люди звонят мне, на самом деле, редко. И если неизвестный мне человек начинает разводить тайны мадридского двора, меня это настораживает. В последний раз, когда со мной говорили столь же загадочным образом, это закончилось плохо. Меня заманили на презентацию, где продали путевку в какой-то затрапезный турецкий отель в три раза дороже ее реальной стоимости. Кредит я потом отдавал больше года. Так что всякие таинственные незнакомцы, потенциальные являющиеся агентами по продаже всякого барахла и наймитами мирового капитала, меня очень напрягают. Нет бы просто, четко, по-военному – мол, такой-то и такой-то, хочу подарить вам миллион долларов наличными....
– Владислав Всеволодович, – произнес я голосом, достаточно твердым, чтобы указать собеседнику его место, но без грубости, дабы не отпугнуть, если, по случайному стечению обстоятельств, звонит все-таки клиент. – Не могли бы вы чуть подробнее рассказать о сути дела. У меня, к сожалению, очень напряженный график, и я должен понимать, о чем будет идти речь во время встречи.
Это я, конечно, вру. Никакого напряженного графика у меня нет. Работа в РГИА (Российском государственном историческом архиве) почетна, но не обременительна. Обратной стороной такой расслабленности является мизерное вознаграждение, которое стыдно даже называть зарплатой. Живу я, конечно, не за счет этой государственной подачки, а благодаря нечастым, но денежным халтурам. Но сейчас период спокойный, крупных заказов нет. А соврал я для придания своим словам большего веса. Мол, проходим, проходим, не отвлекаем боярина мелкими просьбишками. Озвучиваем только дела государственные, требующие сиятельнейшего внимания.
– Олег Григорьевич, я хочу предложить вам работу.
Да что же это такое? Умеет он говорить более одного предложения за раз, или нет? К нему что, нужно приставить слововытряхивательную машинку? Работу он мне хочет предложить, понимаешь! Наверное, киллером, не иначе. Киллер-архивариус – это серьезно. Мишенью должен стать кто-то не меньше премьер-министра.
– Владислав Всеволодович, о работе в какой сфере идет речь?
Я все-таки не выдержал. Иначе этот разговор будет продолжаться вечно. А у меня через десять минут обед. "Режим питания нарушать нельзя!" – говорил Пончик из "Незнайки". И я полностью с ним согласен, Владислав Всеволодович. Так что, телитесь уже быстрее.
– Работа, естественно, касается вашей профессиональной деятельности. Мне нужно составить родословную.
Тут я расслабился. Во-первых, понял, что никто на этот раз не планирует продавать мне путевки. Во-вторых, родословные, а, точнее, генеалогический поиск – это действительно мой конек, мое призвание, profession de foi и главный источник наживы. А что? Людей интересует их прошлое. Я могу эти сведения найти. Делаю это грамотно и в кратчайшие сроки. Профессионал! Нет, не зря Всеволодовичу меня рекомендовали, не зря.
– Хорошо, вы можете подъехать ко мне и привезти все необходимые данные.
Трубка опять обиделась. Обиделась настолько, что заговорила быстрее и связаннее обычного.
– Олег Григорьевич, вы, видимо, не поняли. Речь идет о действительно серьезной работе за большие деньги. Разговор будем долгим и… эм… весьма конфиденциальным. Поэтому предлагаю встретиться и обсудить наши дела в более комфортном месте. Например, в ресторане "Загреб". На Заневском проспекте, знаете? В девятнадцать ноль-ноль, сегодня.
Молодец. Изучил, где я и что я. Ресторан этот расположен совсем рядом с моим архивом. Дорогой он настолько, что я боюсь вдыхать запахи, когда прохожу мимо. Вдруг и за это деньги возьмут. А запахи там замечательные. Хотя, не вдыхал, никогда не вдыхал, только рассказывали. Хороший выбор, Владислав Всеволодович. Надеюсь, платить буду не я.
Мне немножко знакома эта порода людей – "в девятнадцать ноль-ноль". И не могу сказать, что такие человеки мне сильно симпатичны. Как сказал бы нормальный среднестатистический гражданин? "Около семи". А этот говорит – «нуль-нуль».
У нас в школе был учитель истории по кличке Хронограф. Его любимой фразой было: "Теряем время". Так он говорил всегда, когда был недоволен ответом. Хронограф все оценивал в категориях времени. Время было у него универсальной валютой. У таких людей вместо крыльев – часовые стрелки. Работать с ними тяжело. Докапываются до каждой буковки, до каждой точечки. Попробуй, опоздай хоть на пять минут – и ты для них не существуешь. Но приходится общаться и с такими. Я же профессионал все-таки!
– Хорошо, Владислав Всеволодович. Буду, – подтвердил я трубке.
Трубка, не попрощавшись, повесилась. В смысле, на том конце раздались короткие гудки. Очень мило. Люблю воспитанных людей. Они меня, судя по всему, тоже.
***
Я все-таки заскочил домой переодеться. Благо, живу недалеко. Побоялся, что вид, в котором я хожу на работу, может шокировать изнеженных ресторанных работников и нанести им глубокую душевную травму. Надо отметить, что затрапезность моего служебного наряда проистекает вовсе не от врожденной неряшливости. Просто хорошей одежды у меня немного, и надевать ее в ту жуткую пылищу, которая преследует каждого архивного работника на протяжении всей жизни – безумное расточительство. Спецодежда нам положена, но, естественно, не выдается. Поэтому мы, работники формуляра и папки, норовим ходить на работу в чем мать родила. Шутка. Ходим в том, чего не жалко.
Из всех сборов большую часть времени я потратил на размышления над сложнейшей проблемой: стоит ли надевать галстук или все-таки воздержаться. С одной стороны, заведение солидное, значит, галстук нужен. С другой – галстук я носить не умею и обязательно окуну его или в соус, или в какую другую жирную и плохо отстирываемую жидкость.
За этими раздумьями меня застала Светлана. Светлана – моя жена. Единственная и неповторимая.
– Ты куда это, такой красивый, намылился? – спросила она с намеком на ревнивую интонацию. Или мне просто захотелось услышать эту интонацию?
– На свидание, к любовнице, – ответил я мгновенно. – Как думаешь, галстук надевать или нет?
– Надень, надень, – недобро прищурилась Света, – ты в нем похож на директора нашей жилконторы. От него вся тамошняя бухгалтерия млеет.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я и галстук снял. У Светы безупречный вкус. Она знает, что говорит.
Нельзя сказать, что жена меня не ревнует вообще. Еще совсем недавно ревность ее кипела и бурлила. Иногда по делу, чаще – нет. Однажды Светлана врезала мне по голове вторым томом Большой Советской Энциклопедии. Было больно и обидно, потому как именно в тот раз я был чист, аки свежевымытый помидор.
– Во сколько будешь? – спросила Света.
– "Не жди меня, я скоро не приеду", – пропел я и попытался чмокнуть ее куда-нибудь, куда попаду. Она уклонилась и посмотрела на меня требовательно-выжидающе. – Да с клиентом я встречаюсь, с клиентом. В ресторане. В "Загребе". Не позже
