот ему и оказали почет, нести портрет генсека.

– Не повезло Славке. Помнишь в прошлом году, ветер налетел, Ильича из рук Соколовой вырвал, до берега за ним бежала пока не поймала, – напомнил мастеру про прошлогодний случай с портретом Витька – токарь.

– Славку – то не сорвет, он же с орденом, тот его к земле давит, – вклинился я в разговор,

– А тебе бы промолчать, – урезонил меня Михалыч, – вечно ты со своим языком. Из-за него до сих пор, с четвертым разрядом и ходишь. Который год, пересдать не можешь,– а Славка теперь далеко пойдет, как говориться, стоит начать.

–Это да, – согласился я, – хороший фрезеровщик был. Теперь как его с орденом к станку ставить?

3

На спецовке его носить не будешь, не положено. Ждет теперь Славку костюм с галстуком, да выступления про трудовую доблесть. А что, касаемо меня так я, по специальности, на все вопросы отвечаю, – не согласился я, – в политике только путаюсь. У меня с резьбой не в порядке, левша я от рождения.

– Резьба-то здесь при чем? – не понял мастер.

– Так левую резьбу, с правой путаю, – пояснил я, – в какую сторону гайки закручивать или откручивать, понять не могу. По болту так вроде в левую, а если, следуя указаниям, то оказывается вправо надо крутить. Когда еще сказано» Наше дело правое, победа будет за нами».

– Докрутишься, – пообещал мастер, – у вас бригада коммунистического труда, четыре члена партии, три кандидата, ты один всю картину портишь.

– Погоди, Михалыч, как три, было же два? – поинтересовался я, количеством «мандатных» кандидатов.

– А вот Виктор, накануне юбилея, был принят кандидатом в члены партии, – кивнул мастер, на приятеля моего, Витьку – токаря.

– Ну, этот член, всем членам член, полный можно сказать, многочлен,– вдруг пришло мне на ум, определение с алгебры, определение которого я так и не освоил, – этот резьбу не спутает, этот только в нужную сторону будет крутить.

– Вот чего опять мурмолишь, – покачал мастер головой, – как Семенов, загреметь хочешь?

– А чего я сказал? – скорчил я непонимающую гримасу, – токарь же, он резьбы не путает. В какую сторону станок крутит, в ту и нарезает.

Толька Семенов, теперь уже бывший член нашей бригады, два года назад на такой же демонстрации, пострадал от обиды, которую нанес ему, бригадир из третьего цеха, недовольный тем, что мало портретов членов ЦК, досталось их цеху.

– Нет, ну посмотрите, кому доверили товарища Суслова нести, – показал он своим членам бригады, на Тольку с портретом члена ЦК в руках, – как он выглядит. Ни дать, ни взять чучело. Одно чучело стоит, второе чучело в руках держит.

–Я вот тебя сейчас, как причащу этим чучелом, – замахнулся на него Семенов, не стерпев обиды, – и начнешь в картонном воротнике ходить с глазами на затылке.

Тут сразу, конечно, компетентные органы, вмешались. Благо их вокруг нас, ничуть не меньше чем нас. Бригадиру – три года дали. За то, что первый начал, членов политбюро оскорблять. Семенову – два года. За неправильную реакцию на оскорбление членов ЦК.

– Михалыч, где мой портрет? – подлетела, еле дыша, Анька Соколова.

Нести большой, где – то полтора на полтора метра портрет генсека, всегда считалось привилегией избранных, передовиков производства, активных помощников парторгов, ударников труда, отмеченных к очередной дате.

– Отдали любимчика твоего, – ответила за молчавшего мастера Нинка, – Славке орденоносцу отдали. В этом году не заслужила ты, подруга. Наград у тебя нет, мужик вон, твой, два раза в вытрезвитель попал.

– Ой, ой. Чья бы корова мычала, – перешла в наступление Анька, – думаешь, я не знаю, чем ты там, на кране своем занимаешься. Думаешь под потолком, так никто и не видит?

– Ну, ка, ну ка, – двинулась с решительным видом в сторону Аньки, Нинка, – что ты там увидела?

– А что увидела, то и увидела, – спряталась Анька, за спину подошедшего мужа, – ты вот плюешь со своего крана на нас.

–А тебе сейчас без крана в рожу харкну, – взбеленилась Нинка, и, набрав слюны, натурально плюнула в сторону Аньки.

– Ты чего шалава, охренела совсем, – рыкнул, вытирая лицо Сашка, муж Аньки.

–Мало тебе вытрезвителей, так я тебя еще и оскорбление, честной женщины привлеку, – пообещала крановщица Нинка.

– Товарищи, товарищи, – появился, как черт из табакерки, парторг нашего цеха Владлен Октябринович Троцкий, – давайте в праздник, отодвинем наши бытовые проблемы на задний план. Ведь великий день сегодня товарищи! Юбилей революции. События, которое озарило счастьем всю нашу жизнь, и указало светлый путь к коммунизму. Побыстрей разбирайте транспаранты, товарищи, и в колонну. Скоро движение начнется.

4

«Весть летит во все концы,

Вы поверьте нам отцы. Будут новые победы. Встанут новые бойцы,

И вновь продолжается бой… – звенит над городом голос Кобзона.

– Со мной понесешь? – пошел ко мне Витька, с двумя палками под мышкой обернутыми кумачом.

– Смотря чего, – ответил я, кивнув на транспарант.

– А я знаю. Михалыч, сунул.

– Ну, давай, – согласился я, прикидывая свернутый на двух палках кумач, – вроде не тяжелый.

–Легче легкого, – заверил меня Витька, – он мне сначала эмблему цеха хотел всучить. Еле отбрыкался. Там шестеренка одна, килограмм на десять тянет. Я, то знаю, сам ее точил. Соколова с Нинкой согласились тащить. Бабам на тяжесть нас…, им лишь бы впереди покрасоваться.

Мы с Витькой отошли в сторону, и, взяв по древку в руки стали разворачивать, четырехметровую полосу кумача. Развернув, увидели, что на ней, белыми буквами, высотой в полметра, было написано, «Вперед к победе коммунизма».

–Хороший лозунг, качественный, – оценил я творение заводских художников, – и главное, экономный, долгоиграющий. Раз написал и таскай себе на здоровье, пока кумач не истлеет.

– Вот не прав ты, не прав. Построение коммунизма в СССР, является главной задачей и целью всего многонационального народа нашей страны, – как по писанному, скороговоркой, заученным уроком, ответствовал Витька.

Зная его, не первый год, я осмотрелся, ища причину его высказываний. И нашел. Из – за спины мужа Аньки Соколовой, торчало настороженное ухо Троцкого, которое от усердия подслушивания, даже как – то увеличилось в размерах.

– Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым, – направил я слова песни в сторону уха, – Давай вставай в колонну кандидат, да натягивай покрепче, чтоб все видели,