Каждый знал Второе правило проезда в пригородных поездах: «Вы можете кому-то кивнуть, если видели этих людей достаточно часто, и даже — в самом крайнем случае — обменяться иронической улыбкой или закатить глаза, выслушав объявление по вагонной трансляции. Но вы никогда не станете ни с кем заговаривать, если только вы не чокнутый». А Айона, что бы о ней ни говорили, чокнутой не была.
Непривычный шум заставил ее поднять голову. Она узнала мужчину, сидевшего напротив. По утрам она его почти не видела, зато часто встречала на обратном пути, садясь в Ватерлоо на поезд в 18:17, Айона давно заметила, что мужчина этот всегда был одет с иголочки. При иных обстоятельствах это вызвало бы у нее восхищение, но впечатление изрядно портила его заносчивость. Такое может проявляться только у белых мужчин, имеющих традиционную ориентацию и очень высокий достаток. Доказательством того служили его манера сидеть, широко расставив ноги, и излишне громкие беседы по мобильному телефону о рынках и позициях. В одном из таких разговоров он упомянул жену, назвав ее «кандалами на ногах». Он всегда выходил в Сербитоне, что казалось Айоне как-то не слишком совместимым с его статусом. Всем знакомым пассажирам — естественно, лишь визуально знакомым — она давала прозвища. И этого типа про себя называла Щеголеватый-Сексист-Сербитонец.
Однако сейчас от его самодовольства не осталось и следа. Он находился в крайнем смятении. Наклонившись вперед, мужчина схватился за горло и издавал нечленораздельные звуки; нечто среднее между кашлем и рвотой. Рядом с ним сидела хорошенькая девушка с рыжими волосами, заплетенными в косу, и безупречно гладкой кожей. Она вряд ли задумывалась о свойствах своей кожи, принимая их как должное, хотя когда-нибудь будет вспоминать былые времена с восторгом и грустью.
— С вами все в порядке? — спросила девушка.
Зачем спрашивать? И так ведь ясно, что ему плохо. Мужчина поднял голову, попытавшись что-то сказать, и не смог. Казалось, слова застряли у него в горле. Жестами он показывал на недоеденный фруктовый салат, стоявший перед ним на столике.
— Наверное, он подавился клубничиной. Или виноградиной, — заметила девушка.
Ситуация была критической, и не столь важно, какой именно ягодой подавился их сосед. Отложив книгу, девушка похлопала его по спине между лопаток. Однако сделала это мягко. Зачастую такие похлопывания сопровождаются словами: «Хороший песик». Тогда как сейчас требовалось нечто совершенно иное.
— Нужно стукнуть посильнее, — сказала Айона.
Перегнувшись через столик, она похлопала мужчину уже не ладонью, а крепко сжатым кулаком. Это доставило ей удовольствие, весьма неуместное в подобных обстоятельствах. На мгновение бедняга затих, но тут же снова стал давиться. Его лицо покрылось пурпурными пятнами, а губы начали бледнеть.
Неужели он умрет прямо здесь, в вагоне утреннего поезда? Неужели не доедет до Ватерлоо живым?
08:13. Сербитон — Ватерлоо
Сегодня Пирс напрочь выбился из привычного графика. Начать с того, что он сел не на тот поезд, каким обычно ездил. Ему нравилось появляться в Сити еще до открытия рынков, однако нынче весь дневной распорядок полетел вверх тормашками, поскольку вчера Кандида уволила очередную гувернантку-иностранку.
В этом году Магда была у них уже третьей по счету гувернанткой, и Пирс лелеял надежду, что девица продержится хотя бы до конца школьной четверти. А потом они с Кандидой раньше срока вернулись с отвратительного уик-энда en famille [2] и нашли Магду в постели с ландшафтным архитектором. Помимо этого, они обнаружили также следы кокаина и свернутую банкноту, лежащую на твердой обложке книги Джулии Дональдсон «Груффало». Возможно, Пирс и сумел бы убедить Кандиду оставить Магду, сделав той солидное внушение. Как-никак у гувернантки был выходной день. Но осквернение любимой книжки детей стало для жены последней каплей. «Как я могу снова читать эту сказку и не представлять при этом Томазо, шарящего в глубокой чаще Магды?» — орала Кандида.
Однако на этом неприятности не закончились. Когда Пирс наконец-то сел в поезд на платформе Сербитон, то увидел, что единственное свободное место находится напротив странной тетки и ее плоскомордой, хрипло дышащей собачонки. По утрам он не сталкивался с нею, зато до противного часто видел на обратном пути. Очевидно, Пирс был не единственным пассажиром, старавшимся избегать дамочку, поскольку обычно места вокруг нее пустовали.
Сегодня Чокнутая Собачница выглядела просто смехотворно. Она вырядилась в ярко-красный твидовый костюм. Такая ткань куда больше подошла бы для обивки мебели в начальной школе.
Пирс быстро прикинул в уме, что лучше: простоять весь путь до Ватерлоо или сесть напротив этого дивана на каблуках. Потом он увидел, что рядом со свободным местом сидит весьма привлекательная девушка, которую он тоже прежде часто встречал в пригородных поездах. Пирс заметил у нее между двумя передними зубами небольшую щербинку — маленькое несовершенство, что добавляло лицу шарма, делая его не просто хорошеньким, а притягательным. Кажется, однажды он даже подмигнул красотке. Бывают такие молчаливые моменты общения между привлекательными и успешными пассажирами, погруженными в море посредственности и чувствующими себя как гоночные машины экстра-класса на автостоянке возле дешевого супермаркета.
Пирс мысленно прикинул возраст девушки. Где-то ближе к тридцати. На ней были облегающая розовая юбка, открывающая красивые ноги, к сожалению спрятанные под столом, белая футболка и черный блейзер. Должно быть, она работала в каком-нибудь трендовом медиацентре, где позволяли так одеваться всю неделю, а не только по пятницам. Видя такое лакомство для глаз, он решил сесть рядом.
Достав телефон, Пирс начал проверять основные сделки. На прошлой неделе он потерял кучу денег и потому сейчас должен был проявить осмотрительность. Вознеся мысленную молитву богам рынков, Пирс потянулся к фруктовому салату, купленному в привокзальном супермаркете, взял виноградину и сунул ее в рот. Позавтракать дома не удалось. Он только и делал, что пытался заставить детей завтракать, а те упирались и кричали: «Где Магда? Мы хотим Магду!» В кондитерской секции супермаркета Пирс засмотрелся на булочки с шоколадом, но Кандида запретила ему есть сладкое, заявив, что муж толстеет. Толстеет? Ха! Да для своего возраста он находился в превосходной форме. И тем не менее, помня, что сидит сейчас рядом с привлекательной девицей, Пирс подобрал живот.
Он жадно вглядывался в цифры, ползущие по экрану мобильника. Ему не померещилось? «Дартингтон диджитал» — явный успех. Пирс непроизвольно резко вдохнул и вдруг почувствовал, как ему заклинило горло. Он попытался перевести дыхание, но лишь глубже протолкнул этот клин.
«Спокойно, — приказал себе Пирс. — Не теряй голову. Это всего-навсего виноградина. Рассуждай трезво».
Однако нормально думать не удавалось. Его захлестнула волна страха и
